Дж.К.Роулинг

(Примечание: недопереведены стихи.)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мальчик, оставшийся в живых

Мистер и миссис Дёрзли из дома номер четыре по Бирючиновому проезду с гордостью могли сказать, что абсолютно нормальны ("Слава тебе, господи"). Кого-кого, а их в последнюю очередь заподозрил бы в том, чтобы они впутались во что-нибудь необычайное или таинственное - по той простой причине, что не в их привычках было заниматься подобными глупостями.

Мистер Дёрзли был директором фирмы под названием "Дрыннингз", производившей дрели. Это был крупный мясистый мужчина с едва ли намеком на шею, зато с большущими усами. Миссис Дёрзли была худой блондинкой, и шеи у нее было чуть не в два раза больше положенного - что приходилось ей весьма кстати, так как уйму времени она проводила торча, как цапля, над заборами садов и огородов и шпионя за соседями. Был у супругов Дёрзли сынок по имени Дадли, и по их мнению, не было на целом свете ребенка милее.

Нужды Дёрзли не знали, но знали тайну, и самым большим страхом их было - не раскрыл бы ее кто-нибудь. Им казалось, что они просто не переживут, случись кому-то проведать про Поттеров. Миссис Поттер приходилась миссис Дёрзли сестрой, но они не видались вот уже несколько лет. Миссис Дёрзли вообще делала вид, будто никакой сестры у нее нет, так как и сестра, и ее недотепа-муж были до того "недёрзливы", что дальше некуда. Дёрзли мороз по коже продирал при мысли, что' бы сказали соседи, покажись у них на улице Поттеры. Знали Дёрзли, что и у Поттеров есть маленький сынишка, но они его еще в глаза не видели. Мальчик этот был еще одним веским поводом держаться от Поттеров подальше: не хотелось им, чтоб их Дадли связался с эдаким ребенком.

В тот хмурый, серый вторник в начале нашего рассказа, когда мистер и миссис Дёрзли проснулись, в пасмурном небе на улице не было ни малейшего намека на то, что по всей стране могут вскоре произойти необычайные и таинственные события. Мистер Дёрзли бурчал себе под нос какой-то мотивчик, выискивая для работы самый занудный из своих галстуков, а миссис Дёрзли самозабвенно сплетничала, с боем пытаясь усадить вопящего во все горло Дадли на высокий стульчик.

Никто из них не заметил, как мимо окна, размахивая крыльями, пролетела большая рыжевато-коричневая сова.

В полдевятого мистер Дёрзли подхватил портфель, чмокнул в щечку миссис Дёрзли и хотел поцеловать на прощанье Дадли, но из этого ничего не вышло, так как у Дадли была очередная истерика и он расшвыривал по стенам кашу.

- Шалунишка, - сказал, посмеиваясь, мистер Дёрзли, выходя из дому.

Он сел в машину и задним ходом выехал по дорожке от дома номер четыре.

На углу улицы он и заметил первую странность: кошка рассматривала карту. Секунду мистер Дёрзли не отдавал себе отчета в том, что' увидел... a затем резко обернулся - взглянуть еще раз. На углу Бирючинового проезда стояла полосатая кошка, но никакой карты не было и в помине. Что это взбрело ему в голову? Игра света, должно быть. Мистер Дёрзли моргнул и уставился на кошку. Та в ответ уставилась на него. Поворачивая за угол и поколесив дальше по дороге, мистер Дёрзли не спускал с кошки глаз в зеркале машины. Теперь она читала табличку с надписью "Бирючиновый проезд" - да нет, смотрела на табличку: не умеют кошки читать ни табличек, ни карт. Мистер Дёрзли передернул плечами и выкинул кошку из головы. Подъезжая к городу, он не думал уже ни о чем, кроме крупного заказа на дрели, который рассчитывал сегодня получить.

Но на самой окраине города дрели были вытеснены у него из головы кое-чем еще. Стоя в привычной утренней пробке, он невольно обратил внимание на то, что вокруг, пожалуй, что-то многовато чудно' разодетых людей. Людей в мантиях. Мистер Дёрзли терпеть не мог, когда кто-нибудь одевался в нелепую одежду - глянуть только, во что выряжается нынче молодежь! Ему пришло в голову, что это, наверно, опять глупая новая мода какая-нибудь. Он барабанил пальцами по рулю, и взгляд его упал на кучку этих чудиков, стоящих неподалеку. Те возбужденно перешептывались. Мистер Дёрзли из себя вышел, увидев, что пара человек не так уж молоды: вон тот мужчина не иначе как старше него самого, а на нем - изумрудно-зеленая мантия! Нет, ну ты в зеркало на себя посмотри! Но тут до мистера Дёрзли вдруг дошло: да это, наверно, просто рекламный трюк - эти люди, скорей всего, деньги на что-нибудь собирают... Ну, конечно! Машины тронулись, и спустя несколько минут мистер Дёрзли подъехал к автостоянке фирмы "Дрыннингз", снова весь погруженный в мысли о дрелях.

У себя в кабинете на десятом этаже мистер Дёрзли всегда сидел спиной к окну. Будь то иначе, ему бы, пожалуй, не так-то просто пришлось сегодня утром сосредоточиться на дрелях. Он не увидал сов, опрометью проносившихся мимо окна среди бела дня - зато их видели люди на улицах: они показывали на сов пальцами и, раскрыв рот, смотрели, как те одна за другой мчатся во весь опор у них над головами. Большинство людей сову и ночами-то не видело. Мистер Дёрзли же провел совершенно нормальное, "бессовное" утро. Он наорал на пятерых различных человек. Он сделал несколько важных телефонных звонков и подрал глотку еще. Настроение у него было очень хорошее... до обеда, когда он надумал размять ноги и пройтись до булочной на той стороне улицы - купить себе булочку.

Он думать забыл про людей в мантиях, пока не поравнялся с несколькими из них рядом с булочной. Проходя мимо, он окинул их рассерженным взглядом. Он сам не знал почему, но от их вида ему становилось не по себе. Эта кучка тоже возбужденно перешептывалась, однако банки для сбора денег у них не было и в помине. На обратном-то пути, сжимая в пакете большой пончик, он и подслушал случайно несколько слов из их разговора:

- Да-да - Поттеры, я сам слышал...

- ...да-да, все верно - сынишка их, Гарри...

Мистер Дёрзли остолбенел. Волна страха окатила его с головой. Он обернулся к шептунам, словно собираясь им что-то сказать, но, подумав, не стал.

Он стремглав бросился назад через дорогу, впопыхах поднялся к себе в кабинет, рявкнул секретарше его не беспокоить, а сам схватился за телефон и совсем уже было набрал номер своего дома, как вдруг передумал. Он положил трубку и в раздумье погладил себя по усам... Да нет, глупости все это. Не такая уж редкая фамилия это - "Поттер". В мире, конечно, немало людей по фамилии Поттер, у которых есть сынок по имени Гарри. Если уж на то пошло, то он даже не уверен, что племянника зовут Гарри. Он ведь его еще в глаза не видел. Возможно, его зовут Гарви. Или Гарольд. Не стоит попусту беспокоить миссис Дёрзли: она всегда так расстраивается при упоминанье о сестре. И кто-кто, а он ее в этом не винит: будь у него такая сестрица... Но опять-таки - все эти люди в мантиях...

После обеда ему стоило гораздо большего труда сосредоточиться на дрелях и, уходя с работы в пять часов, он все еще был до того взвинчен, что, выходя из дверей, налетел на какого-то человека.

- Простите, - буркнул он крошечному старичку, который покачнулся и еле удержался на ногах.

Лишь спустя несколько секунд до мистера Дёрзли дошло, что на старичке - фиолетовая мантия. Судя по всему, старичок нисколько не расстроился от того, что его едва не сшибли на землю. Наоборот, лицо его рассекла пополам широкая улыбка и он сказал писклявым голосом, на который обернулись прохожие:

- Не извиняйтесь, дорогой сэр: сегодня ничто не в силах меня огорчить! Ликуйте, ибо Сами-Знаете-Кого наконец-то больше нет! Даже такие балвины, как вы, и те должны отпраздновать этот счастливый-пресчастливый день!

И старичок обнял мистера Дёрзли за пояс и ушел.

Мистера Дёрзли точно приковали к месту. Его обнял совершенно незнакомый человек. Еще ему показалось, будто его назвали каким-то "балвином" - что бы это там ни означало. Это совершенно выбило его из колеи. Он поспешил к машине и поехал домой, надеясь, что все это - игра воображения, на что обычно никогда не надеялся, так как воображения, вообще-то, не одобрял.

Заворачивая на дорожку дома номер четыре, он первым делом (причем настроение у него от этого нисколько не улучшилось) увидел ту самую полосатую кошку, что попалась ему на глаза утром. Теперь она сидела у них на ограде сада. Он был уверен, что это она: те же самые отметины вокруг глаз.

- Кыш! - громко сказал мистер Дёрзли.

Кошка не шелохнулась. Она лишь бросила на него строгий взгляд. Разве нормальные кошки так себя ведут? Мистер Дёрзли сомневался. Пытаясь держать себя в руках, он отпер дверь и вошел в дом. Он был все еще настроен не упоминать ни о чем жене.

Миссис Дёрзли провела прекрасный, нормальный день. За ужином она рассказала ему о распрях миссис "Соседки" с дочерью и о том, что Дадли выучил новое слово ("Нет!!!"). Мистер Дёрзли старался вести себя нормально. Когда Дадли уложили спать, он прошел в гостиную и как раз угодил на последнюю из вечерних новостей:

- И в заключение: орнитологи* [- ученые, изучающие птиц] со всех уголков страны сообщают нам сегодня, что совы весь день ведут себя весьма необычно. Несмотря на то, что обыкновенно совы охотятся по ночам, а днем их практически не видно, сегодня с самого рассвета были зарегистрированы сотни случаев, когда эти птицы летали в самых различных направлениях. Специалисты не в силах объяснить, отчего это совы вдруг столь внезапно изменили своим "сонным" привычкам. - Диктор позволил себе ухмыльнуться. - Тайна, покрытая мраком. Ну, а теперь Джим Мак-Гаффин расскажет нам о погоде. Ожидаются ли сегодня ночью ливни из сов, Джим?

- Ну, что ж, Тед, - ответил синоптик*, - об этом я не знаю, но необычно ведут себя сегодня не только совы. Наши зрители из таких отдаленных друг от друга местностей, как Кент, Йоркшир и Данди, весь день звонят мне сегодня, что вместо пообещанного мной вчера дождя, у них прошел ливень из падающих звезд! Быть может, это кто-то день Гая Фокса [- праздник, отмечающийся в Англии 5 ноября фейерверками и большими кострами.] отметить поспешил? Друзья, он наступит лишь через неделю! Но на сегодняшнюю ночь сырость я вам гарантирую.

Мистер Дёрзли словно врос в кресло. Падающие звезды по всей Британии? Совы разлетались среди бела дня? Таинственные люди в мантиях повсюду? И шепотки, шепотки про Поттеров...

В комнату вошла миссис Дёрзли с двумя чашками чая. Проку нет. Придется ей кое-что рассказать. Он нервно прокашлялся.

- Э-э... Петуния, дорогая... Ты в последнее время не получала вестей от сестры?

Как он и ожидал, миссис Дёрзли взглянула на него изумленно и сердито. Ну ведь они же всегда делали вид, что сестры у нее нет!

- Нет, - резко ответила она. - А в чем дело?

- Да по новостям странное передают, - промямлил мистер Дёрзли. - Совы... звезды падающие... Да и в городе сегодня уйма странного вида людей...

- И что? - оборвала его миссис Дёрзли.

- Да просто я подумал... Может, это... как-то связано... Ну, ты знаешь... с ее шайкой-лейкой.

Миссис Дёрзли прихлебывала сквозь поджатые губы чай. Мистер Дёрзли задумался, хватит ли у него духу сказать ей о том, что он услышал фамилию "Поттер". Пожалуй, не хватит. Вместо этого он спросил как мог небрежнее:

- Их сыну... ему сейчас, кажется, примерно столько же, сколько и Дадли?

- Кажется, да, - сухо отозвалась миссис Дёрзли.

- А как его звали-то, я позабыл? Говард, кажется?

- Гарри. Противное, вульгарное имя, на мой взгляд.

- Да-да, - сказал мистер Дёрзли, а сердце у него так и ухнуло в бездну. - Да, я полностью с тобой согласен.

Он ни словом больше ни обмолвился на эту тему, пока они поднимались наверх спать. Когда миссис Дёрзли ушла в ванную, мистер Дёрзли подкрался к окну спальни и выглянул в палисадник. Кошка так и сидела у них на ограде. Она пристально всматривалась в Бирючиновый проезд, словно чего-то дожидаясь.

Не померещилось ли ему все это? Неужто тут и впрямь могут быть как-то замешаны Поттеры? Если да... Если выплывет наружу, что в родне у них - парочка... Нет, он этого не переживет.

Дёрзли легли спать. Миссис Дёрзли уснула мигом, но мистер Дёрзли все лежал и на разные лады перекатывал все это у себя в голове. Последней, успокоившей его перед засыпанием мыслью было: даже если тут и замешаны Поттеры, то им нечего близко подступаться к нему и миссис Дёрзли. Поттеры сами прекрасно знают, что' думают они с Петунией о них и им подобных... Он хоть убей не видел, как они с Петунией могут впутаться во что бы там ни происходило... Он зевнул и повернулся - их это не коснется....

Как сильно он ошибался.

Мистер Дёрзли-то, может, и забылся в неспокойном сне, но у кошки на стене сна не было ни в одном глазу. Она сидела неподвижно, словно статуя, и не спускала своего немигающего взора с дальнего угла Бирючинового проезда. Она даже ухом не повела, когда на соседней улице хлопнула дверца автомобиля и когда над самой головой у нее пронеслось две совы. Шелохнулась кошка лишь перед самой полночью.

На углу, за которым она следила, показался человек. Появился он столь внезапно и бесшумно, что можно было подумать, будто он попросту выскочил из-под земли. Хвост у кошки дернулся, а глаза сузились.

Никогда еще на Бирючиновом проезде не видали ничего подобного этому человеку. Он был высок, худ и очень стар - судя по серебру волос и бороды, которые были такой длины, что он мог заткнуть их себе за пояс. На нем был длинный халат, волочившаяся по земле пурпурная мантия и сапоги с застежками и высокими каблуками. Голубые глаза его ярко светились и искрились за очками-полумесяцами, а нос был очень длинный и кривой - словно ломали ему его по меньшей мере раза два. Звали человека Альбус Дамблдор.

По всей вероятности, Альбус Дамблдор не подозревал, что оказался на улице, где всё - от имени его до сапог - было непрошенным гостем. Он озабоченно шарил рукой в мантии и что-то искал. Но то, что за ним следят, он, по всей видимости, ощутил, так как внезапно поднял глаза на кошку, пристально наблюдавшую за ним с другого конца улицы. Вид этой кошки почему-то его развеселил. Он негромко рассмеялся и пробормотал:

- Мог бы и догадаться.

Он нашел то, что искал, у себя во внутреннем кармане. Это "что-то" напоминало серебряную зажигалку. Он раскрыл ее движением пальца, поднял в воздух и щелкнул. Ближайший уличный фонарь, негромко хлопнув, погас. Он щелкнул еще раз - следующий фонарь, моргнув, погрузился в темноту. Двенадцать раз щелкнул он Гасилкой, пока единственными огоньками на всей улице не остались две крошечных "булавочных дырочки" в отдалении - глаза следившей за ним кошки. Выгляни сейчас кто-нибудь из окна - будь то даже востроглазая миссис Дёрзли - им ни за что бы было не разглядеть происходящего на тротуаре. Дамблдор сунул Гасилку обратно под мантию и зашагал вдоль улицы к дому номер четыре. Там он сел на ограду рядом с кошкой. На нее он не взглянул, но спустя мгновение проговорил:

- Подумать только: встретить вас здесь, госпожа Мак-Гонаголл.

Он, улыбаясь, повернулся к полосатой кошке, но той уже и след простыл. Вместо нее он улыбался женщине довольно грозного вида в квадратных очках - по форме точь-в-точь таких же, какими был отметины вокруг глаз у кошки. Женщина тоже была в мантии - изумрудного цвета. Черные волосы у ней на голове были стянуты в тугой узелок. Вид у нее был явно встопорщенный.

- Как вы догадались, что это я? - спросила она.

- Милая моя госпожа учительница, я в жизни не видал, чтобы кошка сидела так неподвижно.

- И вы бы небось оцепенели, просиди вы на кирпичной ограде весь день, - сказала госпожа Мак-Гонаголл.

- Весь день? Когда вполне могли веселиться да праздновать? По пути сюда я прошел мимо дюжины пиров и застолий, наверно.

Госпожа Мак-Гонаголл сердито фыркнула.

- Ну да, все празднуют, как же, - сказала она раздраженно. - Вообще-то, можно было и большей осмотрительности от них ожидать, так нет же: балвины и те заметили, что тут что-то не так. Это попало к ним в новости. - Она мотнула головой в сторону темного окна гостиной Дёрзли. - Я сама слышала. Стаи сов... звезды падающие.... Они ведь не настолько безмозглы. И, наверняка, должны были что-то заметить. Падающие звезды в Кенте... Голову даю на отсечение, что это дело рук Дедала Диггла. Большим умом он никогда не отличался.

- Можно ли их в чем-то винить, - мягко сказал Дамблдор. - Не так много было у нас что праздновать за эти одиннадцать лет.

- Сама знаю, - раздраженно ответила госпожа Мак-Гонаголл. - Но это не повод терять голову. Люди отринули всякую осторожность: расхаживают среди бела дня по улицам, и не подумав нарядиться по-балвински, слухами делятся.

Тут она метнула на Дамблдора острый взгляд искоса, словно надеясь, что он ей что-нибудь расскажет, но тот не отвечал, и она продолжала:

- Просто великолепно бы было, если бы как раз в тот самый день, когда Сами-Знаете-Кого, наконец-то, похоже, не стало, балвины вдруг всех бы нас накрыли. Он ведь действительно исчез, да, Дамблдор?

- Всё говорит об этом, - ответил Дамблдор. - Нам есть за что благодарить судьбу. Лимонного леденца не хотите?

- Что-о???

- Лимонного леденца. Это такие балвинские конфеты - я весьма к ним привязан.

- Спасибо, не надо, - холодно ответила госпожа Мак-Гонаголл, словно не находя момент подходящим для лимонных леденцов. - Как я сказала, даже если Сами-Знаете-Кто исчез...

- Милая моя госпожа учительница, ну уж такой-то благоразумный человек, как вы, мог бы назвать его своим именем? Вся эта чушь с "Сами-Знаете-Кем"... Я вот уже одиннадцать лет пытаюсь убедить людей называть его собственным именем: Вольдеморт. - Госпожа Мак-Гонаголл так и отпрянула от Дамблдора, но тот разлеплял два леденца и как будто ничего не заметил. - Это начинает до того сбивать с толку, когда мы все время говорим "Сами-Знаете-Кто". Никогда не видел причины страшиться назвать Вольдеморта по имени.

- Да я знаю: вы не страшились, - сказала госпожа Мак-Гонаголл наполовину возмущенно, наполовину восхищенно. - Но ведь вы не такой, как все. Все знают, что только вас и побаивался Сами-Знаете-Кто... ну, ладно: Вольдеморт.

- Вы мне льстите, - спокойно сказал Дамблдор. - Вольдеморт обладал силами, которыми мне не овладеть никогда.

- Это просто оттого, что вы чересчур... ну... благородны, чтобы к ним прибегнуть.

- Хорошо, что сейчас темно. Никогда еще я так не краснел с тех самых пор, как мадам Помфри похвалила мои новые меховые наушники.

Госпожа Мак-Гонаголл метнула на Дамблдора свой острый взгляд и сказала:

- Совы - это еще ничто по сравнению со слухами, которые носятся повсюду. Вы знаете, о чем все говорят? О том - почему он исчез? О том - что' его в конце концов остановило?

Похоже было, что госпожа Мак-Гонаголл достигла наконец момента, который ей сильнее всего не терпелось обсудить, - истинной причины, по какой она проторчала весь этот день на холодной твердой стене, - так как ни кошкой, ни женщиной она еще ни разу не пронзала Дамблдора таким взглядом, как сейчас. Что бы там ни говорили "все", ясно было, что она и не подумает им поверить, пока сам Дамблдор не скажет ей, что это правда. Дамблдор же выискивал очередной леденец и не отвечал.

- Говорят, - нажимала она, - будто бы прошлой ночью Вольдеморт явился в ложбину Годрика. Он разыскивал Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттер... они... они... погибли.

Дамблдор опустил голову. Госпожа Мак-Гонаголл тихо ахнула.

- Лили и Джеймс... я не могу в это поверить... я не хотела верить... О, Альбус...

Дамблдор протянул руку и легонько погладил ее по плечу.

- Я понимаю... понимаю... - сказал он веско.

У госпожи Мак-Гонаголл дрожал голос, когда она заговорила вновь.

- Это не все. Говорят, будто он попытался убить и сынишку Поттеров - Гарри. Но... не сумел. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает, почему и как, но говорят, будто когда Вольдеморт не сумел убить Гарри Поттера, то с его могуществом что-то случилось - и потому-то он и исчез.

Дамблдор угрюмо кивнул.

- Это... это - правда? - запинаясь спросила госпожа Мак-Гонаголл. - После всего, что он натворил... убив стольких людей... он не смог убить маленького мальчика? Просто в голове не укладывается... Из всего, что могло его остановить... Но как же, о небо, Гарри остался жив?

- Об этом мы можем лишь догадываться, - ответил Дамблдор. - И возможно, не узнаем никогда.

Госпожа Мак-Гонаголл достала кружевной платочек и промакнула глаза у себя под очками. Дамблдор испустил глубокий вздох, достал из кармана золотые часы и бросил на них взгляд. Часы были весьма необычайны. Стрелок у них было двенадцать, зато цифр не было вовсе: вместо них вдоль краешка циферблата передвигались маленькие планетки. Для Дамблдора же они, по всей видимости, тайны не составляли, так как он вновь положил их в карман и сказал:

- Хагрид запаздывает. Кстати, это ведь он сказал вам, что я буду здесь?

- Да, - ответила госпожа Мак-Гонаголл. - А рассказать, почему из всех мест вы выбрали это, вы, конечно, не собираетесь?

- Я здесь для того, чтобы отдать Гарри его тете с дядей. Это все, что осталось у него от семьи.

- Как? Вы хотите сказать... Да неужто же этим людям, которые здесь живут? - вскрикнула госпожа Мак-Гонаголл, вскакивая на ноги и показывая на дом номер четыре. - Дамблдор... этого не может быть. Они маячили у меня перед глазами целый день. В мире не найти двух людей, меньше похожих на нас. А еще у них есть сынок... Я сама видела, как всю дорогу по улице он пинал ногами свою мать и с воплем требовал конфет. Чтобы Гарри Поттеру поселиться у них!

- Лучше места для него не найти, - твердо ответил Дамблдор. - Когда он подрастет, тетя с дядей смогут всё ему объяснить. Я написал им письмо.

- Письмо? - упавшим голосом повторила госпожа Мак-Гонаголл, снова опускаясь на стену. - Дамблдор, вы что, серьезно думаете, что все это можно объяснить в письме? Этим людям никогда его не понять! Он прославится... Станет легендой... Я не удивлюсь, если сегодняшний день будет известен в будущем как "День Гарри Поттера"... Про Гарри напишут книги... Любому ребенку в нашем мире станет известно его имя!

- То-то и оно, - Дамблдор очень серьезно посмотрел на нее поверх своих очков-полумесяцев. - Этого вполне хватило бы, чтобы вскружить голову любому мальчишке. Прославиться, прежде чем научишься ходить и говорить! Прославиться тем, чего даже не помнишь! Разве вы не понимаете, насколько лучше для него вырасти в стороне от всего этого, пока он не будет готов это воспринять?

Госпожа Мак-Гонаголл открыла рот, передумала, сглотнула слюну и сказала:

- Да... да, конечно, вы правы. Но как же мальчик доберется сюда, Дамблдор?

Она вдруг метнула взгляд ему на мантию, словно подумав: не прячет ли он Гарри под ней?

- Его доставит Хагрид.

- Вы полагаете... мудрым... довериться Хагриду в таком важном деле, как это?

- Хагриду я вверил бы и свою жизнь, - сказал Дамблдор.

- Я не говорю, что сердце у него не на месте, - сварливо сказала госпожа Мак-Гонаголл, - но не станете же вы делать вид, будто он не бесшабашен. Есть у него... Что это?

Тишину вокруг нарушил тихий рокот. Он все усиливался, и они из конца в конец обшаривали глазами улицу в поисках света фар. Рокот перерос в рев, и оба взглянули на небо - из воздуха свалился огромный мотоцикл и приземлился на дороге прямо перед ними.

Если мотоцикл был громаден, то это был сущий пустяк по сравнению с человеком, который сидел на нем верхом. Человек этот был чуть ли не в два раза выше обычных людей и не менее чем в пять раз шире. Просто глазам не верилось, что могут быть такие огромные люди, да и вид у него был эдакий дикий: бо'льшую часть лица скрывали длинные космы густых черных волос и бороды, руки были размером с крышки от мусорных баков, а ноги в кожаных ботинках напоминали детенышей дельфинов. В своих громадных мускулистых руках он держал сверток одеял.

- Хагрид, - с облегчением сказал Дамблдор. - Наконец-то. Где ты взял мотоцикл?

- Одолжил, господин Дамблдор, сэр, - ответил великан, осторожно слезая с мотоцикла. - Мне его дал молодой Сириус Блэк. Ребенок у меня, сэр.

- Помех не было?

- Нет, сэр... От дома, почитай, ни кола ни двора не осталось, да я-таки вытащил его, покудова балвины повсюду не расшнырялись. Он уснул, когда мы пролетали над Бристолем.

Дамблдор и госпожа Мак-Гонаголл склонились над комком одеял. Внутри было еле видно крепко спящего маленького мальчика. Под хохолком черных, как смоль, волос у него на лбу они увидели странный рубец - словно удар молнии.

- Это сюда...? - прошептала госпожа Мак-Гонаголл.

- Да, - ответил Дамблдор. - Этот шрам останется у него на всю жизнь.

- Разве вы не можете что-нибудь с ним сделать, Дамблдор?

- Даже если бы мог - не стал бы. Шрамы, бывает, весьма пригождаются. У меня у самого над левой коленкой шрам - преотличнейшая карта лондонского метро. Так... Давай его сюда, Хагрид - уж кончать, так поскорее.

Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся лицом к дому Дёрзли.

- Можно... можно я попрощаюсь с ним, сэр? - спросил Хагрид.

Он склонил свою громадную, всклокоченную голову над Гарри и поцеловал его - должно быть, очень шершавым, щетинистым поцелуем. Потом вдруг взвыл, словно зашибленная собака.

- Тс-с-с! - прошипела госпожа Мак-Гонаголл. - Балвинов разбудишь!

- П-п-простите, - всхлипывал Хагрид, доставая большой, весь в пятнах, платок и погружая в него лицо. - Я н-н-не могу... Лили с Джеймсом погибли... А бедняжку Гарри отдают жить в руки балвинам...

- Да-да, все это очень печально, но возьми же себя в руки, Хагрид, а не то нас обнаружат, - прошептала госпожа Мак-Гонаголл, опасливо похлопывая Хагрида по руке, в то время как Дамблдор перешагнул через низенькую садовую ограду и прошел к входной двери.

Он бережно положил Гарри на порог, вытащил у себя из-под мантии письмо, сунул между одеялок, а потом вернулся к остальным. Целую минуту все трое стояли и смотрели на маленький комочек: у Хагрида тряслись плечи, госпожа Мак-Гонаголл яростно моргала, а искрящийся свет, обычно льющийся из глаз Дамблдора, словно утух.

- Ну, - сказал наконец Дамблдор, - вот и все. Не к чему нам здесь больше задерживаться. Вполне можно пойти и присоединиться к пирующим.

- Угу... - отозвался Хагрид очень глухим голосом, - Поеду Сириусу мотоцикл верну. Спокойной ночи, госпожа Мак-Гонаголл... господин Дамблдор, сэр...

Отерев рукавом куртки глаза, из которых ручьями струились слезы, Хагрид вскочил на мотоцикл и толчком ноги вернул мотор к жизни; мотоцикл взревел, взмыл в воздух и исчез в ночи.

- Полагаю, мы вскоре с вами увидимся, госпожа Мак-Гонаголл, - поклонился Дамблдор.

Госпожа Мак-Гонаголл в ответ высморкалась.

Дамблдор повернулся и зашагал обратно. На углу улицы он остановился и достал свою серебряную Гасилку. Он щелкнул ей один лишь раз, и двенадцать шаров света ринулись к своим уличным фонарям, так что Бирючиновый проезд запламенел вдруг оранжевым светом, и он смог разглядеть, как на другом конце улицы скользнула за угол полосатая кошка. Комочек одеял на пороге дома номер четыре был теперь еле-еле виден.

- Удачи тебе, Гарри, - проговорил Дамблдор. Потом развернулся на каблуках и под свист своей мантии исчез.

Ветерок разлохматил аккуратные живые изгороди на Бирючиновом проезде, который лежал безмолвный и опрятный под чернильным небом и от которого в самую последнюю очередь можно было ожидать, чтобы на нем разыгрались удивительные события. Гарри Поттер, не просыпаясь, перевернулся в своих одеялках на другой бок. Маленькая ручка сомкнулась на лежащем под боком письме, а он все спал, не зная о том, что он чем-то необычаен, не ведая о том, что он знаменит, не подозревая, что через несколько часов его разбудит вопль миссис Дёрзли, которая откроет входную дверь, чтобы выставить за порог молочные бутылки, и что следующие несколько недель ему предстоит терпеть тычки и щипки от своего двоюродного брата Дадли... Не мог он знать и того, что в это самое мгновение люди, тайком сходящиеся вместе во всех уголках страны, поднимают бокалы и вполголоса говорят:

- За Гарри Поттера - мальчика, оставшегося в живых!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Исчезнувшее стекло

Без малого десять лет минуло с тех пор, как Дёрзли, проснувшись, обнаружили у себя на пороге племянника, но мало что изменилось на Бирючиновом проезде. Солнце все так же поднималось над ухоженными палисадниками, зажигая медный номер четыре на парадной двери Дёрзли, вползало к ним в гостиную, где все было почти точь-в-точь, как в тот вечер, когда мистер Дёрзли увидел роковую новость о совах. Лишь фотографии на камине воочию показывали, как много воды утекло с тех пор. Десять лет назад здесь стояло множество снимков чего-то похожего на большой розовый пляжный мяч, только в разного цвета чепчиках - но Дадли Дёрзли был уже далеко не младенцем, и теперь на фотографиях виднелся крупный светловолосый мальчик верхом на своем первом велосипеде, на карусели на ярмарке, за игрой в компьютер с отцом, в объятиях и поцелуях матери. В комнате не было ни единого намека на то, что в доме живет еще один мальчик.

И все же Гарри Поттер был здесь; сейчас он спал, но спать ему оставалось недолго. Тетя Петуния уже встала и первым звуком дня стал именно ее пронзительный голос:

- Подъем! Вставай! Живо!

Гарри, вздрогнув, проснулся. Тетя снова застучала в дверь.

- Вставай! - взвизгнула она.

Гарри расслышал, как она прошла на кухню и поставила на печку сковородку. Он перевернулся на спину и попытался припомнить сон, который ему только что снился. Хороший был сон. Там еще был летающий мотоцикл. У него появилось странное ощущение, будто он уже видел этот сон когда-то раньше.

Тетя снова была у двери.

- Ты встал или нет? - потребовала она ответа.

- Сейчас, - отозвался Гарри.

- Пошевеливайся - мне надо, чтоб ты за ветчиной последил. И попробуй только мне ее спали - на день рождения Дадленьки я хочу, чтоб все было без сучка, без задоринки.

У Гарри вырвался тихий стон.

- Что ты сказал? - рявкнула через дверь тетя.

- Нет-нет, ничего...

День рожденья Дадли - как он мог позабыть? Гарри медленно выбрался из постели и принялся разыскивать носки. Пару он нашел у себя под кроватью и, сняв с одного носка паука, надел. Гарри привык к паукам, потому что в чулане под лестницей их было полным-полно, а спал он именно здесь.

Одевшись, он прошел через прихожую на кухню. Стол был еле виден из-под кучи подарков Дадли ко дню рождения. Похоже, Дадли получил-таки новый компьютер, о котором мечтал, не говоря уж о втором телевизоре и гоночном велосипеде. Зачем Дадли вдруг понадобился гоночный велосипед, Гарри ума не мог приложить: Дадли был очень жирным и терпеть не мог физических упражнений - если, конечно, не считать упражнением удары кулаком в нос. Любимой боксерской грушей Дадли был Гарри, но его не так-то просто было поймать. По виду Гарри этого не скажешь, но он был весьма быстроног.

Возможно, дело было и в том, что Гарри жил в темном чулане, но для своего возраста он всегда был мал и худощав. А выглядел еще меньше и худощавее, чем на самом деле, так как носить ему доставалось только обноски с Дадли, а тот был раза в четыре его крупнее. У Гарри было худое лицо, торчащие коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, которые не разваливались лишь благодаря немалому количеству скотча - из-за всех ударов в нос, что доставались ему от Дадли. Единственное, что нравилось ему у себя во внешности, - это тоненький шрамик на лбу, формой напоминавший молнию. Он был у Гарри всю жизнь, сколько он себя помнил, и, если память ему не изменяла, то и первым его вопросом к тете Петунии было: откуда он у него взялся?

- В дорожной аварии, где у тебя погибли родители, - ответила та. - И не задавай вопросов.

"Не задавай вопросов" - таково было первое правило спокойной жизни с Дёрзли.

Дядя Вернон вошел в кухню, когда Гарри переворачивал ветчину.

- Причешись! - буркнул он в виде утреннего приветствия.

Примерно раз в неделю дядя Вернон высовывал голову из-за своей газеты и кричал, что Гарри пора постричься. Гарри стригся, наверно, столько раз, сколько не стриглись все остальные мальчишки в классе вместе взятые, но проку от этого не было никакого: так уж у него росли волосы - торчком и во все стороны.

Гарри жарил яичницу, когда на кухне появился Дадли с матерью. Дадли сильно походил на дядю Вернона: у него было большое румяное лицо, короткая шея, маленькие, водянисто-голубые глазки и густые светлые волосы, гладко лежавшие на его тупой, толстой головке. Тетя Петуния частенько приговаривала, что Дадли - вылитый ангелочек; Гарри частенько говорил, что Дадли - вылитая свинья в панамке.

Гарри поставил тарелки с яичницей и ветчиной на стол, что было не просто: места там почти не оставалось. Дадли тем временем принялся пересчитывать подарки. Лицо у него вытянулось.

- Тридцать шесть, - поднял он глаза на мать с отцом. - На два меньше, чем в прошлом году.

- Дорогусик, ты не посчитал подарочек от тети Мардж, вот он - под тем большущим - от мамы с папой.

- Ну, тогда - тридцать семь, - сказал Дадли, и лицо у него начало багроветь. Заметив признаки приближения колоссальной дадлинской истерики, Гарри стал как можно быстрее, по-волчьи, пожирать ветчину: на тот случай, если Дадли перевернет стол кверху ногами.

Тетя Петуния явно тоже почуяла приближение "грозы", потому что быстро сказала:

- Мы купим тебе еще два сегодня во время поездки. Ну как, постреленок? Еще два подарка. Пойдет?

Дадли на мгновение задумался. Задача, по-видимому, была не из легких. Наконец он медленно произнес:

- Значит, тогда у меня станет тридцать... тридцать...

- Тридцать девять, сладенький мой, - сказала тетя Петуния.

- А-а. - Дадли грузно уселся и сграбастал ближайший пакет. - Тогда ладно.

Дядя Вернон рассмеялся.

- Наш озорник своего не упустит - весь в папу. Молодцом, Дадлик!

Он взъерошил Дадли волосы.

В этот момент зазвонил телефон, и тетя Петуния пошла снять трубку, а Дадли на глазах у Гарри и дяди Вернона принялся разворачивать гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с радиоуправлением, шестнадцать новых компьютерных игр и видеомагнитофон. Он как раз сдирал обертку с золотых часов, когда от телефона вернулась тетя Петуния: вид у нее был сердитый и встревоженный.

- Плохие вести, Вернон, - сказала она. - Миссис Фигг сломала ногу. Его она взять не сможет.

Она мотнула головой в сторону Гарри.

У Дадли от ужаса отвисла челюсть, зато у Гарри сердце так и подскочило. Каждый год на день рождения родители брали Дадли с его приятелем на целый день в город и водили там по игровым паркам, в кафе - лакомиться гамбургерами, или в кино. Гарри же каждый раз отводили к миссис Фигг - придурковатой старухе, жившей через две улицы от них. Гарри терпеть не мог у нее оставаться. Весь дом у миссис Фигг насквозь пропах капустой, а сама она вечно засаживала его разглядывать фотокарточки всех своих кошек, каких у нее только ни поперебывало.

- Что делать? - спросила тетя Петуния, в ярости глядя на Гарри, словно это он все подстроил.

Гарри понимал, что ему следовало бы огорчиться, раз миссис Фигг сломала ногу, но это было не так просто, когда он напомнил себе, что теперь только через год ему "посчастливится" увидеть Проныру, Снежка, Лапку и Пушка...

- Может, Мардж позвоним? - предложил дядя Вернон.

- Не говори ерунды, Вернон - она терпеть не может мальчишку.

Дёрзли частенько так разговаривали про Гарри - словно его тут нет, или вернее, словно он какое-то очень гадкое существо, которое их все равно не поймет, - вроде слизняка.

- А как там эта... как ее?.. Подруга твоя... Ивонна?

- В отпуске на Майорке, - отрезала тетя Петуния.

- Вы же можете оставить меня здесь, - с надеждой вставил Гарри (в кои-то веки можно будет посмотреть, что хочешь, по телевизору, а может, даже - сыгрануть разочек на компьютере Дадли).

Вид у тети Петунии сделался такой, словно она проглотила лимон.

- И вернуться к развалинам? - прорычала она.

- Я не взорву дома, - сказал Гарри, но никто его не слушал.

- Пожалуй, можно было бы взять его с собой в зоопарк... - медленно сказала тетя Петуния, - ... и оставить в машине....

- Машина - новая, одного я его в ней сидеть не оставлю...

Дадли громко заревел. Вообще-то, ревел он не по-настоящему - немало лет прошло с тех пор, как он плакал по-настоящему - но он знал, что если скривить физиономию и завыть, то мать даст ему все, что он ни пожелает.

- Дадлюсик-крохотусик, не плачь, мамочка не даст ему испортить тебе такой особенный день! - воскликнула она, раскидывая вокруг сына свои объятия.

- Я... не хочу... чтобы он... ехал... с нами! - орал Дадли между громкими, притворными всхлипами. - Он всё время всё п-портит!

И стрельнул в Гарри гадкой ухмылкой сквозь промежуток в руках у матери.

Прозвенел дверной звонок.

- О, господи - они пришли! - всполошилась тетя Петуния, и мгновением позже вошел лучший друг Дадли - Пирс Полкисс - со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой с лицом крысы. Обычно это он держал за спиной руки тому, кого избивал Дадли. Дадли тут же оборвал свой притворный рев.

Спустя полчаса Гарри, не веря своему счастью, сидел на заднем сиденье машины Дёрзли вместе с Пирсом и Дадли и впервые в жизни ехал в зоопарк. Тетя с дядей так и не смогли ничего с ним придумать, но перед тем, как отправиться в путь, дядя Вернон отвел Гарри в сторонку.

- Предупреждаю, - сказал он, придвинув свое большое пурпурное лицо чуть не вплотную к лицу Гарри, - Я тебя предупреждаю, парень - что-нибудь не из той оперы - хоть что - и ты махом окажешься у себя в чулане... И сидеть тебе там до самого Рождества.

- Да ничего я не натворю, - сказал Гарри, - честное слово..

Но дядя Вернон ему не поверил. Как не верил никто другой.

Дело в том, что с Гарри частенько приключались странные истории, и напрасно было уверять Дёрзли, что случались они не по его воле.

Как-то раз тете Петунии надоело, что Гарри вечно является из парикмахерской, будто нога его туда не ступала: она взяла пару кухонных ножниц и обрезала ему волосы настолько коротко, что практически он стал лыс, если не считать чуба, который она оставила, "чтобы прикрыть тот страшенный шрам". Дадли смеялся до одури, глядя на Гарри, а тот провел бессонную ночь, представляя себе, что' будет завтра в школе, где над ним и так уже смеялись из-за мешковатой одежды и перемотанных скотчем очков. Но наутро он встал и обнаружил, что волосы у него - точь-в-точь в том виде, в каком были, пока их не обкорнала тетя Петуния. За это ему дали неделю чулана, как ни старался он объяснить, что сам не может объяснить, как они так быстро отросли.

В другой раз тетя Петуния решила напялить на него один из тошнотворных старых свитеров Дадли - коричневый с оранжевыми помпонами, - но чем сильнее пыталась она натянуть свитер ему на голову, тем он, казалось, становился все меньше и меньше, пока не пришелся бы впору разве что кукле, но уж никак не налез бы на Гарри. Тетя Петуния решила, что он, наверно, сел при стирке, и, к огромному облегчению Гарри, его не наказали.

С другой стороны, он попадал в ужасные неприятности из-за того, что его застигали на крыше школьной кухни. За ним, как обычно, гонялась шайка Дадли, когда, к такому же удивлению Гарри, как и любого другого, - раз! - и он сидит на трубе. Дёрзли получили разгневанное письмо от директорши Гарри о том, как Гарри карабкался по школьным зданиям. Но все, что он попытался сделать (как он и кричал дяде Вернону сквозь запертую дверь чулана), - это запрыгнуть за большие мусорные баки у дверей кухни. Гарри думал, что в прыжке его, наверно, подхватило и унесло ветром.

Но сегодня дурного ничто не предвещало. Ради дня, проведенного не в школе, не в чулане и не в пропахшей капустой гостиной миссис Фигг, стоило потерпеть и компанию Дадли с Пирсом.

Ведя машину, дядя Вернон жаловался тете Петунии. Он вообще любил жаловаться: служащие на работе, Гарри, совет, Гарри, банк и Гарри - были лишь немногими из излюбленных его тем. Сегодня утром это были мотоциклы.

- ...носятся, как угорелые, с ревом с таким - хулиганье проклятое, - сказал он, когда один из них обогнал их.

- Мне сегодня снился мотоцикл, - вдруг вспомнил Гарри. - Он летал по воздуху.

Дядя Вернон чуть не врезался в переднюю машину. Он волчком развернулся на сиденье и заорал на Гарри - лицо у него при этом стало похоже на гигантскую свеклу с усами:

- МОТОЦИКЛЫ НЕ ЛЕТАЮТ!

Дадли с Пирсом прыснули.

- Я знаю, - сказал Гарри. - Это же только сон.

Но он уже сам пожалел, что раскрыл рот. Если и было что-то, чего Дёрзли терпеть не могли больше его расспросов, так это - когда он рассказывал, как вещи или животные совершали то, чего им делать не полагалось, будь то во сне или даже в мультике: они словно боялись, как бы ему не привились вредные мысли.

Суббота выдалась очень солнечная, и в зоопарке было полно других семей. У входа Дёрзли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, но не успели вовремя оттащить Гарри, и улыбчивая мороженщица в вагончике спросила у Гарри, какое дать ему - пришлось и ему купить дешевый лимонный ледок. "Тоже неплохо," - думал Гарри, облизывая его, пока они смотрели на гориллу, которая почесывала себе голову и поразительно смахивала на Дадли - только волосы у нее были не светлые.

Утро у Гарри прошло так замечательно, как уже давно не бывало. Он был начеку и держался в сторонке от Дёрзли, чтобы Дадли с Пирсом, которым звери к обеду стали поднадоедать, не принялись за свое любимое развлечение - колошматить его. Пообедали они в зоопарковском ресторанчике, и так как Дадли закатил истерику из-за того, что у него на фруктовом десерте было мало мороженого, дядя Вернон купил ему другой, а Гарри разрешили доесть первый.

Позже Гарри сам соглашался, что раз все шло так гладко, то мог бы и догадаться, что это не надолго.

После обеда они отправились в террариум. Там было темно и прохладно, вдоль стен стояли освещенные витрины вольеров. За стеклами по всяческим деревяшкам и камешкам карабкались и ползали всевозможные ящерицы и змеи. Дадли и Пирсу не терпелось посмотреть гигантских ядовитых кобр и толстенных питонов, способных раздавить человека. Дадли быстро разыскал самую большую змею в Террариуме. Она дважды смогла бы обернуть свое тело вокруг машины дяди Вернона и сплющить ее до размеров мусорного бака... но сейчас у нее, судя по всему, не было настроения. Если говорить начистоту - она крепко спала.

Дадли стоял, прижавшись носом к стеклу и впившись глазами в поблескивающие коричневые витки.

- Расшевели ее, пап, - хныкнул он.

Дядя Вернон легонько постучал рукой по стеклу, но змея и не шелохнулась.

- Еще раз, - велел Дадли.

Дядя Вернон дробно застучал по стеклу костяшками пальцев, но змея знай себе дрыхнула дальше.

- Тоска, - простонал Дадли и зашаркал прочь.

Гарри придвинулся к вольеру и пристально посмотрел на змею. Он не удивился бы, если бы она сама сдохла от тоски: никакой компании, кроме глупых людей, днями напролет барабанящих пальцами по стеклу и пытающихся ее расшевелить. Еще хуже, чем спать в чулане, где единственным гостем у него бывала тетя Петуния, колотящая в дверь по утрам: ему хоть выпадал случай побродить по остальному дому.

Внезапно змея открыла бусинки своих глаз. Медленно, очень медленно подняла голову, пока глаза ее не оказались на уровне Гарри.

Подмигнула.

Гарри вытаращил глаза. Потом быстро оглянулся - не смотрит ли кто. Нет. Он снова повернулся к змее и подмигнул ей в ответ.

Змея мотнула головой в сторону дяди Вернона и Дадли, а затем завела глаза к потолку. И посмотрела на Гарри с видом, который говорил яснее слов:

"И вот так все время."

- Понимаю, - пробормотал Гарри сквозь стекло, хотя змея вряд ли его услышала бы. - Вот надоело-то тебе, наверно?

Змея энергично закивала головой.

- А ты откуда вообще? - спросил Гарри.

Змея ткнула хвостом в маленькую табличку у витрины. Гарри вгляделся.

"Удав боа. Бразилия".

- Хорошо там было?

Удав боа еще раз ткнул хвостом в надпись, и Гарри прочел дальше: "Данный экземпляр выращен в зоопарке".

- А-а... Так ты никогда и не был в Бразилии?

Удав покачал головой, и вдруг они оба так и подскочили на месте из-за оглушительного крика за спиной у Гарри:

- ДАДЛИ! МИСТЕР ДЁРЗЛИ! ИДИТЕ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ НА ЭТУ ЗМЕЮ! ВЫ ПРОСТО ГЛАЗАМ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ!

Дадли как можно быстрее подковылял к ним.

- С дороги, ты, - сказал он, заехав Гарри кулаком в ребра.

Застигнутый врасплох Гарри больно упал на цементный пол. Случившееся после произошло до того быстро, что никто не видел, как оно случилось: в одну секунду Пирс и Дадли стояли прислонившись к стеклу, а в следующую - с воплями ужаса отскочили назад.

Гарри присел и ахнул: у вольера удава боа исчезла стеклянная витрина. Огромная змея, быстро раскручиваясь, соскальзывала на пол. Посетители террариума завопили и бегом бросились к выходам.

Когда змея проползала мимо Гарри, он готов был поклясться, что тихий шипящий голос произнес:

- Бразилия, вот мне куда.... С-с-спас-с-сибо, амиго [amigo - исп. друг].

Смотритель террариума был в шоке.

- А... стекло... - повторял он. - Куда девалось стекло?

Сам директор зоопарка заварил тете Петунии чашку крепкого чая с сахаром, рассыпаясь перед ней в извинениях. Дадли с Пирсом могли лишь лопотать. Насколько видел Гарри, всё, что сделала змея - это лишь, проползая мимо, игриво щелкнула пастью у их пяток, - но к моменту, когда все снова сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс божился, будто бы она пыталась удавить его насмерть. Но хуже всего, - по крайней мере, для Гарри, - было, когда Пирс успокоился настолько, что сказал:

- А Гарри с ней разговаривал, да же, Гарри?

Дядя Вернон дождался, когда Пирс отойдет на безопасное расстояние от дома, затем обрушился на Гарри. От злости он еле говорил.

- Вон... в чулан... сиди... без еды, - только и смог выдавить он из себя перед тем, как повалиться на кресло, и тете Петунии пришлось со всех ног броситься за большой порцией коньяка для него.

Спустя много времени Гарри лежал у себя в темном чулане и мечтал о часах. Не зная времени, невозможно было сказать наверняка, уснули ли Дёрзли. А пока они не уснут, нечего и рисковать пробираться на кухню за едой.

С Дёрзли он прожил почти десять лет - десять убогих лет, - с тех самых пор, как себя помнил, с той поры, когда совсем маленьким у него погибли в дорожной аварии родители. Сам он не помнил себя в машине, когда они погибли. Иногда, когда он в течение долгих часов в чулане напрягал память, на него вдруг накатывало странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и жгучая боль во лбу. "Это и есть авария," - думал он, только ума не мог приложить, откуда взялся весь этот зеленый свет. Родителей своих он не помнил совсем. Тетя с дядей никогда про них не говорили, а спрашивать ему, естественно, запрещалось. Фотографий их в доме не было.

Пока Гарри был помладше, он все мечтал и мечтал, как к нему приедет какой-нибудь неизвестный родственник и заберет отсюда, но так и не дождался: другой семьи, кроме Дёрзли, у него не было. И все же иногда ему казалось (а может, он просто надеялся), что на улицах его узнают чужие люди. Причем чужие довольно странные. Однажды в магазине, куда они зашли с тетей Петунией и Дадли, ему поклонился крошечный человечек в фиолетовом цилиндре. Тетя Петуния в ярости спросила Гарри, знаком ли он с ним, и бегом потащила их из магазина, так ничего и не купив. Как-то в автобусе ему весело помахала рукой несусветного вида старушка, одетая во все зеленое. А на днях так вовсе - совершенно лысый мужчина в предлинном пурпурном плаще пожал ему руку... и ушел, не сказав ни слова. Самым необъяснимым было то, что стоило Гарри присмотреться к ним повнимательнее, как они в ту же секунду пропадали.

В школе у Гарри никого не было. Все знали, что шайка Дадли терпеть не может этого чудика Гарри Поттера в мешковатых обносках и переломанных очках, а связываться с шайкой Дадли никого не тянуло.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Письма от "никого"

За побег бразильского удава Гарри схлопотал самое длинное свое наказание. Когда его выпустили из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли успел сломать свою новую видеокамеру, разбить самолет с радиоуправлением, и в первый же выезд на гоночном велосипеде сшиб с ног старую миссис Фигг, переходившую на костылях Бирючиновый проезд.

То, что окончилась школа, Гарри порадовало, но от шайки Дадли спасения не было: они приходили в гости каждый божий день. Все они - и Пирс, и Дэннис, и Малкольм, и Гордон - были здоровы и глупы, но Дадли был еще здоровее и глупее, а потому был у них за вожака. Остальным же была потеха поучаствавать в любимом виде спорта Дадли: охоте на Гарри.

Потому-то Гарри и проводил как можно больше времени не дома, а на улице, бродя и думая о конце каникул, где ему проблескивал крохотный лучик надежды. В сентябре он пойдет в среднюю школу* [в Британии в среднюю школу ходят с 11 лет; до этого посещают начальную], и в первый раз в жизни - не с Дадли. Дадли приняли в старую частную школу дяди Вернона - "Смелтингз". Туда же пойдет и Пирс Полкисс. Гарри же начнет ходить в местную "Стоунволл". У Дадли это почему-то вызывало смех.

- В "Стоунволле" всех в первый же день головой в унитаз суют, - сказал он Гарри. - Пошли наверх - потренируемся?

- Спасибо, - ответил Гарри. - Ужаснее твоей головы бедный унитаз еще никогда ничего не пробовал - вдруг его стошнит.

И бросился бежать, пока Дадли не сообразил, что' он ему сказал.

Как-то в июле тетя Петуния взяла Дадли с собой в Лондон - купить новую форму для школы, - а Гарри оставила у миссис Фигг. Миссис Фигг оказалась не так противна, как обычно. Выяснилось, что ногу она себе сломала, споткнувшись об одну из своих кошек, и теперь, похоже, была от них не в таком восторге, как прежде. Она разрешила Гарри посмотреть телевизор и угостила кусочком шоколадного торта, который, судя по вкусу, пролежал у ней не один год.

В тот вечер Дадли расхаживал по гостиной, щеголяя перед всей семьей новехонькой школьной формой. Ученики школы "Смелтингз" ходили в темно-бордовых фраках, оранжевых бриджах* и плоских соломенных шляпах по прозванью "канотье". Еще они носили трости с набалдашниками, которыми имели обыкновение колошматить друг дружку, пока не смотрит учитель. Это считалось хорошей подготовкой к будущей жизни.

Глядя на Дадли в новеньких бриджах, дядя Вернон осипшим вдруг голосом сказал, что вот он - момент наивысшей гордости в его жизни. Тетя Петуния разрыдалась и сказала, будто поверить не может, что перед ней ее карапузик Дадлик - такой он сейчас красивый и взрослый. Гарри раскрыть рот не решался. Он и так думал, что у него уже ребра два треснуло, пока он смех внутри себя удержать пытается.

На следующее утро Гарри пришел на кухню завтракать и услышал ужасный запах. Исходил он как будто из большой лохани в раковине. Гарри подошел поближе - посмотреть. Таз был заполнен какими-то грязными лохмотьями, плавающими в серой воде.

- Это что такое? - спросил он у тети Петунии.

Губы у той сжались, как всегда, когда он смел задать вопрос.

- Твоя новая школьная форма, - ответила она.

Гарри посмотрел в таз еще раз.

- А... - сказал он. - Я не знал, что ее нужно так мочить.

- Не валяй дурака, - оборвала тетя Петуния. - Я перекрашиваю тебе кое-что из старых вещей Дадли. Когда закончу, она будет такая же, как у всех.

Гарри сильно в этом усомнился, но, пожалуй, лучше было не спорить. Он сел за стол, стараясь не думать о том, какой вид у него будет в первый день в "Стоунволле" - наверно, такой, словно с него свисают куски старой слоновьей шкуры.

Вошли Дадли с дядей Верноном - оба наморщили нос от запаха новой формы Гарри. Дядя Вернон, по обыкновению, раскрыл газету, а Дадли забарабанил по столу своей смелтингской палкой, с которой теперь не расставался.

Брякнула прорезь для почты, и на коврик у входной двери шлепнулись письма.

- Сходи за почтой, Дадли, - проговорил из-за газеты дядя Вернон.

- Пусть Гарри сходит.

- Сходи за почтой, Гарри.

- Пусть Дадли сходит.

- Ткни его своей смелтингской палкой, Дадли.

Гарри увернулся от смелтингской палки и отправился за почтой. На коврике лежало три послания: открытка от сестры дяди Вернона - Мардж, - проводившей отпуск на острове Уайт; коричневый конверт, судя по виду - счет; и... письмо Гарри.

Гарри поднял его и уставился во все глаза, а сердце у него загудело, словно гигантская натянутая струна. За всю жизнь никто еще ни разу не написал ему ни единого письма. Да и кому было писать? Не было у него ни друзей, ни родственников... не ходил он и в библиотеку, так что никогда не получал грубых повесток с требованием вернуть просроченные книжки. И вот - на' тебе: письмо, причем с таким точным адресом, что ошибиться просто невозможно:

"Мистеру Гарри Поттеру

Чулан под лестницей

Дом N4

Бирючиновый проезд

г. Диньди-Линнинг

Графство Суррей"* [в Англии адрес пишут "наоборот" - "от мелкого к крупному": сначала дом, улицу, потом город и страну.]

Конверт - тяжелый и толстый - из желтоватого пергамента, адрес написан изумрудно-зелеными чернилами. Марки не было.

Перевернув конверт трепещущей рукой, Гарри увидел фиолетовую восковую печать с гербом: лев, орел, барсук и змея вокруг большой буквы "Х".

- Поживее, парень! - окликнул из кухни дядя Вернон. - Ты что там делаешь? На бомбы, что ли, проверяешь?

Он засмеялся своей собственной шутке.

Гарри, не сводя с письма глаз, прошел на кухню. Протянув дяде Вернону счет с открыткой, он сел и медленно принялся вскрывать желтый конверт.

Дядя Вернон разорвал конверт со счетом, фыркнул с отвращением, потом перевернул открытку.

- Мардж прихворнула, - сообщил он тете Петунии. - Моллюска протухшего съела...

- Папа! - сказал вдруг Дадли. - Папа... Гарри что-то получил!

Гарри только-только собрался развернуть письмо, написанное на том же тяжелом пергаменте, что и конверт, как дядя Вернон резко выхватил его из рук.

- Это - мне! - попытался отобрать Гарри.

- Да кто станет тебе писать? - усмехнулся дядя Вернон, встряхнув письмом, чтобы то раскрылось, и окинув его взглядом.

Лицо у него из красного сделалось зеленым быстрее, чем огонек светофора. Но на этом не остановилось. За несколько секунд оно стало серовато-белым, точно старая овсяная каша.

- П-п-петуния! - хватал он ртом воздух.

Дадли хотел было вырвать и прочесть письмо, но дядя Вернон поднял его повыше и тот не достал. Тетя Петуния с любопытством взяла письмо и прочла первую строчку. На мгновение показалось, будто сейчас она упадет в обморок. Она схватилась за горло и издала такой звук, словно чем-то подавилась.

- Вернон! О, боже мой... Вернон!

Они уставились друг на друга, словно позабыв, что Гарри и Дадли все еще здесь. Дадли оставаться без внимания не привык. Он звонко треснул отца по голове своей смелтингской палкой.

- Я хочу прочитать письмо, - громко сказал он.

- Это я хочу его прочитать, - разъярился Гарри. - Оно - мне.

- Вон отсюда, оба, - прохрипел дядя Вернон, запихивая письмо назад в конверт.

Гарри не шелохнулся.

- ОТДАЙТЕ МНЕ ПИСЬМО! - крикнул он.

- Дай мне посмотреть! - потребовал Дадли.

- ВОН! - проревел дядя Вернон, взял обоих - и Гарри, и Дадли - за шкирку, выкинул в прихожую и захлопнул за ними дверь кухни. У Гарри с Дадли тут же завязалась яростная, но безмолвная схватка за то, кому подслушивать в замочную скважину; верх одержал Дадли, так что Гарри, в болтающихся на одном ухе очках, лег плашмя на живот и принялся слушать в щель между дверью и полом.

- Вернон, - прерывающимся голосом говорила тетя Петуния, - ты посмотри на адрес: да как они могли узнать, где он спит? Уж не следят ли они за нашим домом, ты как думаешь?

- Следят... шпионят... может, и по пятам ходят, - дико бормотал дядя Вернон.

- Но что же нам делать, Вернон? Ответить им? Написать, что нам не нужно...

Гарри увидел, как по кухне расхаживают туда-сюда блестящие черные туфли дяди Вернона.

- Нет, - ответил он наконец. - Нет, мы оставим его без внимания. Не получив ответа, они... Да, это - лучше всего... Мы ничего не станем предпринимать...

- Но...

- Мне такой в доме не нужен, Петуния! Разве не поклялись мы с тобой, взяв его к себе, что выбьем из него всю эту опасную блажь?

В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Вернон сделал то, чего еще не делал ни разу: зашел в чулан к Гарри.

- Где письмо? - спросил Гарри, как только дядя Вернон протиснулся в дверь. - Кто мне написал?

- Никто. Ошиблись адресом, - кратко ответил дядя Вернон. - Я его сжег.

- Никакая это не ошибка, - возмутился Гарри, - там стоял мой чулан.

- ТИХО! - крикнул дядя Вернон, и с потолка упало два паука.

Он сделал несколько глубоких вдохов, затем выдавил из себя улыбку, что далось ему явно недешево:

- Э-э... Да, Гарри - насчет чулана. Мы тут с тетей подумали... Ты ведь уже подрос, и он тебе маловат... Мы подумали: не переселиться ли тебе во вторую спальню Дадли?

- Почему? - спросил Гарри.

- Не задавай вопросов! - огрызнулся дядя. - Сейчас же отнеси свои шмотки наверх.

В доме у Дёрзли было четыре спальни: одна - дяди Вернона и тети Петунии, одна - для гостей (обычно для сестры дяди Вернона - Мардж), в одной спал Дадли, а в другой Дадли хранил все свои игрушки и другие вещи, которые не влезали в первую. Чтобы перенести туда все свои пожитки из чулана, Гарри понадобилась лишь одна ходка наверх. Он сел на кровать и осмотрелся. Почти все здесь было переломано. Месячной давности видеокамера лежала на маленьком рабочем танке, которым Дадли как-то раз переехал соседскую собаку; в углу стоял самый первый телевизор Дадли, в который он заехал ногой, когда отменили его любимую передачу; была тут большая клетка, где некогда сидел попугай, которого Дадли променял в школе на настоящее духовое ружье - лежавшее теперь на полке с погнутым дулом, оттого что Дадли на него сел. Остальные полки были уставлены книгами. Лишь они в комнате выглядели так, словно к ним еще пальцем не прикасались.

Снизу доносился голос Дадли, орущего благим матом своей матери:

- Я не хочу, чтоб он там жил... мне нужна эта комната... уберите его оттуда...

Гарри вздохнул и растянулся на кровати. Вчера он бы отдал все, что угодно, лишь бы оказаться здесь. Сегодня... Лучше бы вернуться в чулан с письмом, чем оставаться здесь без него.

На следующее утро за завтраком все были довольно молчаливы. Дадли был потрясен. Он и вопил, и шарахнул отца своей смелтингской палкой, и нарочно вызвал у себя рвоту, и пнул мать, и выкинул через крышу теплицы свою черепаху... а комнату ему так и не отдали. Гарри думал о том, что произошло в это время вчера, и горько раскаивался, что не вскрыл письмо в холле. Дядя Вернон и тетя Петуния обменивались мрачными взглядами.

Когда принесли почту, дядя Вернон - пытаясь, по-видимому, обращаться с Гарри по-хорошему, - велел сходить за ней Дадли. Они слышали, как тот колошматит своей смелтингской палкой обо все, что попадается под руку по дороге через холл. Потом он крикнул:

- Еще одно! "Мистеру Г.Поттеру, Самая маленькая спальня, Бирючиновый проезд, дом номер 4..."

Испустив сдавленный крик, дядя Вернон подпрыгнул на месте и бросился через холл; Гарри - за ним. Чтобы отобрать письмо у Дадли, дяде Вернону пришлось с боем повалить того на землю - а это затруднялось тем, что сзади дядю Вернона обхватил за шею Гарри. После минутной беспорядочной свалки, в которой всем порядком досталось смелтингской палкой, дядя Вернон выпрямился, хватая ртом воздух и сжимая в руке письмо Гарри.

- Вон в чулан... то есть, в спальню, - просипел он Гарри. - Дадли, иди... иди и всё.

Гарри кругами ходил по своей новой комнате. Кому-то стало известно, что он переехал из чулана, как и, по-видимому, то, что он не получил первого письма. Ведь наверняка тогда этот человек попытается еще раз? Теперь уж он сам позаботится о том, чтобы его не постигла неудача. В голове у него созрел план.

На следующее утро в шесть часов зазвенел налаженный будильник. Гарри быстро его отключил и беззвучно оделся. Только бы не разбудить Дёрзли. Не включая света, он пробрался вниз.

Он решил дождаться почтальона на углу Бирючинового проезда и первым получить письма для дома номер четыре. Сердце стучало молотом, пока он крался по темной прихожей к входной двери...

- А-А-А-А-А-А!

Гарри так и подскочил: он наступил на что-то большое и мягкое на коврике - что-то живое!

Наверху зажегся свет, и Гарри, к своему ужасу, увидел, что большое и мягкое - это лицо дяди. Дядя Вернон лежал перед самой дверью в спальном мешке, явно с целью помешать Гарри сделать то, что тот собирался сделать. Он орал на Гарри примерно с полчаса, а потом велел пойти заварить ему чашку чая. Гарри с жалким видом поплелся на кухню, и к тому времени, как он вернулся, почту уже принесли - прямо на колени дяде Вернону. Гарри увидел три письма с адресом, надписанным зелеными чернилами.

- Отдайте мне... - начал он, но дядя Вернон уже рвал письма в клочья прямо у него на глазах.

В тот день дядя Вернон на работу не пошел. Он остался дома и заколотил прорезь для почты.

- Понимаешь, - разъяснял он тете Петунии сквозь полный рот гвоздей, - если им не удастся их доставить, они сдадутся.

- Не уверена, что это подействует, Вернон.

- О, у этих людей мозги работают непостижимым образом, Петуния - они не такие, как мы с тобой, - сказал дядя Вернон, пытаясь вбить гвоздь куском кекса с изюмом, который ему только что принесла тетя Петуния.

В пятницу к Гарри пришло не меньше двенадцати писем. Поскольку они не пролезали в прорезь для почты, их пропихнули под дверь, просунули в щели сбоку, а несколько даже втолкнули в маленькое оконце в нижнем туалете.

Дядя Вернон снова остался дома. Спалив все письма дотла, он достал молоток с гвоздями и заколотил досками все щели вокруг парадного и черного хода, так что из дому теперь было никому не выйти. Работая, он вполголоса мурлыкал "На цыпочках в тюльпанах" и подскакивал при малейшем шорохе.

В субботу ситуация стала выходить из-под контроля. Двадцать четыре письма Гарри пробрались в дом свернутые и спрятанные в каждом из яиц, две дюжины которых молочник, сильно сконфуженный, подал тете Петунии в окно гостиной. Пока взбешенный дядя Вернон звонил на почту и ферму, пытаясь найти, кому бы предъявить претензии, тетя Петуния искромсала письма в кухонном комбайне.

- И кому это с тобой-то так поговорить горит? - в полном недоумении спрашивал Дадли у Гарри.

В воскресенье утром дядя Вернон сел за завтрак с усталым и довольно больным, но счастливым видом.

- В воскресенье почты нет, - бодро напомнил он им, размазывая джем по газетам, - сегодня - никаких к чертям писем...

В это время что-то со свистом пронеслось по кухонной трубе и больно ударило его по затылку. В следующее мгновенье из печки пулей стали вылетать штук тридцать или сорок писем. Дёрзли пригнулись, а Гарри подпрыгнул в воздух, пытаясь поймать хотя бы одно.

- Вон! ВОН!

Дядя Вернон схватил Гарри за пояс и выбросил в прихожую. Прикрывая руками лица, выбежали тетя Петуния и Дадли, а дядя Вернон с треском захлопнул за ними дверь. Было слышно, как письма все еще лавиной врываются в комнату, отскакивая от стен и пола.

- Ну всё - хватит. - Дядя Вернон пытался говорить спокойно, а сам тем временем выдирал у себя из усов огромные клочья. - Чтобы через пять минут все стояли здесь готовые к отъезду. Мы уезжаем. С собой взять только немного одежды. И никаких возражений!

Из-за отсутствия половины усов вид у него стал до того грозный, что спорить никто не решился. Через десять минут, протиснувшись в заколоченные двери, они сидели в машине, несущейся в сторону шоссе. На заднем сиденье хлюпал носом Дадли: отец влепил ему подзатыльник за то, что тот всех задерживал, пытаясь впихнуть в спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер.

Они ехали. И ехали. Даже тетя Петуния не решалась спросить - куда. Время от времени дядя Вернон резко разворачивал машину и некоторое время ехал в обратную сторону.

- Сбить со следа... Сбить со следа, - бормотал он при этом каждый раз.

За весь день они ни разу не останавились поесть и попить. К наступлению ночи Дадли взвыл. Хуже дня у него еще в жизни не было. Он проголодался, пропустил пять телепередач, которые хотел посмотреть, и никогда еще не проводил так много времени, не разнеся в клочья хотя бы одного инопланетянина на компьютере.

Наконец дядя Вернон остановился у мрачного вида гостиницы на окраине большого города. Дадли и Гарри оказались в одном номере с двумя совершенно одинаковыми кроватями и сырыми, прохудившимися простынями. Дадли храпел, но Гарри не спал: он сидел на подоконнике, всматривался в огоньки проносившихся машин и всё думал, думал....

Наутро позавтракали залежалыми кукурузными хлопьями и холодными маринованными помидорами на ломтиках поджаренного хлеба. Едва они закончили, как к столику подошла хозяйка гостиницы:

- Я извиняюсь, но из вас же тут кто-то - "мистер Г.Поттер"? Мне тут сёдня штук сто вот энтих в регистратуру принесли.

Она подняла письмо, и они смогли прочесть написанный зелеными чернилами адрес:

"Мистеру Г.Поттеру

17-й номер,

Гостиница "Рейлвью"

г.Кокуорт"

Гарри метнулся к письму, но дядя Вернон одним ударом отбросил его руку в сторону. Женщина вздрогнула.

- Я возьму их. - Дядя Вернон быстро встал и пошел вслед за ней из столовой.

- А не лучше ли нам вернуться домой, милый? - робко предложила тетя Петуния спустя несколько часов, но дядя Вернон и ухом не повел. Что он искал, никто не знал. Он завез их в самую чащу леса, вышел, осмотрелся вокруг, покачал головой, забрался обратно в машину, и они вновь помчались прочь. То же самое произошло посреди вспаханного поля, в самом центре подвесного моста и на вершине многоуровневой автостоянки.

- Папа что, с ума сошел? - тупо спросил Дадли у тети Петунии к вечеру, после того как дядя Вернон припарковал машину на побережье, запер их в ней и куда-то пропал.

Пошел дождь. По крыше автомобиля застучали крупные капли. Дадли захныкал.

- Сегодня понедельник, - сказал он матери. - Вечером будет "Великий Хумберто"*. Я хочу куда-нибудь, где есть телевизор.

Понедельник. Гарри это кое о чем напомнило. Если сегодня понедельник - а насчет дней недели на Дадли обычно можно было вполне положиться из-за телевизора - тогда завтра, во вторник, Гарри исполнится 11 лет. Вообще-то дни его рождения вряд ли можно было назвать веселыми: в прошлом году Дёрзли подарили ему вешалку для одежды и пару старых носков дяди Вернона. И все же... Не каждый день тебе исполняется 11 лет.

Вернулся дядя Вернон - он улыбался. Еще он нес в руках длинный, узкий сверток и не ответил на вопрос тети Петунии, что' это он купил.

- Нашел преотличное местечко! - сказал он. - Давайте! Вылезайте!

Под открытым небом было очень зябко. Дядя Вернон показывал на что-то вроде большой скалы далеко в море. На самой верхушке скалы притулилась самая жалкая хибарка, какую только можно себе вообразить. Ясно было одно: телевизора там нет.

- На ночь передали шторм! - ликовал дядя Вернон, хлопая в ладоши. - А этот джентльмен любезно согласился дать нам напрокат свою лодку!

К ним вразвалочку подошел беззубый старикашка, показывая с довольно ехидной ухмылкой на старую гребную лодку, подскакивавшую на серо-стальной воде под ними.

- Провизии я уже захватил, - сказал дядя Вернон, - так что все - на борт!

В лодке было холодно. Ледяные брызги моря и дождь затекали за шиворот, а промозглый ветер хлестал по лицам. Спустя, как им показалось, несколько часов они добрались до скалы, где дядя Вернон, скользя и падая, повел их к полуразвалившейся лачужке.

В домике был полнейший кошмар: все пропиталось запахом водорослей, сквозь щели деревянных стен свистел ветер, а очаг стоял сырой и пустой. Комнат было только две.

Провизия дяди Вернона оказалась: по пакету картофельной соломки каждому и четыре банана. Он попытался развести огонь, но пустые пакетики из-под соломки лишь коптили и скрючивались.

- Письма-то бы сейчас не помешали, а? - весело спросил он.

Настроение у него было превосходное. Он явно считал, что в шторм сюда с почтой никому не пробраться. Гарри про себя соглашался с ним, но его эта мысль нисколько не веселила.

Опустилась ночь, и вокруг разбушевался обещанный шторм. Брызги от высоких волн плескали по стенам избушки, а свирепый ветер громыхал замызганными окнами. Тетя Петуния нашла во второй комнате несколько ветхих одеял и устроила на изъеденном молью диване постель Дадли. Сами они с дядей Верноном ушли на бугристую кровать в соседнюю комнату, а Гарри предоставили отыскать самое мягкое место, какое он только сможет, на полу и свернуться там калачиком под самым тонким и самым драным одеялом.

С ходом ночи ураган все свирепел и свирепел. Гарри никак не мог уснуть. Он дрожал и ворочался, пытаясь улечься поудобнее, а в животе у него урчало от голода. Храп Дадли тонул в низких раскатах начавшегося ближе к полуночи грома. Освещенный циферблат часов, свисавших с краю дивана на жирном запястье Дадли, сообщил Гарри, что через десять минут ему исполнится одиннадцать лет. Он лежал и смотрел, как день его рождения тикает все ближе и ближе, и думал о том, вспомнят ли об этом Дёрзли и где-то сейчас автор писем.

Осталось пять минут. Гарри услышал, как за окошком что-то скрипнуло. Хоть бы крыша не провалилась, хотя, возможно, тогда ему и стало бы потеплее. Осталось четыре минуты. Может, когда они вернутся, в доме на Бирючиновом проезде будет такая тьма писем, что ему все ж таки удастся стянуть хоть одно?

Осталось три минуты. Это что - море так сильно шлепает по скале? А (- осталось две минуты -) это что за странный хруст? Уж не осыпается ли в море скала?

Еще минута и ему стукнет одиннадцать. Тридцать секунд... двадцать ... десять... девять... может, Дадли разбудить? Просто так - позлить... три... две... одна...

БАМ-М-М!

Хижина содрогнулась, а Гарри так и сел на полу и во все глаза уставился на дверь. За дверью кто-то стоял... и стучал, чтобы его впустили!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Хранитель Ключей

БАМ! - стукнули еще раз.

Дадли, вздрогнув, проснулся.

- Где это пушка? - глупо спросил он.

Сзади раздался грохот и в комнату, залетая на поворотах, вбежал дядя Вернон. В руках он держал ружье - теперь им стало ясно, что' было в том длинном и узком свертке, который он с собой принес.

- Кто там? - крикнул он. - Предупреждаю - у меня оружие!

Пауза. Затем...

ТР-Р-РАХ!

Дверь шарахнули с такой силой, что она напрочь слетела с петель и с оглушительным грохотом свалилась на пол.

В дверном проеме стоял человек великанского роста. Лицо у него было чуть не целиком скрыто под длинной, лохматой гривой волос и дикой, всклокоченной бородой, и все же глаза разглядеть было можно: они поблескивали из-подо всех этих лохм, словно черные жучки.

Великан еле протиснулся в хижину, ссутулившись так, что голова его лишь, как щетка, мела потолок. Он нагнулся, поднял дверь и с легкостью вставил обратно в проем. Шум урагана за стеной поутих. Он обернулся и обвел всех взглядом:

- Чайком не побалуете, а? Добраться-то до вас не ахти как просто было...

Он прошагал к дивану, где сидел окаменевший от страха Дадли.

- Подвинься-ка, увалень, - сказал незнакомец.

Дадли взвизгнул и опрометью кинулся за спину матери, которая в ужасе съежилась за плечами дяди Вернона.

- А вот и Гарри! - сказал великан.

Гарри взглянул в свирепое, всклокоченное, все в тенях, лицо и увидел, как глаза-жучки сморщились в улыбке.

- В прошлый-то раз я тебя вот таким махоньким видал, - сказал великан.- Лицом-то ты - вылитый папка, а вот глаза у тебя - мамины.

Дядя Вернон издал какой-то странный скрипучий звук.

- Я требую от вас немедленно удалиться, сэр! - сказал он. - Это называется вторжением в чужое жилище!

- Да помолчи ты, Дёрзли - слива недозрелая, - ответил великан.

Он протянул руку за спинку дивана, выхватил у дяди Вернона ружье, согнул его узлом с такой легкостью, будто то было резиновым, и забросил в угол комнаты.

Дядя Вернон издал еще один странный звук: словно угодившая под ноги мышка.

- Ну, ладно... Гарри, - сказал великан, отвернувшись от Дёрзли, - поздравляю тебя с днем рождення. Желаю те счастья. У меня тут есть для тебя кой-чего - я, правда, запросто сесть на него пару раз по дороге мог, да вкус-то ить от этого ж не испортится, верно?

Из внутреннего кармана своего черного плаща он вытащил слегка помятую коробку. Гарри трепещущими пальцами раскрыл ее. Внутри оказался большущий сладкий шоколадный торт, на котором зеленым кремом было выведено: "С днем рожденья, Гарри!".

Гарри поднял глаза на великана. Хотел сказать "спасибо", но по пути ко рту слова где-то заблудились, и вместо этого он спросил:

- Вы кто?

Великан негромко рассмеялся:

- Ах, да... Я ж не представился. Рубеус Хагрид - Хранитель Ключей и Земель Хогвартса".

Он протянул Гарри гигантскую ладонь и потряс ему всю руку целиком.

- Так как там с чаем-то, а? - спросил он, потирая руки. - А вообще, я и от чего покрепше бы не отказался, коли есть, верно вам говорю.

Взгляд его упал на пустую решетку очага со скомканными пакетиками из-под соломки, и он презрительно фыркнул. Он нагнулся над камином; что он там делал, видно не было, но когда через несколько секунд он отпрянул от очага, там ревел огонь. Пламя наполнило всю сырую лачужку мерцающим светом, и Гарри почувствовал, как тепло обмывает его, словно он погрузился в горячую ванну.

Великан снова сел на диван, прогнувшийся под его тяжестью, и принялся доставать из карманов плаща всякую всячину: медный чайник, сардельки в мягкой упаковке, кочергу, заварник, несколько щербатых кружек и бутыль с какой-то янтарной жидкостью, из которой он с жадностью отпил перед тем, как приняться за чай. Вскоре хижину наполнило шипение и запах поджариваемых сарделек. Никто не проронил ни слова, пока великан хозяйничал, но когда он стал снимать с кочерги первые шесть толстых, жирных, чуть подгоревших сарделек, Дадли ерзнул на месте. Дядя Вернон сердито сказал:

- Не смей прикасаться к тому, что он тебе даст, Дадли.

Великан мрачно засмеялся:

- Да твоего пончика откармливать уж незачем, Дёрзли - не переживай так.

Он передал сардельки Гарри - тот так проголодался, что не мог припомнить вкуса чудеснее, но все же не в силах был оторвать глаз от великана. Наконец, - так как никто, по всей видимости, ничего объяснять ему и не помышлял, - он сказал:

- Простите, но я так и не понял, кто вы.

Великан отхлебнул чаю и вытер тыльной стороной ладони рот.

- Зови меня Хагрид, - сказал он, - как все. И как я уже сказал, я - Хранитель Ключей в Хогвартсе: про Хогвартс-то ты же, как-никак, все знашь?

- Э-э... нет, - ответил Гарри.

Вид у Хагрида стал потрясенный.

- Простите, - быстро сказал Гарри.

- "Простите"?! - рявкнул Хагрид, оборачиваясь и устремляя взгляд на Дёрзли, которые съежились и попятились в тень. - Вот кто прощенья-то просить должен! Знал ить я, что письма до тебя не доходят, да у меня и в мыслях не было, что ты и про Хогвартс ничегошеньки не знаешь, елки-моталки! Ты что, никогда не задумывался, где родители твои всему этому выучились?

- Чему - всему? - спросил Гарри.

- "Чему - всему?"!!! - прогремел Хагрид. - А ну-ка, обожди-ка секундочку!

Он вскочил на ноги. В гневе своем он, казалось, заполнил всю избушку. Дёрзли в страхе сбились у стены.

- Вы что, хотите сказать, - прорычал он Дёрзли, - что этот парнишка - этот парнишка! - не знает ничегошеньки... ни о чем?!!!

Гарри подумалось, что это уже перебор. Ведь как-никак он ходил в школу, и оценки там получал неплохие.

- Да нет, кое-что я знаю, - сказал он. - По математике, и другие предметы там...

Но Хагрид лишь рукой махнул:

- Я говорю: про наш мир. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей.

- Какой мир?

Вид у Хагрида сделался такой, словно он сейчас взорвется.

- ДЁРЗЛИ! - прогрохотал он.

Дядя Вернон, сильно побледнев, прошептал что-то похожее на "тири-питири". Хагрид устремил на Гарри дикий взгляд.

- Но про своих маму-то с папой ты же должен знать, как-никак, - сказал он. - Ну, то есть: они ж знамениты. И ты знаменит.

- Что? Мои... Разве мама с папой у меня знамениты?

- Так ты не знаешь... не знаешь...

Хагрид пробежался пятерней по волосам, устремив на Гарри озадаченный взгляд.

- Ты что, не знаешь, кто ты такой? - спросил он наконец.

У дяди Вернона вдруг прорезался голос.

- Стойте! - скомандовал он. - На этом прекратите, сэр! Я запрещаю вам что-либо ему рассказывать!

И человек похрабрее Вернона Дёрзли дрогнул бы под разъяренным взглядом, каким его сейчас окинул Хагрид. Когда Хагрид заговорил, каждый слог его дрожал негодованьем:

- Так вы ему так ничего и не рассказали? Не рассказали про письмо, которое оставил с ним Дамблдор? Я ж сам был при этом! Я своими глазами видал, как Дамблдор его оставил, Дёрзли! И вы все эти годы от него скрывали?

- Что скрывали? - жадно спросил Гарри.

- СТОЙТЕ! Я ЗАПРЕЩАЮ! - в панике закричал дядя Вернон.

Тетя Петуния ахнула от ужаса.

- Да идите вы в баню, оба, - сказал Хагрид. - Гарри... ты - волшебник.

В хижине стало тихо. Слышен был лишь шум моря да свист ветра.

- Кто-кто? - захватило дух у Гарри.

- Волшебник, кто ж еще. - Хагрид снова сел на диван, который застонал и прогнулся еще ниже. - Да еще какой, сказать по правде-то - поднатаскать бы тебя только. У таких мамы-то с папой - кем еще-то мог ты стать? А теперь пора тебе, однако, и письмо прочитать.

Гарри протянул руку и взял наконец желтоватый конверт с изумрудно-зеленым адресом: "Мистеру Г.Поттеру, На пол, Избушка на скале, Море". Он вытащил письмо и прочел:

Хогвартс - ШКОЛА ВЕДЬМ И КОЛДУНОВ

Директор: Альбус Дамблдор

(Орден Мерлина I ст., Вел. Волш-к., Глав. Чародей, Большая Шишка Междунар. Конфедерации Волхвов)

Дорогой мистер Поттер,

Рады уведомить вас, что вы приняты в школу для ведьм и колдунов - Хогвартс. В письме вы найдете список всех необходимых учебников и учебных принадлежностей.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашей совы не позднее 31 июля.

С уважением,

зам.директора

Минерва Мак-Гонаголл"

Вопросы рвались в голове у Гарри хлопушками, и он никак не мог решить, какой же из них задать первым. Через несколько минут он, запинаясь, спросил:

- Как это понять: они ждут моей совы?

- Горгоны голопузые! Чуть не забыл.

Хагрид хлопнул себя ладонью по лбу с такой силой, что сбил бы с ног и ломовую лошадь, и из другого кармана в дебрях своего плаща достал сову - настоящую, живую, сильно потрепанную сову, - длинное перо и свиток пергамента. Зажав кончик языка между зубами, он набросал записку, которую Гарри смог вверх ногами прочесть:

"Дорогой господин Дамблдор,

Письмо Гарри я вручил.

Завтра поедем к школе его собирать.

Погода - жуть. Надеюсь, вы не хвораете.

Хагрид"

Он свернул записку трубочкой, отдал сове, тут же защелкнувшей ее у себя в клюве, подошел к двери и выбросил сову прямо в бурю. Потом вернулся и сел, словно это было так же нормально, как поговорить по телефону.

До Гарри дошло, что у него разинут рот, и он его захлопнул.

- Так на чем я остановился-то? - спросил Хагрид, но в это мгновение в свет огня выступил дядя Вернон - все еще с пепельным лицом, но с весьма разгневанным видом.

- Никуда он не поедет, - сказал он.

Хагрид хмыкнул:

- Хотел бы я посмотреть, как такой балвин, как ты, его остановит.

- Кто-кто? - спросил заинтригованный Гарри.

- Балвин, - ответил Хагрид. - Так мы неволшебных людей зовем - вроде них... Вот не повезло-то тебе - вырасти в семье величайших балвинов, какие мне только на глаза попадались.

- Взяв его к себе, мы поклялись положить конец всей этой чуши! - сказал дядя Вернон. - Мы поклялись искоренить это у него! Волшебник, гляньте на него!

- Так вы знали? - спросил Гарри. - Вы знали, что я... волшебник?

- "Знали"! - взвизгнула вдруг тетя Петуния. - "Знали"! Конечно, знали! Кем еще-то мог ты стать, раз моя такая-растакая сестрица была, кем была? О да, она получила письмо, точь-в-точь как это - и пропала в этой... этой "школе"... и как приедет на каникулы, так вечно у нее полные карманы лягушачьей икры, а сама всё чашки в крыс превращает. Одна я насквозь ее видела: не все дома! Но для матери с отцом, что вы - "Лилечка то, Лилечка се," - они еще и гордились, что у них в семье ведьма!

Она замолкла, чтобы набрать побольше воздуху, затем возобновила тираду. Возможности выговориться она, похоже, дожидалась годами.

- Потом она познакомилась в школе с этим Поттером, и после окончания они поженились, и появился ты, и конечно, я так и знала, что и ты станешь точно таким же... таким же странным... таким же... ненормальным - а потом: здрасьте, я ваша тетя, - она взяла да и подорвалась, а нам на шею свалился ты!

Гарри сильно побледнел. Вновь обретя голос, он спросил:

- Подорвалась? Вы же говорили мне, что они погибли в дорожной аварии!

- АВАРИИ! - взревел Хагрид, вскочив в таком гневе, что Дёрзли усеменили обратно в свой угол. - Да как могли Лили с Джеймсом Поттером в аварии-то погибнуть? Просто возмутительно! Скандал! Гарри Поттер о своей собственной истории ведать не ведает - да у нас в мире его имя каждому ребенку известно!

- А почему? Что тогда случилось? - взволнованно спросил Гарри.

Гнев растаял на лице Хагрида. Оно вдруг приняло озабоченный вид.

- Вот ить никак не ожидал, - сказал он тихим, обеспокоенным голосом. - Говорил мне Дамблдор, что забрать тебя не так-то просто оказаться может, да у меня ведь и в мыслях не было, как много ты не знаешь. Эх, Гарри, не знаю, тот ли я человек, чтоб рассказать-то тебе... Но кто-то ж должен... Не можешь же ты в Хогвартс поехать, так ничего не разузнав.

Он бросил гадкий взгляд на Дёрзли.

- Ну... Лучше б те, конечно, узнать все, что я сам могу рассказать - да только всего-то я как раз рассказать и не могу, вот незадача: это покрыто великой тайной... местами....

Он сел, несколько секунд пристально смотрел на огонь, потом сказал:

- Началось все, пожалуй, с... с человека по имени... Просто не верится, что ты не знаешь, как его зовут: в нашем мире это знает каждый...

- Кого?

- Ну... Я вообще-то стараюсь не произносить его имя вслух. Никто этого не любит.

- Почему?

- Горгульи голодраные, Гарри: люди все еще в страхе. Вот ить в переплет-то попал, мать честна'я. В общем, был, понимаешь, волшебник один такой, который... худым стал. Таким худым, что хуже некуда. Хуже. Хуже, чем хуже. Звали его...

Хагрид сглотнул слюну, но не произнес ни слова.

- Может, напишете? - предложил Гарри.

- Не... Не знаю, как оно пишется. Ладно: Вольдеморт. - Хагрида так и передернуло. - И не проси меня больше его повторять. Ну так вот, этот... волшебник, лет эдак двадцать тому назад, сторонников себе набирать начал. И набрал, что б ты думал: кто-то перетрухал, кому-то власти его чуть-чуть захотелось - ведь власть-то он получал, да еще какую. Черные были дни, Гарри. Не знали, кому верить, не смели с чужими колдунами да ведьмами дружбы заводить... Жуткие дела творились. Он вовсю рвался к власти. Были, конечно, и такие, что отпор давали - а он их убивал. Ужасной смертью. Одним из немногих мест, где все еще безопасно оставалось, был Хогвартс. Наш Дамблдор, видать, единственным был, кого Сам-Знашь-Кто остерегался. Так и не решился на захват школы - по крайней мере, тогда.

Ну и вот: твои мама с папой такими хорошими ведьмой да колдуном были, что лучше я и не встречал. В свое время - старшие префекты в Хогвартсе"! Пожалуй, загадка, почему Сам-Знашь-Кто раньше-то их к себе переманить не попробовал... Знал, поди, что слишком они к Дамблдору близки, чтоб с Черными Силами-то связываться.

Может, подумал, что переубедить их сумеет... Может, просто с дороги убрать решил. Все, что сейчас всем известно: заявился он в деревню, где вы все тогда жили, - десять лет назад накануне дня Всех Святых. Тебе тогда годик всего был. Пришел он к вам и... и...

Хагрид вдруг вытащил очень грязный, весь в пятнах, платок и высморкался со звуком, как у пожарной сирены.

- Прости, - сказал он. - Но так это печально: знал ить я твоих маму-то с папой - милее людей не сыскать... Ну, дак вот...

Сам-Знашь-Кто их убил. А потом - и вот в чем истинная-то загадка всего этого - он попытался убить и тебя. Дело до конца довести, что ль, решил, а можеть, ему к тому времени уже просто убивать нравилось. Но не вышло у него ничего. Ты никада не задумывался, откуда у тебя на лбу отметина-то эта? Это не простой рубец. Такое получашь, когда тебя могущественное злое проклятие коснется - его с лихвой на твоих маму с папой хватило, да еще и на дом впридачу - но вот с тобой-то у него осечка вышла, и вот потому-то ты и знаменит, Гарри. Никто еще в живых не оставался, коли тот погубить их решал, - никто, кроме тебя, - а он перебил кое-кого из самых лучших ведьм и колдунов нашего века - и Мак-Киннонов, и Боунов, и Прюэттов - а ты ить всего-навсего ребятенок был, а выжил.

В голове у Гарри творилось что-то, отчего ему стало больно. Когда рассказ Хагрида подошел к концу, он вновь увидел ослепительную вспышку зеленого света - яснее, чем когда-либо помнил ее раньше, - и впервые в жизни ему припомнилось кое-что еще: пронзительный, холодный, жестокий смех.

Хагрид смотрел на него с печалью.

- Из-под развалин-то я тебя и забрал - Дамблдор велел. И привез тебя вот к этим вот...

- Чепуха на постном масле, - сказал дядя Вернон.

Гарри подскочил на месте; он едва не забыл, что здесь находятся и Дёрзли. Судя по виду, к дяде Вернону явно вернулась храбрость. Он сверкал глазами на Хагрида, а кулаки у него были сжаты.

- Послушай-ка меня, мальчик, - прорычал он, - Я признаю: есть в тебе что-то чудно'е, - возможно, ничего такого, чего доброй порке не вылечить... что же до всего этого про родителей про твоих: ну да, чудиками они были - отрицать невозможно - и что до меня, так без них в мире только лучше стало: сами напросились - с этими колдовским сбродом ошиваясь... Я так и думал, я так и знал, что добром они не кончат...

Но в это мгновенье Хагрид вскочил с дивана и достал из плаща потрепанный розовый зонтик. Устремив его, точно шпагу, на дядю Вернона, он сказал:

- Предупреждаю, Дёрзли... Я предупреждаю: еще хоть слово...

Под угрозой оказаться нанизанным на кончик зонта бородатым великаном, храбрость у дяди Вернона снова сдала; он распластался по стенке и замолчал.

- То-то же, - сказал Хагрид, тяжело дыша и вновь садясь на диван, который на этот раз прогнулся до самого пола.

У Гарри тем временем все еще оставались вопросы - сотни:

- А что стало с Воль... Простите... То есть, с Сами-Знаете-Кем?

- Вопрос в точку, Гарри... Пропал. Исчез. В ту саму ночь, как тебя убить попытался. Вот из-за этого-то ты и знаменит еще больше. Понимашь: это - самая большая загадка... Могущество его росло с каждым днем - отчего же он исчез?

Одни говорят - помер. Чушь собачья, по-моему. Вряд ли в нем человеческого-то достаточно осталось, чтобы помереть по-людски. Кто-то говорит, что он все еще выжидает, мол, - да я что-то в это не верю. Те, кто на его стороне были, к нам возвернулись. Некоторые дак словно из забытья вышли. Навряд ли бы они так сделали, кабы он вернуться собирался.

Большинство из нас полагат, что он все еще где-то есть, да силы свои подрастерял. Слишком слаб стал - дальше-то бедокурить. Ведь что-то в тебе доконало его-таки, Гарри. В ту ночь что-то происходило, чего он не учел - я сам не знаю, что; никто не знает, - но что-то в тебе подкосило его-таки.

Хагрид посмотрел на Гарри глазами, в которых горели теплота и уважение, но Гарри вместо удовольствия и гордости почувствовал уверенность, что произошла ужасная ошибка. Волшебник? Он? Да какой же он волшебник?! Он всю жизнь провел получая тумаки от Дадли и терпя издевательства тети Петунии и дяди Вернона; будь он и впрямь волшебником, разве не превращались бы они в бородавчатых жаб всякий раз, как пытались запереть его в чулан? Если он победил когда-то величайшего в мире колдуна, почему же тогда Дадли удавалось пинать его повсюду вместо футбольного мячика?

- Хагрид, - сказал он тихо. - По-моему, ты ошибся. Не может быть, чтобы я был волшебник.

К его удивлению, Хагрид засмеялся.

- Не волшебник, а? Никогда ничего не вытворял в испуге аль в гневе?

Гарри устремил взгляд на огонь. Да, ведь если припомнить... Все те странности, что, бывало, приводили в ярость тетю с дядей, случались, когда Гарри был либо чем-то расстроен, либо сердит... Спасаясь от шайки Дадли, он каким-то образом оказывался там, где им было его не достать... Страшась пойти в школу с той нелепой стрижкой, он сумел отрастить себе волосы обратно... А в самый последний раз, когда его стукнул Дадли, разве не отомстил он ему, сам того не понимая? Разве не спустил на него удава боа?

Гарри вновь посмотрел на Хагрида, улыбаясь, и увидел, что Хагрид весь так и светится ему в ответ.

- Понял? - спросил Хагрид. - Гарри Поттер - не волшебник... Ты погоди, ты еще и в Хогвартсе прославишься.

Но дядя Вернон сдаваться без боя не собирался.

- Я что, не сказал вам, что он никуда не поедет? - прошипел он. - Он пойдет в среднюю школу "Стоунволл" - и пусть спасибо за это скажет. Читал я эти письма - там ему вздор всякий нужен: сборники заклинаний, палочки волшебные ...

- Если он сам захочет туда пойти, то его не остановить даже такому большому балвину, как ты, - прорычал Хагрид. - Не дать сыну Лили и Джеймса Поттера в Хогвартс пойти! Да ты спятил. Его имя там - с самого рожденья. Он уедет в прекраснейшую в мире школу для ведьм и колдунов. Через семь лет он сам себя не узнает. Теперь-то он с такими же ребятами, как и сам, будет - не то, что прежде - да еще и под руководством величайшего директора, какой только в Хогвартсе бывал - Альбуса Дам...

- Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПЛАТИТЬ КАКОМУ-ТО ВЫЖИВШЕМУ ИЗ УМА СТАРОМУ ДУРАКУ ЗА ОБУЧЕНИЕ ЕГО ВСЯКИМ ВОЛШЕБНЫМ ФОКУСАМ! - проорал дядя Вернон.

Но в конце концов он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик и завертел над головой.

- НЕ СМЕЙ... - прогремел он, - ОСКОРБЛЯТЬ... ПРИ МНЕ... АЛЬБУСА... ДАМБЛДОРА!

Он со свистом рассек воздух зонтиком и нацелил на Дадли - последовала вспышка фиолетового света, звук, как от хлопушки, пронзительный визг, и в следующую секунду Дадли заприплясывал на месте, прижимая руки к своей жирной заднице и воя от боли. Когда он повернулся спиной, то Гарри увидел, что сквозь дырку штанов у него торчит кудрявый поросячий хвостик.

Дядя Вернон взревел. Потащив тетю Петунию и Дадли в другую комнату, он бросил на Хагрида один последний взгляд ужаса и захлопнул дверь.

Хагрид посмотрел на зонтик и погладил себя по бороде.

- Зря это я из себя-то вышел, - раскаянно сказал он. - Да все равно ничего не вышло. Хотел в поросенка его превратить, а он, видать, и так уж настолько на него похож, что мало что и сделать-то оставалось.

Из-под своих густых бровей он бросил на Гарри взгляд искоса.

- Весьма бы был признателен, если б ты не упоминал про это никому в Хогвартсе, - сказал он. - Мне... э... не положено колдовать-то, вообще-то. Только чуть-чуть позволили: чтоб тебя из виду не упускать, письма доставить, да все такое... - одна из причин, почему я с такой охотой и взялся-то за это дело.

- А почему тебе колдовать не положено? - спросил Гарри.

- Да это... Я ж тоже одно время в Хогвартсе" учился, да... э-э... исключили меня, по правде-то сказать. В третьем классе. Палочку пополам разломили да все такое. Дамблдор-то, правда, остаться разрешил - лесником. Отличный человек - Дамблдор.

- А за что тебя исключили?

- Слышь, на дворе-то уж поздно совсем, а у нас с тобой хлопот завтра - невпроворот, - громко сказал Хагрид. - В город съездить, учебников накупить да и все остальное.

Он снял с себя толстый черный плащ и бросил Гарри.

- Можешь прикорнуть под ним, - сказал он. - Будет шебуршать - не обращай вниманья: там у меня в одном кармане до сих пор еще, кажись, парочка лесных сонь [ - небольшой лесной зверек, похожий на мышку] осталась.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Аллея Диагон

Наутро Гарри проснулся очень рано. Он чувствовал, что уже рассвело, но лежал с крепко зажмуренными глазами.

"Это был сон, - твердил он себе. - Мне приснилось, будто ко мне пришел великан по имени Хагрид и сказал, что я пойду учиться в школу волшебников. Когда я раскрою глаза, то снова окажусь дома у себя в чулане."

Вдруг раздалось громкое постукиванье.

"А вот и тетя Петуния стучится в дверь", - с упавшим сердцем подумал Гарри. Но глаза так и не раскрывал. До чего хороший был сон.

Тук. Тук. Тук.

- Да-да,- промямлил Гарри, - Встаю уже.

Он сел, и с него свалился тяжелый плащ Хагрида. Избушку заливало солнечным светом, шторм окончился, сам Хагрид спал на вконец развалившемся диване, а в окно стучала лапкой сова с газетой в клюве.

Гарри вскарабкался на ноги в таком счастье, что ему показалось, будто внутри у него раздувается большущий воздушный шар. Он подбежал к окошку и рывком распахнул его. Сова влетела в комнату и сбросила газету прямо на Хагрида, но тот не просыпался. Тогда она спорхнула на пол и принялась требить плащ Хагрида.

- Эй, нельзя.

Гарри попытался взмахом руки отогнать сову, но та лишь свирепо щелкнула на него клювом и продолжала тормошить плащ.

- Хагрид! - громко позвал Гарри. - Здесь сова.

- Заплати ей, - пробурчал в диван Хагрид.

- Чего???

- Она плату ждет - за доставку газеты. Поройся там в карманах.

Казалось, плащ Хагрида из одних карманов и состоял: связки ключей, охотничья дробь, мотки веревки, мятные леденцы, пакетики с чаем... Наконец Гарри вытащил горсть диковинного вида монет.

- Пять кнатов ей дай, - сонным голосом сказал Хагрид.

- Кнатов?

- Маленькие такие, бронзовые.

Гарри отсчитал пять маленьких бронзовых монеток, а сова протянула лапку, чтобы он положил деньги в привязанный к ней маленький кожаный мешочек, после чего выпорхнула в открытое окошко.

Хагрид громко зевнул, сел и потянулся:

- В путь пора, Гарри: дел у нас сёдня - невпроворот: в Лондон съездить, к школе тебе всего накупить там...

Гарри поворачивал в руках волшебные деньги и разглядывал их. Он только что кое о чем вспомнил и почувствовал себя так, словно воздушный шар счастья у него внутри прокололи.

- Э-э... Хагрид?

- М-м? - отозвался Хагрид, натягивая на ноги огромные сапоги.

- Денег-то у меня нет... а ты ж ведь слышал, как вчера дядя Вернон... Он не станет платить, чтобы я на колдуна учиться пошел.

- За это ты не переживай, - ответил Хагрид, вставая и почесывая себе голову. - Ты что, думашь, родители тебе ничего не оставили?

- Так ведь раз дом развалился...

- Золота они в доме не держали, паря! Не-е, первая остановка у нас будет - Гринготтс. Банк волшебников. Съешь-ка сардельку - они еще не совсем льдом покрылись... А я бы от кусочка тортика твоего деньрожденного не отказался - ей-ей.

- У волшебников есть банки?

- Один только - "Гринготтс". Хозяева - гоблины*.

У Гарри из рук выпал кусок сардельки.

- Гоблины?

- Ага... Так что совсем одуреть надо, чтоб ограбить его вздумать - вот что я тебе скажу. Ни за что в жизни не связывайся с гоблинами, Гарри. Ежели что припрятать нужно, то Гринготтс - самое надежное место в мире, окромя разве что Хогвартса. Мне-то, вообще-то, и так и так в Гринготтс заходить. Дамблдор велел. Хогвартские дела. - Хагрид гордо расправил плечи. - Самые ответственные-то дела он обыкновенно мне поруча'т. Тебя доставить, в Гринготтсе что-то забрать - знает, что мне-то он полностью довериться может, понимашь... Всё - готов? Пошли тогда.

Гарри вышел вслед за Хагридом на скалу. Небо сейчас было совершенно ясное, и море блистало в лучах солнца. Нанятая дядей Верноном лодка все еще была здесь - на дне у ней после шторма набралось много воды.

- Как ты сюда добрался? - спросил Гарри, озираясь вокруг в поисках второй лодки.

- Прилетел, - ответил Хагрид.

- Прилетел???

- Ага... но назад мы на ней поплывем. Не положено к колдовству прибегать, раз ты у меня уже.

Они уселись в лодку - Гарри во все глаза смотрел на Хагрида и пытался представить того в полете.

- Грести тока что-то не больно охота. - Хагрид бросил на Гарри очередной взгляд искоса. - Если бы я... э-э... слегка ускорил события, ты не проболташься об этом в Хогвартсе?

- Нет, конечно, - ответил Гарри, сгорая от нетерпения увидеть еще чудес.

Хагрид снова вытащил розовый зонтик, стукнул два раза по борту лодки: та сорвалась с места и стрелой полетела к берегу.

- А почему одуреть надо, чтобы Гринготтс ограбить вздумать? - спросил Гарри.

- Чары... заклинанья, - ответил Хагрид, разворачивая газету. - Склепы повышенной надежности-то у них драконы, говорят, караулят. Да дорогу еще найди попробуй: Гринготтс-то - на глубине сотен миль под Лондоном, смекаешь? Глубоко под метро. С голоду подохнешь, пока выберешься - пусть даже и умудришься чем-то разжиться.

Гарри сидел, переваривая все это, а Хагрид читал свою газету - "Пророк". По дяде Вернону Гарри знал, что когда этим заняты, то не любят, чтобы отвлекали, но это было очень трудно: у него еще в жизни не бывало в голове так много вопросов.

- Снова это министерство магии дров наломало, как обычно, - проворчал Хагрид, перевертывая страницу.

- Бывает министерство магии? - не удержался Гарри.

- Ну да, - ответил Хагрид. - Министром-то, ясно дело, Дамблдора хотели поставить, да он уперся как бык, - "не хочу, мол, Хогвартс бросать," хоть ты тресни - ну и вот, теперь это место старику Корнелю Фаджу досталось. Сапожник, каких поискать. Забрасыват теперь Дамблдора совами что ни утро - совета просит.

- А чем министерство магии заниматься-то может?

- Ну, главная забота у них - от балвинов скрыть, что по всей стране все еще ведьм да колдунов полно.

- Зачем?

- Как зачем? Каждому ж ить тогда чудесных снадобий от своих напастей захочется. Нет уж - пусть-ка лучше в покое нас всех оставят.

В это мгновение лодка мягко ткнулась о стену пристани. Хагрид сложил газету, и по каменным ступенькам они выбрались на улицу.

Прохожие поглазели-таки на Хагрида, пока они шли с ним через городок к вокзалу. И Гарри их не винил. Мало того, что ростом Хагрид был вдвое выше любого другого, так он еще то и дело показывал пальцем на совершенно обыкновенные предметы - типа парковочных счетчиков - и громко приговоривал:

- Смотри, смотри, Гарри! Ишь до чего эти балвины додумались!

- Хагрид, - слегка запыхавшись, спросил Гарри, который бежал за ним, чтобы не отстать, - ты говоришь, в Гринготсе есть драконы?

- Да говорят... - ответил Хагрид. - Эх, мне бы хоть одного.

- Тебе что, хочется дракона?

- Сызмальства мечтал... Ну всё - пришли.

Они подошли к вокзалу. Через пять минут отходил поезд в Лондон. Хагрид, ничего не смысливший в "балвинских деньгах", как он их называл, отдал бумажки Гарри, чтобы тот купил билеты и на себя, и на него.

В поезде люди таращились на них еще больше. Хагрид занял два места и принялся вязать что-то с виду похожее на канареечно-желтый цирковой балаган.

- Письмо-то у тебя с собой, Гарри? - спросил он, пересчитывая петли.

Гарри вынул из кармана пергаментный конверт.

- Вот и хорошо, - сказал Хагрид. - Там в нем список - что' тебе понадобится.

Гарри развернул вторую бумажку, которой не заметил вчера, и прочел:

Хогвартс - ШКОЛА ВЕДЬМ И КОЛДУНОВ

Форма:

Учащимся первого класса необходимы:

1. Три комплекта простых колдовских халатов для работы (черных)

2. Один простой колпак (черный) для повседневной носки

3. Одна пара защитных перчаток (драконья шкура или заменитель)

4. Одна зимняя мантия (черная, с серебряными застежками)

Примечание: вся одежда учащихся должна быть помечена их именем

Учебники:

Каждому учащемуся положено иметь по одному экземпляру следующих книг:

"Элементарные заклинания (1 класс)". Миранда Кондор

"История магии". Батильда Дундуг

"Теория магии". Адальберт Треплинг

"Преображение: пособие для начинающих". Рвотикус Свитч

"Одна тысяча волшебных трав и грибов". Филлида Спора

"Магические зелья и снадобья". Мышьякус Дрыггер

"Фантастические звери и где их найти". Тритон Скамандр

"Черные силы: основные приемы самозащиты". Квентин Тримбл

Принадлежности:

палочка волшебная - 1 шт.

котел (жесть, типоразмер 2) - 1 шт.

набор флаконов (стеклянных или хрустальных) - 1 шт.

телескоп - 1 шт.

весы медные - 1 шт.

Учащимся также дозволяется привезти с собой либо одну сову, либо одну кошку, либо одну жабу

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКЛАССНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СВОИ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ"

- Это, что, всё можно купить в Лондоне? - удивился Гарри.

- Коли знать, где искать, - ответил Хагрид.

Гарри еще ни разу в жизни не бывал в Лондоне. Хагрид, по-видимому, знал, куда идет, но явно не привык добираться туда обычным способом. Он застрял у турникета в метро и громко жаловался на то, что сиденья слишком малы, а поезда чересчур медленны.

- Ума не приложу - и как это балвины без волшебства обходятся, - говорил он, карабкаясь вверх по сломанному эскалатору, который вывел их на оживленную дорогу, сплошь уставленную магазинами.

Хагрид был до того огромен, что легко раздвигал толпу: все, что оставалось Гарри - это идти за ним по пятам. Они проходили мимо книжных и музыкальных магазинов, закусочных и кинотеатров, но ни одно из этих заведений и виду не подавало, что здесь тебе могут продать волшебную палочку. Это была самая обыкновенная улица, запруженная обыкновенными людьми. Да полноте - верно ли, будто на глубине многих миль у них под ногами захоронены горы волшебного золота? Да бывают ли на свете такие магазины, где продают сборники заклинаний и метлы? Уж не сыграли ли над ним какую-нибудь колоссальную шутку Дёрзли? Не знай Гарри, что чувства юмора у Дёрзли нет и в помине, он, пожалуй, мог бы так решить. И однако, хотя всё, что до сих пор рассказывал ему Хагрид, казалось невероятным, Гарри, сам не понимая почему, проникся к нему доверием.

- Вот он, - остановился Хагрид. - "Дырявый Котел". Знаменитое заведение.

Это был крохотный, захудалый трактирчик. Если бы Хагрид не показал на него, Гарри и не заметил бы, что он здесь есть. Спешившие мимо люди не удостаивали его даже взглядом. Глаза их перебегали с большого книжного магазина с одной стороны на магазин звукозаписей с другой, словно они в упор не видели "Дырявого Котла". Вообще, у Гарри появилось предиковиннейшее ощущение, будто виден он только ему с Хагридом. Не успел он об этом сказать, как Хагрид завел его внутрь.

Для знаменитого заведения в трактирчике было чересчур темно и запущенно. В уголке сидело несколько старушек, посасывая из крохотных рюмочек шерри . Одна курила длинную трубку. Маленький человечек в цилиндре разговаривал со старым барменом - совершенно лысым, беззубым, и похожим на грецкий орех. Когда они вошли, тихое жужжание болтовни прекратилось. Кажется, Хагрида здесь все знали - ему махали руками и улыбались, а бармен потянулся за стаканом и спросил:

- Как обычно, Хагрид?

- Нельзя, Том - я по делам Хогвартса, - ответил Хагрид, хлопнув Гарри своей огромной ладонью по плечу так, что у того подкосились коленки.

- Боже всемилостивый, - сказал бармен, присмотревшись к Гарри. - Да это... Неужто это...

Всё в "Дырявом котле" вдруг замерло и смолкло.

- Господи благослови, - прошептал старый бармен. - Гарри Поттер... Какая честь...

Он поспешно вышел из-за бара, бросился к Гарри и со слезами на глазах схватил его за руку.

- С возвращеньем, мистер Поттер, с возвращеньем.

Гарри не знал, что ответить. Все смотрели на него. Старушка с трубкой сосала из нее воздух, не замечая, что та погасла. Хагрид сиял.

Вдруг раздался громкий скрежет стульев и в следующее мгновение Гарри уже пожимал руки всем посетителям "Дырявого котла".

- Дорис Крокфорд, мистер Поттер... Просто не верится, что наконец-то я с вами встретилась.

- Я так горд, мистер Поттер, я так горд.

- Всегда хотелось пожать вам руку - я вся трепещу.

- Я в восторге, мистер Поттер, просто нет слов; зовут меня Диггл, Дедал Диггл.

- А я вас уже видел! - сказал Гарри, когда с Дедала Диггла от волнения свалился цилиндр. - Вы мне однажды поклонились в магазине.

- Он помнит! - воскликнул Дедал Диггл, оглядываясь на остальных. - Вы слышали? Он меня помнит!

Гарри пожимал руки снова и снова: Дорис Крокфорд все подходила и подходила "за добавкой".

Вперед пробился бледный молодой человек - очень нервный. Один глаз у него подергивался.

- Господин Квиррелл! - сказал Хагрид. - Гарри, господин Квиррелл - один из твоих будущих преподавателей в Хогвартсе.

- П-п-поттер, - заикаясь сказал Квиррелл, схватив Гарри за руку. - Н-не могу в-выразить, к-как я рад вст-трече с в-вами.

- Какому волшебству вы учите, господин Квиррелл?

- З-защите от ч-черной магии, - пролепетал Квиррелл, словно об этом лучше не вспоминать. - В-вам-то она не п-понадобится, д-да, П-п-поттер? - Он нервно засмеялся. - В-вы-то, наверно, к школе собираться п-приехали? А м-мне к-книжку новую к-купить нужно - про упырей. [упырь - то же, что "вампир": в мифологии и фольклоре, человек, пьющий кровь из других людей.]

Лицо его выразило ужас при одной лишь мысли об этом.

Но остальные не дали Квирреллу присвоить себе Гарри. Добрых десять минут ушло на то, чтобы оторваться от них. Наконец Хагриду удалось перекричать гомон:

- В путь пора - много чего покупать там. Пошли, Гарри.

Дорис Крокфорд пожала Гарри руку в последний-препоследний раз, и Хагрид повел его через бар в маленький, со всех сторон огороженный стеной дворик, где не было ничего, кроме мусорного бака да нескольких сорняков.

Хагрид весело улыбался Гарри:

- Говорил я тебе, нет разве? Говорил я тебе, что ты знаменит. Господин Квиррелл и тот от встречи с тобой затрепетал... Хотя вообще-то он всю дорогу трепещет.

- Он всегда такой нервный?

- Да... Бедолага. Блестящий ум. Все хорошо было, пока он по книжкам учился, да потом он отпуск решил на год взять - из первых рук опыта поднабраться.... В Черном лесу [крупный лесной массив в Европе, в основном в Германии. В легендах и фольклоре часто связывается с волшебством и чудесами] он, говорят, на вурдалаков напоролся, да и с кикиморой у него там тоже какое-то недоразумение вышло - и с тех пор он сам не свой. Боится учеников, а теперь и собственного предмета... Так, где у меня зонтик?

Вурдалаки? Кикиморы? У Гарри голова пошла кругом. Хагрид тем временем отсчитывал кирпичи в стене над мусорным баком.

- Три вверх... два вбок, - бормотал он. - Так, отойди-ка назад, Гарри.

Он трижды постучал по стене кончиком зонта.

Кирпич, которого он коснулся, дрогнул... заколыхался... посредине появилась маленькая дырочка... она делалась все шире и шире... Через секунду они стояли перед аркой достаточной величины даже для Хагрида - она выходила на извивающуюся и теряющуюся из виду мостовую.

- Милости прошу, - сказал Хагрид, - на аллею Диагон.

Он добродушно ухмыльнулся изумлению Гарри. Они прошли под аркой. Гарри быстро оглянулся и увидел, как арка тут же свернулась обратно в твердую стену.

Перед ближайшим магазином солнце ярко освещало стопку котлов.

"Котлы - всех размеров - медные, бронзовые, жестяные, серебряные - с самопомешиванием - складные", - оповещала вывеска над ними.

- Да, тебе тоже понадобится, - сказал Хагрид, - только деньжат сперва раздобыть надо.

Гарри жалел, что у него нет еще глаз восьми. Идя по улице, он вертел головой во все стороны, пытаясь охватить взглядом сразу всё: и магазины, и товары перед ними, и покупателей. Полненькая женщина у аптеки качала головой, когда они проходили мимо, и говорила:

- Драконья печень - по 17 сиклов за унцию: с ума посходили...

Тихое, приглушенное уханье неслось от темного магазина с вывеской "Совиное царство Ийлопса: неясыти, совки, сипухи, совы - бурые и белые".

Несколько мальчишек примерно лет Гарри прижались носом к витрине с метлами.

- Смотри, - услышал Гарри голос одного из них, - новый "Метеор - две тыщи" - быстрей не бывает...

Были здесь магазины, где продавались мантии; магазины, где продавались телескопы и странные серебряные инструменты, которых Гарри раньше в глаза не видывал; витрины, уставленные бочками селезенок летучих мышей и глаз угрей, покосившимися стопками сборников заклинаний, перьями для письма и свитками пергамента, бутылями зелий, глобусами луны...

- Гринготтс, - сказал Хагрид.

Они подошли к белоснежному зданию, возвышавшемуся над остальными магазинчиками. У полированных бронзовых дверей стоял одетый в ало-золотую форму...

- Да, это - гоблин, - спокойно сказал Хагрид, поднимаясь к нему по каменным ступенькам. Гоблин был примерно на голову ниже Гарри. У него было землистое, смекалистое лицо, острая бородка и, как заметил Гарри, очень длинные пальцы и ступни. Когда они входили, он поклонился. Перед ними оказалась вторая пара дверей, на этот раз серебряных, на которых были выгравированы слова:

Входи, чужак, но не забудь:

У алчности - недолгий путь.

Не по заслугам кто берет -

Поплатится жестоко тот.

Искать коль станешь под землею

Богатство не свое - чужое,

Сокровище найдешь ты там,

Да только пожалеешь сам.

- Как я и говорил - из ума выжить надо, чтоб ограбить их вздумать, - сказал Хагрид.

Пара гоблинов с поклонами проводила их через серебряные двери, и они оказались в обширном мраморном зале. За длинной стойкой на высоких табуретах сидело еще примерно с сотню гоблинов: они вписывали что-то в большие гроссбухи, взвешивали на медных весах монеты, разглядывали сквозь лупы драгоценные камни. Из зала вело столько дверей, что не сосчитать, а другие гоблины вводили и выводили в эти двери людей. Хагрид с Гарри направились к стойке.

- Утро доброе, - обратился Хагрид к свободному гоблину. - Мы тут из сейфа мистера Гарри Поттера денег взять пришли.

- Его ключ при вас, сэр?

- Да где-то был, - отозвался Хагрид и принялся опустошать свои карманы прямо на стойку, раскидав по гоблиновой книге числ горсть заплесневелых собачьих сухарей.

Гоблин наморщил нос. Гарри смотрел, как другой гоблин справа от него взвешивает груду рубинов - каждый с горящую головню величиной.

- Вот он, - сказал наконец Хагрид, держа в руке крохотный золотой ключик.

Гоблин рассмотрел ключик поближе.

- Как будто в порядке.

- А еще у меня с собой от господина Дамблдора письмо, - важно выпятил грудь Хагрид.- Сами-Знаете-О-Чем из склепа номер 713.

Гоблин внимательно прочел письмо.

- Очень хорошо, - сказал он, протягивая его назад Хагриду. - Я отправлю кого-нибудь сопроводить вас к обоим склепам. Грипхук!

Грипхук оказался еще одним гоблином. Как только Хагрид распихал обратно по карманам все свои собачьи сухари, они с Гарри пошли вслед за Грипхуком к одной из дверей зала.

- А что это за "Сами-Знаете-Что" из склепа номер семьсот тринадцать? - спросил Гарри.

- Не велено говорить, - таинственно ответил Хагрид. - Превеликая тайна. Дела Хогвартса. Дамблдор мне доверился. Не при моей работе такое разбалтывать.

Грипхук придержал для них дверь. Гарри, ожидавшего опять увидеть мрамор, ждал сюрприз. Они оказались в узком каменном коридоре, освещенном пылающими факелами. Коридор круто спускался вниз, по полу бежали маленькие рельсы. Грипхук свистнул, и к ним с грохотом подкатила маленькая вагонетка. Они взобрались на нее - Хагрид не без труда - и поехали.

Сначала они просто громыхали по лабиринту извилистых коридоров. Гарри пытался запомнить: налево, направо, направо, налево, посредине, направо, налево, - но это было невозможно. Грохочущая вагонетка, похоже, сама знала дорогу: Грипхук не рулил.

От проносившегося мимо студеного воздуха у Гарри зарезало глаза, но он все равно держал их широко раскрытыми. Один раз ему показалось, будто в конце коридора вырвался сполох пламени, и он развернулся посмотреть: не дракон ли это? - но опоздал - они нырнули еще глубже и поехали мимо подземного озера, где с потолка и пола росли громадные сталактиты и сталагмиты. [сталактиты - известковые наросты в форме сосулек, свешивающихся с потолка пещер; сталагмиты - такие же "сосульки", только растущие "наоборот" - снизу вверх, с пола пещер]

- Никак разобраться не могу, - прокричал Гарри сквозь грохот вагонетки, - чем сталактиты от сталагмитов отличаются?

- Сталагмиты через "м" пишутся, - ответил Хагрид. - И не спрашивай меня пока ни про что: меня того и гляди стошнит.

Лицо у него и впрямь позеленело, а когда вагонетка наконец остановилась у маленькой дверцы в стене коридора и Хагрид слез, то ему пришлось прислониться к стене, чтобы унять дрожь в коленях.

Грипхук отомкнул дверь. Оттуда вырвалось великое множество клубов зеленого дыма, а когда он рассеялся, Гарри ахнул. Внутри лежали груды золотых монет. Столбики серебряных. Кучи маленьких бронзовых кнатов.

- Все твое, - улыбнулся Хагрид.

Всё - Гарри. Невероятно. Дёрзли-то уж явно знать об этом не знали - а не то он и глазом бы моргнуть не успел, как они бы все это у него умыкнули. Как часто жаловались они, во сколько им обходится содержание Гарри? А здесь все это время лежало принадлежащее ему небольшое состояние, захороненное глубоко под Лондоном.

Хагрид помог Гарри загрузить кое-что в кошель.

- Золотые - это галлеоны, - растолковывал он. - В одном галлеоне - семнадцать серебряных сиклов, а в одном сикле - двадцать девять кнатов - всё просто. Ну ладно, на первое время пока хватит, а остальное пусть пока еще похоронится здесь для тебя.

Он повернулся к Грипхуку:

- В склеп номер 713 теперь, пожалуйста - и нельзя ли помедленнее?

- Скорость - одна, - ответил Грипхук.

Теперь они поехали еще глубже, все набирая скорость. С грохотом заворачивали они за крутые повороты, а воздух становился все холоднее и холоднее. Прогромыхали над подземной пропастью, и Гарри наклонился за борт посмотреть, что' лежит на ее темном дне, но Хагрид со стоном затащил его за шиворот обратно.

У склепа номер 713 замочной скважины не было.

- Отойдите назад, - с важным видом сказал Грипхук.

Он нежно погладил дверь одним из своих длинных пальцев, и та просто-напросто растаяла.

- Попробуй это сделать не гринготтский гоблин, а кто-нибудь другой, его бы всосало сквозь дверь и он оказался бы там в ловушке, - сказал Грипхук.

- А как часто вы проверяете - есть там кто-нибудь или нет? - спросил Гарри.

- Да лет этак в десять - раз, - ответил Грипхук с довольно злорадной ухмылкой.

Что-то поистине необычайное должно было лежать внутри этого склепа повышенной надежности, был уверен Гарри, и нетерпеливо подался вперед, ожидая увидеть, самое малое, сказочные алмазы, но поначалу ему показалось, будто в склепе вообще пусто. Потом он заметил лежащий на полу замусоленный сверточек в оберточной бумаге. Хагрид его подобрал и сунул в дебри своего плаща. У Гарри так и чесался язык спросить, что же это такое, но он понимал, что толку от этого не будет.

- Вперед в этот бесовский драндулет, да не разговаривай со мной на обратном пути - рта мне лучше не раскрывать, - сказал Хагрид.

Еще один дикий рейс на вагонетке - и вот они стоят, моргая от лучей солнца, за дверями Гринготтса. Гарри сам не знал, куда теперь бежать первым делом - когда в кошеле у него полным-полно денег. Зачем ему было знать, сколько галлеонов в фунте, если и так понятно, что денег у него сейчас в руках больше, чем было за всю жизнь - больше даже, чем когда-либо бывало у Дадли.

- Ну вот, теперь и за формой сходить можно. - Хагрид кивнул головой на магазин "Мадам Малкин: Платье на все случаи жизни". - Слышь, Гарри, ты ничего, если я до "Дырявого котла" ненадолго отлучусь - подлечиться малость? Не по нутру мне эти гринготтские колымаги.

Судя по виду, ему действительно нездоровилось, поэтому Гарри, нервничая, вошел в магазин мадам Малкин один.

Мадам Малкин оказалась невысокой улыбчивой ведьмой, одетой во все розовато-лиловое.

- В Хогвартс, милый? - спросила она, не успел еще Гарри рта раскрыть. - Всё есть - сейчас как раз еще у одного молодого человека примерка идет.

В глубине магазина на скамеечке для ног стоял мальчик с бледным, остреньким личиком, а вторая ведьма подкалывала ему повыше длинный черный колдовской халат. Мадам Малкин поставила Гарри на скамейку рядом, набросила ему через голову длинный халат и начала подкалывать на нужную длину.

- Привет, - сказал мальчик. - Тоже в Хогвартс?

- Да, - ответил Гарри.

- Отец мне тут рядом учебники покупает, а мать дальше по улице волшебные палочки смотрит, - сказал мальчик. Голос у него был скучающий, протяжный. - Потом я их гоночные метлы глядеть потащу. Не пойму: и чего это первоклассникам свои нельзя? Я наверно, вытребую у отца купить мне, а сам потом протащу ее как-нибудь в школу.

Гарри это сильно напомнило о Дадли.

- А у тебя есть метла? - продолжал мальчик.

- Нет, - ответил Гарри.

- А в квиддитч вообще играешь?

- Нет, - снова сказал Гарри, недоумевая, что это еще за квиддитч такой.

- А я вот - да. Отец говорит: просто преступление, если меня за мой пансион играть не возьмут, - и должен сказать: я согласен. Ты-то еще не знаешь, в каком пансионе будешь?

- Нет, - ответил Гарри, чувствуя себя с каждой минутой все глупее и глупее.

- Так-то, конечно, никто не знает, пока не попадет туда, да же? Но я знаю, что в Слизерине буду - наша семья вся через него прошла; представь себе в Хафл-пафф попасть - я бы из школы сбежал, а ты?

- М-м-м, - ответил Гарри, жалея, что не способен сказать ничего поинтереснее.

- О, погляди на того человека! - вдруг сказал мальчик, кивнув на окно.

Там стоял Хагрид - он улыбался и показывал Гарри два больших мороженых, давая понять, что не может войти.

- Это - Хагрид, - сказал Гарри, довольный тем, что знает что-то не известное мальчику. - Он работает в Хогвартсе.

- А-а, - сказал мальчик. - Я слыхал про него. Он там вроде слуги, да?

- Он лесник, - ответил Гарри.

Мальчик этот с каждой секундой нравился ему все меньше и меньше.

- А, да... точно. Я слышал, он что-то вроде дикаря: живет в избушке на территории школы и то и дело напивается - пробует колдовать, а кончает тем, что кровать себе поджигает.

- По-моему, он замечательный, - холодно отозвался Гарри.

- Да? - Мальчик едва заметно усмехнулся. - Почему ты с ним? Где твои родители?

- Умерли, - кратко ответил Гарри.

Вдаваться в подробности с этим мальчиком его особенно не тянуло.

- А-а, прости, - сказал тот, но без тени сожаления в голосе. - Но они были нашего круга, да?

- Они были волшебниками, если ты об этом.

- Нет, правда: по-моему, нечего принимать туда тех, других, - ты как считаешь? Ну они же просто-напросто не нашего поля ягоды, их не воспитали в наших устоях. Некоторые даже про Хогвартс-то ни разу не слыхали, пока письмо то не получили, представляешь? По-моему, это должны сохранять в старых колдовских фамилиях. А у тебя как фамилия, кстати?

Но не успел Гарри раскрыть рта, как мадам Малкин сказала:

- Ну вот и всё, милый.

И Гарри, нисколько не сожалея о поводе прекратить разговор с мальчиком, соскочил с табуретки.

- Ну ладно - в Хогварте встретимся, я полагаю, - протянул мальчик.

Гарри довольно молчаливо ел принесенное Хагридом мороженое - шоколадно-малиновое с молотыми орехами.

- В чем дело? - спросил Хагрид.

- Ни в чем, - солгал Гарри.

Они зашли купить пергаменту и перьев. Гарри немножко оживился, обнаружив пузырек чернил, которые меняли цвет при письме. Когда они вышли из магазина, он спросил:

- Хагрид, а что такое "квиддитч"?

- Силы небесные, Гарри! Я все забываю, как мало ты знаешь - не знать про квиддитч!

- Не порти мне настроения еще больше.

И Гарри рассказал Хагриду про бледнолицего мальчика у мадам Малкин.

- ...а еще он сказал, что из семей балвинов вообще нечего туда никого принимать.

- А ты и не из балвинов. Знал бы он, кто ты такой - да он с твоим именем на устах вырос, ежели только родители у него - из колдунов. Видал, как все в "Дырявом котле" сразу стали, когда тебя увидали? Да и вообще - много он понимат! Одни из самых лучших, каких я только знал, это единственные были с волшебным даром из длиннющего рода балвинов - взять твою маму! И глянь, что у ней за сестрица!

- Так что же все-таки такое квиддитч?

- А это игра у нас такая. Колдовская. Это как... как футбол у балвинов... Все смотрят квиддитч... Играют в него в воздухе на метлах; мяча - четыре... Трудновато так сходу правила растолковать.

- А что такое "Слизерин" и "Хафл-пафф"?

- Пансионы школьные. Всего их - четыре. Все говорят, что в Хафл-паффе - одни простофили, да...

- Как пить дать, попаду в "Хафл-пафф", - угрюмо сказал Гарри.

- Лучше в "Хафл-пафф", чем в "Слизерин", - мрачно ответил Хагрид. - Ни одной еще испорченной ведьмы или колдуна не бывало, чтоб они в свое время через "Слизерин" не прошли. Сам-Знашь-Кто там был.

- Воль... Извини... Сам-Знаешь-Кто учился в Хогвартсе?

- Годы и годы назад, - ответил Хагрид.

Они купили Гарри учебники в магазине под названием "Завитушка и Клякс", где полки были до потолка уставлены книгами в кожаных переплетах величиной с булыжники мостовой; книгами в обложках из серебра размером с почтовую марку; книгами, полными затейливых значков, и несколькими книгами, в которых вообще ничего не было. Даже Дадли, отродясь ничего не читавший, и тот загорелся бы заполучить хоть какую-нибудь из них. Хагрид чуть не силком оттащил Гарри от книжки "Как наслать проклятия и защититься от них (Очаруй друзей и заворожи врагов последним словом мести: облысение, "ватные ноги", косноязычие и многое-многое другое)" профессора Виндиктуса Виридиана ["Виндиктус" - от лат. "vindictus" - мстительный;*].

- Я хотел найти, как на Дадли порчу напустить.

- Не скажу, что задумка плохая, но в мире балвинов колдовством пользоваться запрещено, за исключением особых обстоятельств, - сказал Хагрид. - И потом, ты все равно еще ни одного проклятья наслать не сумеешь - тебе до этого еще учиться и учиться.

Не дал Хагрид купить ему и котел из чистого золота ("В письме написано: "жестяной"..."), зато они купили симпатичные весы - отвешивать ингредиенты для зелий - и складной бронзовый телескоп. Затем они зашли в аптеку, обворожительность которой возмещала даже ее ужасный запах - смесь тухлых яиц и гнилой капусты. На полу стояли бочонки с чем-то слизистым; стены опоясывали склянки с травами, сушеными кореньями и яркими порошками; с потолка свисали пучки перьев, связки клыков и клубки когтей. Пока Хагрид справлялся у человека за прилавком о наличии одного из основных ингредиентов зелий для Гарри, сам Гарри разглядывал серебряные рога единорогов по 21 галлеону за штуку и миниатюрные, блескуче-черные глаза жуков (5 кнатов совок).

Выйдя из аптеки, Хагрид снова сверился со списком Гарри.

- Ну, всё - волшебная палочка только осталась... Ах, да! Я ж тебе ко дню рожденья подарка еще до сих пор не купил.

Гарри почувствовал, что краснеет.

- Тебе ведь не обязательно...

- Знаю, что не обязательно. Знаешь что, куплю-ка я тебе зверька. Не жабу: жабы из моды уж сколько лет назад вышли - над тобой только смеяться все будут... А кошек я не люблю: чихаю от них. Сову тебе куплю. Сову всем ребятишкам охота: они чертовски полезны - почту разносят да и вообще...

Через двадцать минут они вышли из "Совиного царства Ийлопса" - темного и наполненного шорохом и мерцанием алмазно-ярких глаз. Гарри нес большую клетку, в которой сидела красивая белая сова, крепко спавшая, засунув голову под крыло. Он никак не мог остановить поток запинающихся благодарностей - ни дать ни взять господин Квиррелл.

- Не за что, - грубовато ответил Хагрид. - Вряд ли тебе много подарков-то от Дёрзли от этих перепадало. Ну, всё: "Олливандры" одни остались - единственное место, где палочки волшебные продают, и уж тебе-то самая что ни на есть наилучшая достанется.

Волшебная палочка... вот чего Гарри ждал с истинным нетерпением.

Последний магазин оказался тесным и обшарапанным. Облупившиеся золотые буквы над входом оповещали: "Олливандры: изготовители изящных волшебных палочек с 382г. до н.э." В пыльной витрине на выгоревшей пурпурной подушечке одиноко лежала волшебная палочка.

Когда они ступили внутрь, где-то в глубине магазина раздалось треньканье колокольчика. Заведение было крохотное, пустое, если не считать одинокого тонконогого стула, на который в ожидании опустился Хагрид. Гарри почувствовал себя как-то неловко, словно зашел в очень строгую библиотеку. Он проглатывал множество приходивших на ум новых вопросов и лишь разглядывал тысячи узких коробочек, аккуратно составленных до самого потолка. Затылок почему-то покалывало. Словно сама пыль и тишина здесь пощипывали своей собственной тайной магией.

- Добрый день, - произнес тихий голос.

Гарри подскочил на месте. Хагрид, по-видимому, тоже: раздался громкий треск, и он быстро встал со стула.

Перед ними стоял старик; его широкие, блеклые глаза светились сквозь полумрак магазина, словно две луны.

- Здрасьте, - неуклюже ответил Гарри.

- А-а-а... да, - сказал старик. - Да-да. Я так и думал, что скоро увижусь с тобой. Гарри Поттер.( - это был не вопрос -) Глаза у тебя материны. Кажется, лишь вчера она зашла сюда сама - купить себе самую первую волшебную палочку. Десяти с четвертью дюймов длиной, с легким присвистом при взмахе, из ивы. Приятная палочка для наведения чар.

Мистер Олливандр придвинулся к Гарри. Хотелось бы Гарри, чтобы он моргнул. От этих серебристых глаз у него по коже побежали мурашки.

- Отцу же твоему пришлась по душе палочка из красного дерева. 11 дюймов. Эластична. Чуть побольше могущества и превосходна для преобразований. Погоди-ка: я сказал, что она пришлась по душе твоему отцу - на самом-то деле это палочка выбирает волшебника, конечно.

Мистер Олливандр подошел настолько близко, что стоял почти нос к носу с Гарри. В затуманенных глазах его Гарри увидел свое отражение.

- А это - куда...?

Мистер Олливандр коснулся своим длинным, белым пальцем молниевидного шрама у Гарри на лбу.

- С сожалением вынужден признать, что именно я продал палочку, натворившую это, - сказал он тихо. - 13 с половиной дюймов. Тис. Могущественная палочка, весьма могущественная, а попала не в те руки... Эх, кабы я знал, на что уходит в свет та палочка...

Он покачал головой, и тут, к облегчению Гарри, заметил Хагрида.

- Рубеус! Рубеус Хагрид! Как приятно с тобой снова свидеться.... Дуб, 16 дюймов, довольно гнуча, так ведь?

- Так точно, сэр, - ответил Хагрид.

- Хорошая была палочка. Но они ведь, полагаю, переломили ее пополам, когда тебя исключили? - внезапно посуровел мистер Олливандр.

- Э-э... да, переломили... Да. - Хагрид переминался с ноги на ногу. - Но у меня остались щепки, - добавил он жизнерадостно.

- Но ты ведь ими не пользуешься? - резко спросил мистер Олливандр.

- Ну, что вы, сэр, - быстро ответил Хагрид. Гарри заметил, что при этом он крепко сжал в руках свой розовый зонтик.

- Хм-м-м. - Мистер Олливандр бросил на Хагрида пронзительный взгляд. - Ну ладно... Мистер Поттер. Минуточку.

Он вытащил из кармана длинный сантиметр с серебряными делениями:

- Какой рукой вы держите палочку?

- Э-э... ну, вообще-то, я правша, - ответил Гарри.

- Вытяните руку в сторону. Так.

Он смерил Гарри от плеча до пальца, потом от запястья до локтя, от плеча до пола, от колена до подмышки и вокруг головы. Измеряя, он приговаривал:

- Сердцевину всякой олливандровской палочки составляет могучее волшебное вещество, мистер Поттер. Мы применяем волос единорога, хвостовое перо феникса и сердечную струну дракона. Не бывает двух одинаковых олливандровских палочек, как не бывает двух одинаковых единорогов, драконов и фениксов. И разумеется, вам никогда не достичь столь же хороших результатов палочкой другого волшебника.

Гарри вдруг ощутил, что измеряющий расстояние между ноздрями сантиметр делает это самостоятельно. Мистер Олливандр сновал между полок, снимая с них коробки.

- Довольно, - сказал он, и сантиметр кучкой рухнул на пол. - Так, мистер Поттер. Попробуйте-ка эту. Бук и сердечная струна дракона. 9 дюймов. Симпатична и гибка. Просто возьмите в руку и взмахните.

Гарри взял волшебную палочку и, чувствуя себя глупо, слегка помахал ею, но мистер Олливандр почти тотчас же выхватил палочку у него из руки.

- Клен и перо феникса. 7 дюймов. Довольно хлестка. Попробуйте...

Гарри попробовал - но едва он поднял палочку, как ее снова тут же выхватил у него мистер Олливандр.

- Нет-нет... Вот - черное дерево и волос единорога, 8 с половиной дюймов, пружиниста. Давайте-давайте, пробуйте.

Гарри пробовал. И пробовал. Он понятия не имел, чего дожидается от него мистер Олливандр. Гора испробованных палочек на тонконогом стуле громоздилась все выше и выше, но чем больше палочек доставал мистер Олливандр с полок, тем счастливее он, казалось, становился.

- Каверзный клиент, а? Ничего, отыщем и ему под стать где-нибудь здесь... Интересно... Да-да, почему бы нет... Необычное сочетание - падуб и перо феникса, 11 дюймов - приятна и податлива.

Гарри взял в руку палочку. Он ощутил внезапную теплоту в пальцах. Он поднял палочку над головой, опустил со свистом сквозь пыльный воздух, и из кончика ее, словно фейерверк, вылетел сноп красных и золотых искр, отбрасывая на стенки пляшущие зайчики. Хагрид гикнул и захлопал в ладоши, а мистер Олливандр воскликнул:

- О, браво! Да-да, в самом деле... О, очень хорошо. Ну и ну... До чего любопытно... Весьма любопытно...

Он положил палочку Гарри обратно в коробку, которую завернул оберточной бумагой, всё бормоча:

- Любопытно... Любопытно...

- Простите, - сказал Гарри, - но что в этом любопытного?

Мистер Олливандр устремил на Гарри пристальный взгляд своих блеклых глаз.

- Я помню каждую из проданных мной когда-либо палочек, мистер Поттер. Каждую до единой. Случилось так, что феникс, чье перо находится в палочке у вас, дал еще одно перо... Единственное. Это действительно весьма любопытно, но судьбе было угодно дать вам эту палочку, тогда как сестра ее... Ведь это ее сестра наградила вас таким шрамом.

Гарри сглотнул.

- Да - 13 с половиной дюймов, тис. Действительно любопытно, как таковое получается. Волшебника выбирает палочка, вы помните... Пожалуй, нам следует ожидать от вас великих дел, мистер Поттер... Ведь в конечном счете Тот-Чье-Имя-Не-Подлежит-Упоминанию совершил великие дела... Ужасные - да... но и великие.

Гарри пробрала дрожь. Что-то не очень понравился ему этот мистер Олливандр. Он заплатил за свою палочку 7 золотых галлеонов, и мистер Олливандр с поклонами выпроводил их из магазина.

Предвечернее солнце низко висело в небе, когда Гарри с Хагридом пустились в обратный путь по аллее Диагон, сквозь стену, через "Дырявый котел" - в тот час пустовавший. Гарри не проронил ни слова, пока они шли по дороге; он даже не замечал, какими ошарашенными взглядами провожают их люди в метро - нагруженных всеми своими диковинного вида свертками и с белой совой, спящей в клетке у Гарри на коленях. Вверх по эскалатору, к вокзалу "Пэддингтон"; Гарри вернулся к действительности, лишь когда его по плечу похлопал Хагрид.

- Успеем перекусить до отправления, - сказал он.

Он купил Гарри гамбургер и они сели на пластмассовые сиденья, чтобы поесть. Гарри то и дело озирался вокруг. Все казалось чудны'м.

- Ты чего, Гарри? Приумолк что-то, - сказал Хагрид.

Гарри сам не знал, как это объяснить. У него только что прошел самый лучший в жизни день рождения - и все же... Он жевал булку с котлетой, подыскивая слова.

- Все думают, будто я чем-то особенный, - сказал он наконец. - Все, кто в "Дырявом котле" был... учитель Квиррелл, мистер Олливандр... Но я ведь ничего не смыслю в магии. Как они могут ожидать от меня великих дел? Я знаменит, а сам даже вспомнить не могу, чем прославился. Я не знаю, что произошло, когда Воль... Прости, я хотел сказать - в ту ночь, когда у меня погибли родители.

Хагрид склонился над столом. Улыбка под буйной бородой и бровями у него была очень доброй.

- Да не переживай ты, Гарри. Махом выучишься. В Хогвартсе все с нуля начинают - всё у тебя хорошо будет. Оставайся самим собой. Я знаю, это трудно. Ты оказался на виду, а это всю дорогу трудно. Но в Хогвартсе тебя ждет отличная пора... Какая у меня была... да и какая есть щас, говоря по правде.

Хагрид посадил Гарри на поезд обратно к Дёрзли, затем вручил конверт.

- Здесь билет до Хогвартса, - сказал он. - Первого сентября... с вокзала Кингз-Кросс... На билете все написано. Если что-то не то там с Дёрзли выйдет, шли мне письмо с совой, не мешкай: она, небось, знает, где меня найти.... Ну - пока, Гарри!

Поезд тронулся с вокзала. Гарри собирался смотреть на Хагрида, пока тот не скроется с глаз; он поднялся в сиденье и прижался носом к окну, но моргнул... и Хагрид пропал.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Отъезд с пути номер девять и три четверти

Последний месяц у Дёрзли радости Гарри доставил мало. Дадли, правда, был до того перепуган, что не оставался с ним даже в одной комнате, а тетя Петуния с дядей Верноном не запирали теперь Гарри в чулан, ни к чему не принуждали и не кричали на него - сказать по правде, они вообще с ним не разговаривали. Наполовину в ужасе, наполовину в ярости, они вели себя так, словно всякий стул, на котором сидел Гарри, был пуст. Хотя во многих отношениях так стало только лучше, спустя некоторое время это начало слегка угнетать.

Гарри держался своей комнаты, где компанию ему составила новая сова. Он решил назвать ее Ядвигой - это имя он вычитал в "Истории магии". Учебники его оказались очень интересными. Он допоздна зачитывался, лежа на кровати, а Ядвига влетала и вылетала в открытое окно, когда ей заблагорассудится. Хорошо еще, что тетя Петуния больше не приходила пылесосить: Ядвига то и дело притаскивала домой дохлых мышей. Каждую ночь перед сном Гарри вычеркивал из приколотой к стене бумажки еще один день, ведя отсчет до первого сентября.

В последний день августа ему пришло в голову, что неплохо бы, пожалуй, и с тетей и дядей переговорить: как ему добраться завтра до вокзала Кингз-Кросс? - поэтому он спустился в гостиную, где все смотрели какую-то телевикторину. Он кашлянул, дав о себе знать, и Дадли с диким воплем выбежал из комнаты.

- Э-э... дядя Вернон?

Дядя Вернон хрюкнул, дав понять, что он слушает.

- Э-э... Мне нужно завтра на вокзал Кингз-Кросс, чтобы... поехать в Хогвартс.

Дядя Вернон хрюкнул еще раз.

- Вы как - меня подвезете?

"Хрюк."

Гарри посчитал, что это значит - "да".

- Спасибо.

Он уже хотел было подняться наверх, когда дядя Вернон заговорил по-настоящему:

- Странно как-то: до школы волшебников - и поездом. Ковры-самолеты-то у них, что - моль поела?

Гарри ничего не ответил.

- А где вообще эта школа твоя?

- Не знаю, - ответил Гарри, в первый раз отдав себе в этом отчет.

Он вытащил из кармана билет, который дал ему Хагрид.

- В общем, надо сесть в 11 часов на поезд, отправляющийся с пути номер девять и три четверти, - прочитал он.

Тетя с дядей уставились на него.

- С какого, с какого пути?

- Девять и три четверти.

- Кончай чушь пороть, - сказал дядя Вернон. - Пути девять и три четверти не бывает.

- Так написано на билете.

- Ни винтика, - сказал дядя Вернон, - ни шурупчика, ни у одного. Вот увидишь. Вот погоди. Ладно, подвезем мы тебя до вокзала Кингз-Кросс. Нам все равно завтра самим в Лондон ехать, а то бы я и пальцем не шевельнул.

- А зачем вам ехать в Лондон? - спросил Гарри, пытаясь сохранить дружеские отношения.

- Дадли в больницу отвезти, - прорычал дядя Вернон. - Надо же ему этот хвост треклятый отрезать, прежде чем в "Смелтингз" идти.

Назавтра Гарри проснулся в пять утра и от волнения и возбуждения никак не мог опять уснуть. Он встал и натянул на себя джинсы: ехать на вокзал в волшебных мантиях его что-то не тянуло - лучше переодеться в поезде. Он еще раз просмотрел хогвартский список: убедиться, что все, что нужно, у него есть, - проверил, надежно ли закрыта в клетке Ядвига, а затем слонялся по комнате, дожидаясь, когда же проснутся Дёрзли. Через два часа огромный тяжелый сундук Гарри погрузили в машину Дёрзли, тетя Петуния уговорила Дадли сесть рядом с Гарри, и они тронулись в путь.

К вокзалу Кингз-Кросс они подъехали в пол-одиннадцатого. Дядя Вернон плюхнул сундук Гарри на тележку и покатил в вокзал. Гарри еще подумал о том, что это непривычно по-доброму, как вдруг дядя Вернон встал, словно вкопанный, со злорадной ухмылкой глядя на платформы.

- Ну всё, паря - приехали. Путь девятый... Путь десятый. Твой-то, не иначе, где-то посредине быть должен, да они его еще, видать, не проложили для тебя, а?

Он был совершенно прав, конечно. Над одной из платформ возвышался большой пластмассовый номер девять, рядом - большой пластмассовый номер десять, а между ними... - ничего.

- Счастливой учебы, - еще злораднее ухмыльнулся дядя Вернон. И ушел, не сказав больше ни слова. Гарри обернулся и увидел, как Дёрзли отъехали. Все трое смеялись. Во рту у Гарри изрядно пересохло. Ну и что же, ради всех святых, теперь ему делать? Многие уже стали кидать на него любопытные взгляды из-за Ядвиги. Придется у кого-нибудь спросить.

Он остановил проходившего мимо служителя, но не осмелился упомянуть о пути номер девять и три четверти. Служитель в жизни не слыхивал о Хогвартсе, а когда Гарри даже не смог ответить, в какой части страны тот находится, то служитель начал злиться, решив, видимо, что Гарри нарочно разыгрывает перед ним дурачка. Отчаявшись, Гарри спросил про поезд, отправляющийся в 11 часов, но служитель сказал, что такого поезда нет. В конце концов служитель удалился, бормоча себе под нос что-то вроде: "ходют тут всякие, время только зря у людей отнимают". Гарри из последних сил старался не впасть в панику. Судя по большим часам над табло, у него оставалось еще десять минут на посадку в поезд до Хогвартса - а он понятия не имел, как это сделать. Он оказался выброшен на произвол судьбы посреди вокзала, с сундуком, который еле поднимал, с полным колдовских денег карманом и с большой совой.

Видимо, Хагрид должен был ему о чем-то рассказать - вроде того, как постучать третий кирпич слева, чтоб попасть на аллею Диагон, - да позабыл. Гарри уже начал подумывать, не достать ли ему свою палочку да не попробовать ли обстучать будку контролера между путями номер девять и десять.

В это время прямо у него за спиной прошло несколько человек и до него долетело несколько слов из их разговора:

- ...балвинов полный вокзал, конечно...

Гарри волчком развернулся. Слова принадлежали пухленькой женщине, говорившей с четырьмя мальчиками - у всех были огненно-рыжие волосы. Каждый толкал перед собой сундук - такой же как у Гарри... и у них была сова!

С колотящимся сердцем Гарри стал подталкивать свою тележку следом за ними. Они остановились, он тоже - настолько близко, что слышал, о чем они говорят.

- Так... какой путь? - спросила мама мальчиков.

- Девять и три четверти! - пискнула державшая ее за руку маленькая девочка, тоже рыжая. - Мам, ну, можно мне тоже...

- Ты еще маленькая, Джинни, успокойся. Ну, ладно, Перси - давай иди ты первым.

Самый старший на вид парень зашагал к платформе, где были пути номер девять и десять. Гарри смотрел во все глаза: только бы не проморгать... Но в тот самый момент, когда парень дошел до перегородки на платформе, перед ним невесть откуда вынырнула большая толпа туристов, и к тому времени, когда из виду пропал последний рюкзак, мальчик исчез.

- Фред, твоя очередь, - сказала полная женщина.

- Не Фред, а Джордж, - отозвался мальчик. - Тетенька, ну, право слово, и вы еще себя нашей матерью называете? Вы что, не видите, что я Джордж?

- Прости, Джордж, милый.

- Да шучу я: я - Фред, - ответил мальчик и пошел прочь.

Брат-близнец крикнул ему вдогонку поторопиться, и тот видимо так и сделал, потому что через секунду его не стало... Но как он это сделал?

Теперь к перегородке проворно шел третий брат, вот он уже почти там... и вдруг его уже нигде нет.

Делать было нечего.

- Извините, - обратился Гарри к полной женщине.

- Здравствуй, милый, - откликнулась та. - Что, первый раз в Хогвартс? Рон тоже новичок.

Она показала на последнего, самого младшего сына. Тот был длинный, худой и нескладный; весь в веснушках, с большими ладонями и ступнями, с длинным носом.

- Да, - сказал Гарри. - Только все дело в том... дело в том, что я не знаю, как...

- Как пройти к пути? - спросила она по-дружески, и Гарри кивнул.

- Не было печали, - сказала она. - Все, что нужно делать - это идти прямо на перегородку на платформе между девятым и десятым путем. Не останавливайся и не бойся, что врежешься - это очень важно. Лучше немножко разбежаться, если волнуешься. Давай, иди теперь ты, а потом Рон.

- Э-э... хорошо, - сказал Гарри.

Он развернул тележку и посмотрел на перегородку. Вид у той был весьма солидный.

Он зашагал к ней. Его то и дело задевали спешившие к девятому и десятому пути люди. Гарри зашагал быстрее. Сейчас он с треском врежется прямо в эту перегородку и тогда неприятностей ему не избежать... Наклонившись над тележкой, он перешел на тяжелый бег... Перегородка все приближалась и приближалась... Теперь ему уже ни за что не остановиться: тележка перестала слушаться... Остался один фут... Он закрыл глаза, приготовившись к грохоту...

Грохота не было... Он все еще бежал... Затем раскрыл глаза. Возле запруженной людьми платформы стоял в ожидании алый паровоз. Надпись над ним гласила "Экспресс в Хогвартс, 11 часов". Гарри оглянулся назад и на месте перегородки увидел стальную арку с вывеской "Путь N 9 3/4". Получилось!

Над головами гомонящей толпы плавал паровозный дым, а между ног там и сям сновали кошки всех цветов радуги. Сквозь гомон толпы и скрежет тяжелых чемоданов недовольными голосами переухивались совы.

Первые несколько вагонов уже битком были забиты учениками: некоторые свесились из окна и разговаривали с семьями, другие ругались за места. Гарри покатил свою тележку дальше по платформе в поисках пустого места. Он прошел мимо круглолицего мальчика, говорившего:

- Бабушка, я опять потерял жабу.

- Ох, Невиль, - раздался вздох бабушки.

Небольшая толпа окружила мальчика с копной длинных и тонких косичек на голове.

- Дай посмотреть, Ли... ну, дай.

Мальчик приподнял крышку с коробки у себя в руках, и все вокруг завопили и заорали, когда изнутри высунулась чья-то длинная мохнатая лапа.

Гарри пробивался сквозь толпу, пока не нашел пустое купе поближе к хвосту поезда. Сначала он занес Ядвигу, затем стал подталкивать и подтаскивать к двери поезда свой сундук. Он пытался проволочь его по ступенькам, но едва смог приподнять один край и дважды больно уронил его себе на ногу.

- Помочь?

Это был один из рыжих близнецов, за которыми он пошел через перегородку.

- Да, пожалуйста, - отдуваясь, сказал Гарри.

- Эй, Фред! Иди-ка помоги!

С помощью двойняшек сундук Гарри был наконец-то задвинут в угол купе.

- Спасибо, - сказал Гарри, откидывая с глаз вспотевшие волосы.

- Что это у тебя? - спросил вдруг один из близнецов, показывая на шрам-молнию.

- Елки-палки, - сказал другой. - Так ты...

- Да, это - он, - сказал первый близнец. - Да ведь? - спросил он у Гарри.

- Кто - "он"? - спросил Гарри.

- Гарри Поттер, - хором ответили близнецы.

- А, он-то, - отозвался Гарри. - То есть: ну да, это - я.

Оба мальчика вытаращили глаза, и Гарри почувствовал, что краснеет. Потом, к его облегчению, из открытой двери поезда долетел голос:

- Фред? Джордж? Вы здесь?

- Идем, мам.

Бросив последний взгляд на Гарри, двойняшки спрыгнули с поезда.

Гарри сел к окну, откуда, полускрытому, ему было видно рыжеволосую семью на платформе и было слышно, о чем они говорят. Мать достала носовой платочек.

- Рон, что это у тебя там на носу?

Младший мальчик хотел было вырваться, но она уже ухватила его и принялась тереть ему кончик носа.

- Мам... ну, отстань.

Наконец ему удалось вывернуться.

- Ах-ах-ах, и сьтё этё у насива малиськи Роньсика на носике? - проговорил один из близнецов.

- Замолчи, - сказал Рон.

- Где Перси? - спросила мать.

- Вон он идет.

Показался шедший к ним широким шагом старший мальчик. Он уже переоделся в развевающийся за спиной черный хогвартский халат, а на груди у него Гарри заметил блестящий серебряный значок с буквой "П".

- Я ненадолго, мать, - сказал он. - Я - там впереди: у префектов два своих купе...

- Ой, Перси, так ты что - префект, что ли? - спросил один из близнецов с видом полнейшего изумления. - А что ж ты нам раньше-то ничего не сказал, мы ведь и не знали ничего.

- Да нет, я помню: он, кажется, говорил что-то такое, - сказал второй близнец. - Как-то раз...

- ...или два раза...

- ...в минуту...

- ...все лето напролет...

- Да замолчите вы оба, - сказал префект Перси.

- А почему это у Перси новый халат? - спросил один из близнецов.

- Потому что он префект, - любовно ответила мать. - Ну ладно, милый... Счастливой учебы... Пошли мне сову, как доберешься.

Она поцеловала Перси в щечку, и тот ушел. Потом повернулась к близнецам:

- Ну, а вы двое... Чтоб вели себя в этом году хорошо. Если я еще хоть раз сову получу, что вы... унитаз взорвали или...

- Взорвали унитаз? Мы еще ни разу не взрывали унитаза.

- Хотя идея отличная - спасибо, мам.

- Смешного тут ничего нет. И приглядывайте за Роном.

- Не волнуйся, с нами "малиська Роньсик" - в надежных руках.

- Замолчи, - снова сказал Рон. Ростом он уже догонял близнецов, а нос там, где потерла мать, у него до сих пор румянился.

- О, мам, угадай-ка! Угадай: кого мы сейчас встретили в поезде?

Гарри быстро отпрянул от окна, чтобы не увидели, как он смотрит.

- Помнишь того черноволосого пацана рядом с нами на вокзале? Знаешь, кто это?

- Кто?

- Гарри Поттер!

Гарри услышал голос маленькой девочки:

- Ой, мам! Можно мне в поезд зайти - посмотреть на него, а, мам? Ну, пожалуйста...

- Ты его уже видела, Джинни, - а бедный мальчик вам не зверь из зоопарка, чтоб глаза на него пялить. Это правда, Фред? Откуда ты знаешь?

- Спросил у него. Шрам увидал. Он и впрямь там - как молния.

- Ох, бедняжечка... То-то он и один был, а я еще удивлялась. А до чего же он вежливо спросил, как ему на платформу попасть.

- Ладно, это неважно, а вот как по-твоему - помнит он, как из себя Сама-Знаешь-Кто выглядит?

Вид у их матери вдруг стал суровым-пресуровым.

- Я запрещаю тебе его спрашивать, Фред. Нет-нет, не смей. Что, обязательно ему в первый же день школы напоминать об этом?

- Да ладно, не кипятись.

Раздался свисток.

- Давайте живо! - сказала мать, и все трое мальчиков вскарабкались на поезд. Они высунулись из окошка поцеловалаться с ней на прощание, а маленькая сестренка расплакалась.

- Ну, Джинни... не плачь - мы тебе сов тюками слать будем.

- Крышку от хогвартского унитаза тебе пришлем.

- Джордж!!!

- Да шучу я, мам.

Поезд тронулся. Гарри видел, как мать махала мальчикам рукой, а сестренка полусмеясь-полуплача бежала, стараясь не отстать от поезда, пока тот не набрал ход, - тогда она отстала и тоже замахала рукой.

Гарри смотрел на девочку с матерью, пока те не пропали из вида за поворотом. За окном замелькали дома. На Гарри нахлынуло огромное волнение. Он не знал, что' ждет его впереди, но это наверняка будет лучше, чем то, что он оставлял позади.

Дверь купе отъехала в сторону и вошел младший из рыжих мальчиков.

- Тут никто не сидит? - показал он на место против Гарри. - В других купе занято.

Гарри покачал головой, и мальчик сел. Он взглянул на Гарри, потом быстро перевел взгляд в окно, будто не смотрел. Гарри заметил, что черное пятнышко у него на носу так и осталось.

- Эй, Рон.

Вернулись близнецы.

- Слышь, мы в середину поезда пойдем: там у Ли Джордана тарантул гигантский есть.

- Ладно, - пробормотал Рон.

- Гарри, - сказал другой близнец, - мы познакомились или нет? Фред и Джордж Визли. А это - Рон, наш брат. Ну - до скорого!

- Пока, - сказали Гарри и Рон.

Двойняшки задвинули за собой дверь.

- Так ты и правда Гарри Поттер? - выпалил Рон.

Гарри кивнул.

- А-а... А то я думал, может, это очередные шуточки Фреда с Джорджем, - сказал Рон. - И у тебя правда... Ну, знаешь...

Он показал Гарри на лоб.

Гарри отстранил челку и показал шрам-молнию. Рон так и впился в нее взглядом.

- Это сюда тебя Сам-Знаешь-Кто...

- Да, - сказал Гарри, - только я этого не помню.

- Совсем ничего? - жадно спросил Рон.

- Ну... я помню много зеленого света, и больше ничего.

- Ух ты... - сказал Рон.

Несколько мгновений он сидел уставившись на Гарри, потом, словно вдруг опомнившись, быстро перевел взгляд за окошко.

- А у тебя в семье все волшебники? - спросил Гарри, которому Рон был интересен не меньше, чем он - Рону.

- Э-э... да кажется, - ответил Рон. - У мамы какой-то брат троюродный - бухгалтер, вроде, есть, но мы никогда про него не говорим.

- Ты, наверно, уже уйму колдовства знаешь.

Семья Визли явно была из тех древних колдовских фамилий, о которых говорил бледный мальчик на аллее Диагон.

- А ты, я слышал, у балвинов жил, - сказал Рон. - Ну и как они?

- Ужас... Не все, правда. Но тетя с дядей и двоюродный брат у меня - точно. Вот бы у меня трое братьев-волшебников было.

- Пятеро, - поправил Рон, но вид у него почему-то веселее не стал. - Из нашей семьи я шестым в Хогвартс пошел. Как говорится: есть с кого брать пример. Билл с Чарли уже закончили: Билл старшим префектом был, а Чарли - капитаном квиддитчной команды. А сейчас вот Перси - префект. Фред с Джорджем тоже, хоть и хулиганят много, а учатся все равно очень хорошо, и все считают их впрямь забавными. Вот и от меня все таких же успехов ожидают, как от остальных, но если даже так и будет, то чести особой все равно нет - они-то ведь первыми были. И нового никогда ничего с пятью братьями не достанется. Мантии у меня - бывшие билловы, палочка волшебная - бывшая чарлина, а крыса досталась от Перси.

Рон сунул руку за пазуху и вытащил оттуда крепко спавшую жирную серую крысу.

- Зовут его Паршивец и проку от него ни на грош: он просыпаться-то толком не просыпается. Перси от папы сова досталась за то, что его префектом назначили, но им не хва... то есть, а мне вот Паршивца дали.

У Рона зарумянились уши. Кажется, он решил, что проболтался, потому что снова стал глядеть в окошко.

Гарри не видел ничего зазорного в том, что не хватает денег на сову. У него и у самого месяц назад ни пенни не было - он так и сказал Рону: о том, как носить ему доставалось обноски с Дадли и как ему еще ни разу не подарили на день рождения настоящего подарка. Рон немного приободрился.

- ...и пока Хагрид мне не сказал, я и понятия не имел, что я волшебник, и ничегошеньки не знал ни про родителей, ни про Вольдеморта.

Рон ахнул.

- Что такое? - спросил Гарри.

- Ты произнес имя Сам-Знаешь-Кого вслух! - В голосе у Рона был как шок, так и уважение. - Я-то думал, что уж кто-кто, а ты...

- Да я вообще-то не строю из себя храбреца или что, произнося его имя вслух, - сказал Гарри, - я просто и понятия не имел, что это нельзя. Понимаешь? Мне еще много чему учиться и учиться... Да уж, - добавил он, впервые облекая в слова то, что не давало ему покоя все последнее время, - как пить дать, в классе я буду самым последним учеником.

- Не будешь. Из балвинских семей много народу приезжает, и все они вполне быстро всё усваивают.

Пока они говорили, поезд вывез их из Лондона. Сейчас они проносились мимо полей, заполненных коровами и овцами. Некоторое время оба молчали, глядя на мелькающие поля и проселочные дороги, проносившиеся мимо.

Примерно в половине первого в коридоре раздалось громкое побрякивание и улыбчивая женщина с ямочками на щеках, открыв дверь, спросила:

- Ничего не желаете, милые?

Гарри, который даже не позавтракал, вскочил на ноги, но у Рона снова зарделись уши и он пробормотал, что взял с собой бутербродов. Гарри вышел в коридор.

Дёрзли никогда не давали ему денег на конфеты и сладости - и теперь, когда карманы у него гремели золотом и серебром, он был готов накупить столько батончиков "Марс", сколько сможет унести... но батончиков "Марс" у женщины не оказалось. Были у нее "Драже на любой вкус от Берти Ботта", "Лучшая надувная резинка Друбла", шоколадные лягушки, тыквенные пирожки, "котловые кексы", "лакричные волшебные палочки", и еще ряд других диковинных вещей, которых Гарри раньше в глаза не видел. Не желая ничего упустить, он набрал всего понемножку и заплатил женщине одиннадцать серебряных сиклов и семь бронзовых кнатов.

У Рона глаза на лоб вылезли, когда Гарри вернулся со всем этим в купе и вывалил на пустое сиденье.

- Что, проголодался?

- Умираю, - сказал Гарри, откусывая большой кусок от пирожка с тыквой.

Рон вытащил бугристый сверток и развернул. В нем было четыре бутерброда. Он разлепил один и сказал:

- Все время забывает, что я солонину не люблю.

- Давай меняться, - протянул ему пирожок Гарри. - Давай...

- Да ты не станешь есть, она сухая совсем, - ответил Рон. - Маме некогда, - добавил он быстро, - знаешь: с нами-то - с пятью.

- Да на', возьми пирожок, - настаивал Гарри, у которого никогда не было, чем поделиться, да и, по правде говоря, с кем - тоже.

Чувство было приятное: сидеть рядом с Роном и уплетать за обе щеки все гаррины пирожки, пирожные и конфеты... Бутерброды лежали забытые.

- А это что такое? - Гарри взял в руки пачку "Шоколадных лягушек". - Не настоящие лягушки, а?

Он начинал чувствовать, что уже ничему не удивится.

- Да нет... - ответил Рон. - Но посмотри, какой там вкладыш. У меня не хватает Агриппы.

- Что?

- А, ну да: ты ж не знаешь... В "Шоколадных лягушках" вкладыши есть такие внутри - знаешь, чтобы собирать - знаменитые ведьмы и колдуны. У меня их уже штук пятьсот, но что-то всё Агриппа с Птолемеем никак не попадутся.

Гарри развернул шоколадную лягушку и вытащил вкладыш. На картинке оказалось лицо человека. Он был в очках-полумесяцах, у него был длинный, кривой нос и развевающиеся серебряные волосы, борода и усы. Под картинкой стояло имя: "Альбус Дамблдор".

- Так вот он какой - Дамблдор! - сказал Гарри.

- Только не говори мне, что про Дамблдора ни разу не слыхал! - отозвался Рон. - Можно мне одну лягушку? Может, Агриппа попадется... Спасибо.

Гарри перевернул картинку и прочел на обороте:

"Альбус Дамблдор: в настоящее время - директор Хогвартса.

Признаваемый многими величайшим волшебником современности, Дамблдор наиболее известен своей победой над черным колдуном Гриндельвальдом в 1945 г., открытием 12 способов применения драконьей крови и работой в области алхимии, выполненной им совместно с его коллегой Никола' Фламелем. Профессор Дамблдор любит камерную музыку и игру в кегли."

Гарри снова перевернул вкладыш и, к своему изумлению, увидел, что лицо Дамблдора исчезло.

- Его нет!

- А ты что, думал, он весь день тут торчать будет? - спросил Рон. - Вернется. Нет, опять у меня Моргана, а у меня их и так уже штук шесть... Тебе не надо? Может, сам собирать начнешь.

Глаза Рона как магнитом притянуло к куче шоколадных лягушек, ждущих, чтобы их развернули.

- Угощайся, - сказал Гарри. - Но, знаешь, у балвинов люди на фотографиях всегда на одном месте остаются.

- Да ты что? Совсем не двигаются? - в голосе у Рона было неподдельное изумление. - Жуть!

Гарри выпучил глаза, когда Дамблдор бочком вернулся в картинку на вкладыше и улыбнулся ему миниатюрной улыбкой. Рону интереснее было поедать лягушек, чем таращиться на вкладыши "Знаменитых ведьм и колдунов", но Гарри глаз от них не мог отвести. Скоро у него были не только Дамблдор и Моргана, но и Хенгист Вудкрофтский, Альберик Груннион, Цирцея, Парацельс и Мерлин. В конце концов, он с трудом оторвал взгляд от друиды Клиодны, почесывавшей себе нос, и вскрыл пакетик "Драже на любой вкус от Берти Ботта".

- С этими ты поосторожнее, - предупредил Рон. - Раз на них написано - "на любой вкус", то вкус и впрямь может оказаться любым: ну, знаешь, - могут всякие обычные попасться - типа шоколада, мяты или мармелада, - а можешь и на чеснок нарваться, и на ливерку. Джордж говорил - ему как-то раз со вкусом соплей одна попалась.

Рон подцепил пальцами зеленое драже, внимательно осмотрел и куснул.

- Бе-а-а... Вот видишь - редька.

Они отлично провели время, поедая "драже на любой вкус". Гарри попались сухари, кокосовый орех, печеные бобы, клубника, томатный соус, трава, кофе, сардины, и он расхрабрился настолько, что чуть-чуть куснул подозрительного серого драже, к которому Рон пальцем не хотел прикасаться, и то обернулось перцем.

Пролетавшие мимо окна пейзажи все больше дичали. Опрятные поля кончились. На смену им пришли леса, извилистые речки и темно-зеленые холмы.

В дверь купе постучали, и вошел тот круглолицый мальчик, мимо которого Гарри проходил на платформе. Он был весь в слезах.

- Простите... вы жабу мою не видали? - спросил он.

Они покачали головами, а он возопил:

- Потерял! Все время от меня убегает!

- Найдется, - сказал Гарри.

- Да, - с жалким видом вымолвил мальчик. - Ну, если увидите...

Он ушел.

- Нашел о чем убиваться, - заметил Рон. - Да если б я с жабой приехал, я б ее в первый же день потерять постарался. Хотя, вообще-то, я Паршивца привез, так что не мне говорить.

Крыса все так же дрыхла на коленях у Рона.

- Умри он, никто не заметит, - с отвращением сказал Рон. - Вчера поджелтить его хотел, чтоб он поинтереснее стал, да заклинание что-то не сработало. Сейчас покажу, смотри...

Он порылся у себя в сундучке и вытащил очень побитого вида волшебную палочку. Местами она была сколота, с конца поблескивало что-то белое.

- Волос единорога вылазит. Ну, ничего...

Только он поднял палочку, как дверь купе вновь отъехала в сторону. Вернулся мальчик без жабы, но на этот раз с какой-то девочкой. Она уже была в своем новом хогвартской халате.

- Жабу никто не видел? Невиль потерял, - спросила она довольно командирским голосом. У нее были густые коричневые волосы и довольно крупные передние зубы.

- Мы уже ему сказали, что не видели, - ответил Рон, но девочка не слушала: она смотрела на волшебную палочку у него в руке.

- О, ты колдуешь? Посмотрим тогда.

Она села. Рон пришел в полное замешательство.

- Э-э... ну, ладно.

Он прокашлялся.

- "Масло, сыр и одуванчик, солнца утреннего свет,

Выкрась эту дуру-крысу в самый яркий желтый цвет."

Он взмахнул волшебной палочкой, но ничего не произошло. Паршивец как был, так и остался серым и крепко спал.

- А ты уверен, что это всамделишное заклинание? - спросила девочка. - Что-то не очень хорошее, да же? Я дома попробовала несколько простых - просто так, для тренировки - и у меня всё получилось. У нас в семье ни одного колдуна - то-то все удивились, когда ко мне письмо это пришло, но я-то конечно рада-радешенька была: ну, то есть, это же самая лучшая школа волшебства, какая только на белом свете есть, я слыхала... Учебники наши я все, конечно, наизусть выучила, - лишь бы только этого хватило... Меня, между прочим, Гермионой Грейнджер звать, а вас?

Все это она протараторила очень быстро.

Гарри взглянул на Рона и с облегчением увидел по его ошарашенному лицу, что и тот не выучил наизусть все свои учебники.

- Меня - Рон Визли, - пробормотал Рон.

- Гарри Поттер, - сказал Гарри.

- Правда? - спросила Гермиона. - Я про тебя, конечно, все знаю... Я несколько дополнительных книжек взяла - для внеклассного чтения, - и ты есть и в "Новейшей волшебной истории", и во "Взлете и падении черной магии", и в "Великих колдовских событиях двадцатого века".

- Да? - опешил Гарри.

- Господи, а ты что, не знал, что ли? - удивилась Гермиона. - Я бы на твоем месте все, что можно, про себя раскопала... А кто-нибудь знает, в какой пансион попадет? Я тут порасспрашивала, и надеюсь, что в "Гриффиндоре" буду: судя по всему, что я слышала - это самый лучший; говорят, сам Дамблдор там учился, но думаю, что и "Рэвенкло" тоже неплохо... Ну, ладно, мы пойдем, наверно - жабу Невилю поищем. А вам обоим пора бы уже и переодеться, пожалуй - по-моему, уже подъезжаем.

И она вышла, забрав с собой мальчика без жабы.

- В какой бы пансион я ни попал, только бы не в тот, где будет она. - Рон швырнул палочку назад в сундук. - Дурацкое заклинание... Джордж мне его дал - сам, небось, отлично знал, что оно холостое.

- А братья у тебя в каком пансионе? - спросил Гарри.

- В "Гриффиндоре". - Судя по всему, на Рона снова опускалась угрюмость. - И мама с папой тоже там были. Не знаю, что они скажут, если я туда не попаду. "Рэвенкло"-то, пожалуй, тоже не так плохо, но представь, если меня в "Слизерин" сунут.

- Это, где Воль... то есть, Сам-Знаешь-Кто был?

- Ага.

Рон с подавленным видом плюхнулся обратно не сиденье.

- Знаешь, по-моему, кончики усов у Паршивца чуть-чуть посветлели, - сказал Гарри, пытаясь отвлечь внимание Рона от домов. - А чем теперь у тебя старшие братья занимаются - когда учиться кончили - а?

Ему стало интересно, чем занимаются волшебники после окончания школы.

- Чарли - в Румынии, драконов исследует, а Билл - в Африке, по делам "Гринготтса" по каким-то, - ответил Рон. - Ты про "Гринготтс"-то слыхал, да? В "Пророке" только про него и писали, да у балвинов-то вряд ли, наверно, его получать можно... Кто-то склеп повышенной надежности ограбить попытался.

Гарри уставился на него.

- Да? И что с ним стало?

- В том-то и дело, что ничего. Не поймали. Папа говорит: наверняка это - могучий черный маг был, раз "Гринготтс" вокруг пальца обвести сумел, - но самое странное: он, кажется, так ничего и не взял. Все, конечно, пугаются, когда что-нибудь такое случается - вдруг за этим Сам-Знаешь-Кто стоит.

Гарри переваривал эту новость. Он уже начинал чувствовать покалывание страха при всяком упоминании Сами-Знаете-Кого. Наверно, это было частью входа в волшебный мир, но гораздо удобнее было говорить "Вольдеморт" без забот.

- Ты в квиддитче за какую команду болеешь? - спросил Рон.

- Э-э... я ни одной не знаю, - признался Гарри.

- Что! - опешил Рон. - О, погоди только - лучше игры в мире нет...

И он пустился разъяснять про четыре мяча и позиции семи игроков, описывать знаменитые игры, на которые ходил с братьями, и какую бы ему хотелось метлу, если бы были деньги. Он как раз вводил Гарри в особые тонкости игры, когда дверь купе вновь отъехала в сторону, но на этот раз пришел не Невиль - мальчик без жабы - и не Гермиона Грейнджер.

Вошло трое мальчишек, и Гарри сразу же узнал среднего: это был тот бледный мальчик из одежного магазина мадам Малкин. Сейчас он смотрел на Гарри с гораздо бо'льшим интересом, чем тогда на аллее Диагон.

- Это правда? - спросил он. - По всему поезду говорят, что в этом купе Гарри Поттер сидит. Так значит, это ты?

- Да, - ответил Гарри. Он не сводил глаз с остальных двух мальчишек. И тот и другой были крепко сбиты и вид имели крайне злобный. Стоя по обе стороны бледного мальчика, они походили на его телохранителей.

- А-а... это - Крабб, а это - Гойл, - небрежно бросил бледный мальчик, заметив, куда смотрит Гарри. - А меня зовут Малфой - Драко Малфой.

Рон кашлянул, возможно, пряча смешок. Драко Малфой перевел на него взгляд.

- Тебе что, мое имя смешным показалось? Тебя-то спрашивать, кто ты, нужды нет. Отец говорил мне, что все Визли - рыжие, конопатые, и детей у них больше, чем денег.

Он снова повернулся к Гарри:

- Ты скоро убедишься, что среди волшебников есть семьи получше, а есть похуже, Поттер. Незачем тебе связываться с кем не сто'ит. Я бы мог помочь тебе разобраться в этом.

Он протянул Гарри руку, но Гарри ее не принял.

- Я думаю, что сам смогу разобраться, с кем мне связываться, а с кем - нет. Благодарю, - сдержанно ответил он.

Драко Малфой не покраснел, но щеки у него слегка зарделись.

- Я бы на твоем месте вел себя поосмотрительнее, Поттер, - медленно произнес он. - Если ты не будешь повежливее, то кончишь так же, как и родители твои. Они тоже не понимали, что к чему. Поотирайся с таким отребьем, как Визли или Хагрид этот, - и к самому грязь пристанет.

Гарри и Рон встали.

- А ну, повтори, - сказал Рон с лицом, ставшим такого же цвета, что и его волосы.

- О, ты, никак, драться с нами собрался? - усмехнулся Малфой.

- Если ты сейчас же не выйдешь отсюда, - сказал Гарри храбрее, чем себя чувствовал: ведь и Крабб, и Гойл были намного крупнее их.

- А нам что-то не хочется уходить - а, ребята? Мы всё, что у нас было-то, съели уже, а у вас вроде как еще осталось.

Гойл потянулся к шоколадным лягушкам, лежащим рядом с Роном - Рон прыгнул вперед, но не успел он и пальцем коснуться Гойла, как тот испустил жуткий вопль.

На руке у Гойла повисла крыса Паршивец, глубоко впившись остренькими маленькими зубками ему в пальцы... Крабб с Малфоем попятились, а Гойл с воем мотал Паршивца из стороны в сторону - когда же Паршивец наконец сорвался и шмякнулся об окошко, все трое как по команде исчезли. Возможно, они решили, что среди конфет притаились еще крысы, а может, услышали шаги, потому что через секунду в купе вошла Гермиона Грейнджер.

- Ой, это что тут у вас такое было? - спросила она, поглядев на разбросанные по всему полу конфеты и на Рона, поднимающего за хвост Паршивца.

- Сознание, кажется, потерял от удара, - сказал Рон. Потом присмотрелся к Паршивцу поближе: - Нет... Глазам не верю... Он опять заснул...

И так оно и было.

- Ты уже встречался с Малфоем?

Гарри рассказал про встречу на аллее Диагон.

- Слыхал я про его семью, - мрачно сказал Рон. - Они одними из первых на нашу сторону вернулись, когда Сам-Знаешь-Кто исчез. Сказали, что заворожены были. Папа в это не верит. Он говорит, что отцу Малфоя и предлог не нужен был, чтобы на Черную сторону переметнуться.

Он повернулся к Гермионе:

- Чем бы мы могли быть вам полезны?

- Вам лучше поторопиться и надеть школьную форму, я только что в первый вагон ходила - спросить у машиниста, - и он говорит, что уже подъезжаем. Вы что - дрались, что ли? Еще доехать не успели, а уже на неприятности нарываетесь!

- Дрался Паршивец, а не мы. - Рон со злостью посмотрел на нее. - Не могли бы вы выйти, пока мы переодеваемся?

- Хорошо... Я просто потому зашла, что все ведут себя там как дети маленькие: по коридорам носятся, - сказала Гермиона высокомерным голосом. - А у тебя, между прочим, нос запачкан - ты знаешь?

Рон сверкнул глазами ей вслед. Гарри выглянул из окошка. Смеркалось. Под темно-пурпурным небом виднелись горы и леса. Поезд, кажется, и впрямь замедлял ход.

Они с Роном сняли куртки и натянули на себя длинные черные колдовские халаты. У Рона халат был чуть-чуть коротковат: из-под него выглядывали кроссовки.

По поезду эхом прокатился голос:

- Через пять минут прибываем в Хогвартс. Просьба оставить свой багаж в вагонах - он будет доставлен в школу отдельно.

От волнения у Гарри свело живот, и он увидел, что и Рон побледнел под своими веснушками. Они набили карманы остатками конфет и сладостей и влились в толкавшуюся в коридоре толпу.

Поезд пошел тихо-тихо и наконец совсем стал. Люди проталкивались к двери и выходили на крошечную, темную платформу. Гарри зазнобило в холодном ночном воздухе. Над головами учеников запрыгал фонарь, и Гарри услыхал знакомый голос:

- Первоклашки! Первоклашки - сюда! Как дела, Гарри - лады?

Над морем голов сияло улыбкой большое волосатое лицо Хагрида.

- Вперед, за мной... Есть еще первоклашки? Осторожно, ступеньки! Первоклашки - за мной!

Скользя и спотыкаясь, они пошли за Хагридом по какой-то крутой и узкой на вид тропинке. С обеих сторон стояла кромешная тьма, и Гарри решил, что вокруг них - густая чаща. Мало кто говорил. Невиль - тот, что вечно терял свою жабу, - раз или два хлюпнул носом.

- Через секунду перед вами впервые откроется вид на Хогвартс, - бросил через плечо Хагрид. - Вон за тем поворотом.

Раздалось громкое "O-o-o-o-o!"

Узкая тропинка неожиданно оборвалась на берегу большого черного озера. На вершине высокой горы на другом берегу, искрясь окнами на фоне звездного неба, примостился обширный замок с многочисленными башнями и башенками.

- В лодки больше четырех не садиться! - крикнул Хагрид, показывая на флотилию маленьких лодочек у берега. Вслед за Гарри и Роном в лодку сели Невиль и Гермиона.

- Все сели? - крикнул из отдельной лодки Хагрид. - Ну всё - ВПЕРЕД!

И флотилия маленьких лодочек тотчас же сорвалась с места и заскользила по гладкому, словно стекло, озеру. Все молча смотрели на большой замок у них над головами. Он возвышался над ними, пока они все ближе и ближе подплывали к скале, на которой он стоял.

- Головы опустить! - громко крикнул Хагрид, когда первые лодки достигли скалы.

Все нагнули головы, и лодочки пронесли их сквозь занавес из плюща, скрывавший широкий пролом в скале. Их увлекло в темный туннель, который, казалось, вел под самый замок, пока они не достигли чего-то вроде подземной пристани, где выкарабкались на булыжники и гальку.

- Эй, ты, там! Это, что ли, твоя жаба? - спросил Хагрид, проверявший лодки за вылезавшими.

- Тревор! - вне себя от счастья вскричал Невиль, протягивая руки. Затем они стали карабкаться вслед за фонарем Хагрида по подземному ходу в скале, который вывел их наконец на гладкий, мокрый луг прямо под сенью замка.

Они поднялись по каменному крыльцу и сгрудились вокруг огромной дубовой парадной двери.

- Все здесь? Эй, ты, там! Жабу не потерял?

Хагрид поднял гигантский кулак и трижды стукнул в дверь замка.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Колпак-Распределитель

Дверь тотчас распахнулась. За нею стояла высокая, черноволосая ведьма в изумрудно-зеленых одеяниях. Лицо у нее было весьма суровое, и первой мыслью Гарри было: шутки с нею плохи.

- Первоклашки прибыли, госпожа Мак-Гонаголл, - отчитался Хагрид.

- Благодарю, Хагрид. Отсюда их забираю я.

Она распахнула дверь пошире. В вестибюле было до того просторно, что в нем целиком разместился бы дом Дёрзли. Каменные стены, как и в "Гринготтсе", освещали пылающие факелы, потолок был так высоко, что не доставал глаз, а их взорам предстала великолепная мраморная лестница, ведущая на верхние этажи.

Они проследовали за Мак-Гонаголл по выложенному каменными плитами полу. Гарри услышал гул сотен голосов за дверью справа - там, очевидно, собралась уже вся остальная школа - но Мак-Гонаголл провела первоклассников в маленькую, пустую зальцу за вестибюлем. Они набились туда, держась друг к другу плотнее, чем было бы обычно, и тревожно озирались вокруг.

- Добро пожаловать в Хогвартс, - сказала госпожа Мак-Гонаголл. - Пир в честь начала занятий воспоследует вскорости, но прежде чем вы займете свои места в Большом Зале, вас распределят по пансионам. Церемония Распределения весьма важна, так как все время вашего пребывания здесь ваш пансион будет вам чем-то вроде семьи в Хогвартсе. Уроки у вас будут проходить вместе с остальным пансионом, спать вы будете в спальнях пансиона, а свободное время будете проводить в общей комнате пансиона.

Эти четыре пансиона называются "Гриффиндор", "Хафл-пафф", "Рэвенкло" и "Слизерин". У каждого пансиона своя благородная история и из каждого в свое время вышли выдающиеся ведьмы и колдуны. Пока вы будете в Хогвартсе, ваши победы будут приносить вашему пансиону баллы, а за любое нарушение правил баллы с пансиона будут сниматься. В конце года пансион, набравший наибольшее количество баллов, награждается кубком - это великая честь. Надеюсь, что в какой бы пансион вы не попали, каждый из вас принесет ему пользу... Церемония Распределения будет проведена перед всей школой через несколько минут. Пока вы ждете, советую привести себя в как можно лучший вид.

Ее взгляд на мгновение задержался на мантии Невиля, застегнутой под левым ухом, и на чумазом носу Рона. Гарри нервно попытался пригладить на голове волосы.

- Я вернусь, когда у нас все будет готово к вашему приему, - сказала Мак-Гонаголл. - Прошу ожидать в тишине.

Она вышла из залы. Гарри проглотил слюну.

- А как нас будут распределять по пансионам? - спросил он у Рона.

- Испытание, наверно, какое-нибудь. Фред говорил, что это очень больно, но, мне что-то кажется, он шутил.

Сердце у Гарри так и скакнуло. Испытание? Перед всей-то школой? Так ведь он же еще знать не знает никакого волшебства - и что же ему в таком случае делать? Он никак не ожидал чего-то подобного сразу по прибытии. Он тревожно осмотрелся и увидел, что и все остальные в ужасе. Мало кто разговаривал, кроме Гермионы Грейнджер, которая нашептывала про все выученные ею заклинания и гадала, какое же ей пригодится на этот раз. Гарри изо всех сил попытался ее не слушать. Он еще никогда так не волновался - даже когда ему предстояло отнести из школы записку к Дёрзли, где говорилось о том, что неизвестно каким образом он выкрасил парик учительницы в синий цвет. Глаза его словно приклеились к двери. В любую секунду сейчас вернется госпожа Мак-Гонаголл и поведет к уготованной участи.

И вдруг произошло нечто такое, отчего он подскочил примерно на фут в воздух... несколько человек у него за спиной взвизгнуло.

- Это что за...?

Он ахнул. Как и все вокруг. Привидений двадцать только что проплыли через заднюю стену. Жемчужно-белые и слегка прозрачные, они скользили по комнате, беседуя друг с другом и едва удостаивая первоклассников хотя бы взгляда. Похоже было на то, что они спорят. Некто, по виду похожий на толстого маленького монаха, говорил:

- Простите и забудьте, говорю я всегда, - нам следует предоставить ему еще один шанс...

- Но, дражайший брат, разве мы не перепредоставляли Пивзу уже все возможные шансы, каких он только заслуживал? Он ведь бросает тень на всех нас, и потом, вы сами знаете - он даже и не привидение в истинном смысле этого слова... О! А вы все что тут делаете?

Привидение в жабо и трико внезапно заметило первоклассников.

Никто не отвечал.

- Новички! - разулыбался налево и направо толстый брат. - Распределения ждете?

Несколько человек молча кивнули.

- Надеюсь увидеть вас в "Хаффл-паффе"! - сказал монах. - Это бывший мой пансион - вот.

- Проходите, - раздался резкий голос. - Церемония Распределения начинается.

Вернулась госпожа Мак-Гонаголл. Привидения одно за другим уплыли сквозь противоположную стену.

- Так: постройтесь в колонну, - велела Мак-Гонаголл первоклашкам, - и следуйте за мной.

С неловким чувством, будто ноги у него налились свинцом, Гарри встал в колонну за мальчиком с песочными волосами, Рон - следом за ним, и они вышли из зальцы обратно в вестибюль, а оттуда через пару двойных дверей - в Большой Зал.

У Гарри даже в воображении никогда не бывало такого необыкновенного и великолепного места. Все было освещено тысячами и тысячами свечей, парящих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели все остальные ученики. На столах были расставлены сверкающие золотые тарелки и кубки. Во главе зала стоял еще один длинный стол, за которым сидели учителя. Госпожа Мак-Гонаголл подвела сюда первоклассников, так что они оказались лицом к остальным ученикам, а учителя остались у них за спиной. В мерцающем свете свечей сотни глядящих на них лиц походили на бледные фонарики. Среди учеников были там и сям разбросаны светившиеся туманным серебром привидения. Главным образом, чтобы избежать все эти взгляды в упор, Гарри поднял глаза кверху и увидел усыпанный звездами бархатно-черный потолок. Послышался шепот Гермионы:

- Он зачарован, чтобы выглядеть как небо снаружи. Я читала об этом в "Истории Хогвартса".

Трудно было поверить, что это действительно потолок, а не что Большой Зал просто открывается прямо на небеса.

Гарри быстро опустил взгляд и увидел, как госпожа Мак-Гонаголл молча ставит перед первоклассниками четырехногую табуретку. На табуретку она поместила остроконечный колдовской колпак. Колпак был весь в заплатках, потерт и крайне грязен. Тетя Петуния бы такого у себя в доме не потерпела.

"Может, кролика надо будет из него вытащить, - пришла в голову Гарри дикая мысль. - По виду похоже на то..." Заметив, что все в зале смотрят на колпак, он тоже уставился на него. Несколько секунд стояла полная тишина. Затем колпак встрепенулся. Возле его края открылась, словно рот, широкая прореха - и колпак запел:

Да неказист я, верно, но

По виду не судите,

А лучше шляпу хоть одну

Хитрей меня найдите.

------

Пусть на цилиндрах блещет лак,

На котелках впридачу,

Зато я - хогвартский колпак

И всех их околпачу.

---------

Ты у меня под колпаком,

Но горя - никакого:

Примерь меня, узнай о том,

Куда тебе дорога.

-------------

You might belong in Gryffindor,

Where dwell the brave at heart,

Their daring, nerve and chivalry

Set Gryffindors apart;

------------

А может "Хафл-пафф" - твой дом,

Там ценят справедливость,

Они дружны, честны, притом

Весьма трудолюбивы;

-------------

А мудрый старый "Рэвенкло"

вас примет как родного,

коль ум у вас и остр, и быстр,

И знаете вы много;

-------------

Or perhaps in Slytherin

You'll make your real friends,

Those cunning folk use any means

To achieve their ends.

-----------

Не будь же шляпой, надевай

Колпак-распределитель!

Ведь не дурацкий я колпак,

А я - колпак-мыслитель!

Как только колпак закончил эту песню, зал разразился аплодисментами. Колпак поклонился каждому из четырех столов и вновь замер.

- Так это нам просто колпак нужно будет на себя примерить! - прошептал Рон на ухо Гарри. - Убью Фреда - он мне лапшу на уши вешал о том, как с троллем надо будет сразиться.

Гарри ответил слабой улыбкой. Да, примерить колпак - это намного лучше, чем колдовать, но хотелось бы ему, чтобы примерять его им предоставили не у всех на глазах. Колпак запрашивал немало: в это мгновение Гарри не чувствовал в себе ни храбрости, ни острого ума, ни чего-то еще. Упомяни колпак о пансионе для людей, которым слегка дурно - как раз туда бы и была прямая дорога Гарри.

Госпожа Мак-Гонаголл выступила вперед, держа в руках длинный свиток пергамента.

- Тот, чье имя я выкликаю, должен надеть на себя этот колпак и сесть на табуретку для распределения, - сказала она. - Ханна Эбботт!

Розовощекая девчушка с белокурыми косичками, споткнувшись, вышла из шеренги, надела колпак, свалившийся ей прямо на глаза, и села. Мгновенная пауза...

- ХАФЛ-ПАФФ! - выкрикнул колпак.

Торжествующий крик издал стол справа, где все захлопали в ладоши, когда Ханна пошла и села к хафл-паффцам. Гарри было видно, как дух толстого брата весело машет ей рукой.

- Сюзанна Боунз!

- ХАФЛ-ПАФФ! - вновь выкрикнул колпак, и Сюзанна засеменила и села рядом с Ханной.

- Терри Бут!

- РЭВЕНКЛО!

На этот раз захлопали за вторым столом слева; несколько рэвенклосцев встали, чтобы пожать Терри руку, когда он подошел к ним.

"Мэнди Броклхёрст" также отправилась к рэвенклосцам, а вот "Лаванда Браун" стала первой гриффиндоркой, и торжествующими криками разразился стол с самого краю слева - Гарри было видно, как братья-двойняшки Рона мяукают.

Затем "Миллисент Булстрод" стала слизеринкой. Может, у Гарри просто воображение разыгралось после всего, что он наслышался про "Слизерин", но ему показалось, будто с виду они все были народцем не из приятных. Чувство тошноты у него теперь стало гораздо явственней. Он вспомнил, как на физкультуре в старой школе его выбирали в команды. Он всегда оставался самым последним - и не потому что толку от него не было никакого, а просто все опасались, как бы Дадли не взбрело в голову, будто он им нравится.

- Джастин Финч-Флечли!

- ХАФЛ-ПАФФ!

Иногда, заметил Гарри, колпак выкрикивает пансион не раздумывая, а иногда временит, прежде чем решить. Шеймус Финниган - мальчик с песочными волосами, стоявший в шеренге рядом с Гарри - просидел на табуретке чуть ли не целую минуту, прежде чем колпак объявил его гриффиндорцем.

- Гермиона Грейнджер!

Гермиона чуть не бегом бросилась к табуретке и нетерпеливо нахлобучила на голову колпак.

- ГРИФФИНДОР! - выкрикнул колпак.

У Рона из груди вырвался стон.

На Гарри вдруг нашла ужасная мысль, как часто делают ужасные мысли, когда сильно переживаешь. А если его вообще не выберут? Что если он будет сидеть с колпаком на глазах веки вечные, пока госпожа Мак-Гонаголл не сдернет его с головы и не скажет, что, судя по всему, произошло явное недоразумение, и не лучше ли ему поторопиться, чтобы не опоздать на обратный поезд?

Когда вызвали Невиля Лонгботтома - который вечно терял свою жабу, - тот по пути к табуретке шлепнулся на пол. Колпак надолго призадумался, решая с Невилем. Когда же он наконец прокричал "ГРИФФИНДОР", то Невиль побежал, забыв его снять, и под раскаты хохота ему пришлось рысцой вернуться назад и отдать колпак девочке по имени "Мораг Мак-Дугал."

Малфой вальяжно прошествовал вперед, когда выкликнули его имя, и желание его исполнилось тотчас же: не успел колпак коснуться его головы, как истошно завопил:

- СЛИЗЕРИН!

Весьма довольный собой, Малфой пошел к своим уже сидевшим за столом друзьям - Краббу и Гойлу.

Народу осталось не так много. "Мун", "Нотт", "Паркинсон", потом пара девочек-близняшек, - "Патиль" и "Патиль", - потом "Сэлли-Энн Перкс", и наконец...

- Гарри Поттер!

Шагнув вперед, Гарри услышал, как по всему залу вдруг маленькими шипящими огоньками пробежали шепотки:

- Что она сказала? "Поттер"?

- Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри перед тем, как колпак свалился ему на глаза, - это полный зал людей, вытянувших шеи, чтобы получше его разглядеть. В следующую секунду стало видно лишь черную изнанку колпака. Он начал ждать.

- Гм-м, - сказал тоненький голосок прямо ему в ухо. - Сложновато. Весьма затруднительно. Смелости хватает, как я погляжу. Ума тоже не занимать. Имеется и талант, да-да-да-да-да... и похвальная жажда себя утвердить - интересно-интересно.... Куда же мне тебя определить?

Гарри вцепился в края табуретки и подумал: только не в "Слизерин", только не в "Слизерин".

- Не в "Слизерин", а? - проговорил тоненький голосок. - Ты уверен? Ты ведь мог бы там возвеличиться, знаешь: все это есть у тебя в голове, а "Слизерин" на пути к величию только поможет, можешь не сомневаться... Нет? Ну, раз ты так уверен - тогда пусть будет... ГРИФФИНДОР!

Последнее слово колпак прокричал всему залу. Гарри снял колпак и на трясущихся ногах пошел к столу гриффиндорцев. Облегчение от того, что его избрали сюда, а не сунули в "Слизерин", было так велико, что он едва ли заметил, что приветствие ему досталось самое громкое. Перси-префект встал на ноги и яростно тряс рукой, а близняшки Визли во все горло орали:

- Поттер - с нами! Поттер - с нами!

Гарри сел напротив привидения в жабо, которое видел перед этим. Привидение похлопало его по руке, отчего у Гарри внезапно возникло жуткое ощущение, будто он окунул ее в ведро с ледяной водой.

Теперь Высокий стол был перед ним как на ладони. С ближайшего краю сидел Хагрид - он поймал взгляд Гарри и поднял вверх оба больших пальца. Гарри в ответ заулыбался. А в центре Высокого стола в большом золотом кресле восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу же узнал его по картинке из "шоколадной лягушки" в поезде. Одни лишь серебрянные волосы Дамблдора во всем зале сияли так же ярко, как привидения. Заметил Гарри и учителя Квиррелла - нервного юношу из "Дырявого котла". В большой пурпурной чалме на голове смотрелся тот весьма экстравагантно.

Распределить осталось лишь четырех человек. "Дин Томас" - негритенок чуть повыше Рона - сел, как и Гарри, за стол гриффиндорцев. "Лиза Тёрпин" попала в "Рэвенкло", потом наступил черед Рона. Лицо у него к тому моменту уже приобрело бледно-зеленый оттенок. Гарри скрестил пальцы* под столом и через секунду колпак прокричал:

- ГРИФФИНДОР!

Гарри громко захлопал вместе с остальными, когда Рон плюхнулся на стул рядом с ним.

- Молодец, Рон, превосходно, - напыщенно сказал Перси Визли через голову Гарри, в то время как некоего "Блеза Забини" произвели в слизеринцы. Госпожа Мак-Гонаголл скатала свиток и унесла колпак-распределитель.

Гарри взглянул на пустую золотую тарелку. Он только сейчас почувствовал, насколько голоден. Тыквенные пирожки, казалось, были сто лет тому назад.

На ноги поднялся Альбус Дамблдор. Он широко раскинул руки и смотрел на учеников с таким сияющим видом, словно не было для него на свете больше счастья, чем видеть их всех здесь.

- Приветствую вас, - сказал он. - Приветствую вас на новый учебный год в Хогвартсе! Перед началом нашего пира я хотел бы сказать вам несколько слов. Вот они: Пень! Колода! Вышел! Вон!

Спасибо за внимание!

Он снова сел. Все захлопали и весело закричали. Гарри не знал, то ли смеяться, то ли нет.

- Он что - слегка того? - спросил он неуверенно у Перси.

- Того? - беспечно переспросил Перси. - Да он - гений! Лучше волшебника на всем белом свете не сыскать! Но он слегка того, да. Тебе картошки положить?

Гарри разинул рот. Блюда перед ним просто ломились от еды. Он еще в жизни не видел столько самых любимых своих кушаний на одном столе: ростбиф, жареная курица, свиные и ягнячьи отбивные, сардельки, ветчина и бифштекс, картошка вареная, картошка печеная, всевозможные жаренья, йоркширский пудинг [*], горох, морковка, подлив, кетчуп, и - неизвестно, к чему, - мятные леденцы.

Нельзя сказать, чтобы Дёрзли морили Гарри голодом, но ему никогда не давали наесться всласть. Дадли же всегда давали все, чего сильно хотелось Гарри, даже если Дадли от этого тошнило.

Гарри навалил себе на тарелку всего понемножку, кроме леденцов, и принялся за еду. Все было восхитительно.

- Какой аппетитный вид, - вздохнуло привидение в жабо, глядя, как Гарри разрезает бифштекс.

- А вы разве не...?

- Я не ел уже около четырех сотен лет, - отозвалось привидение. - Мне это, конечно, и не нужно, но все ж таки временами чего-то как будто недостает. Я, кажется, еще не представился? Сэр Николас де Мимзи-Порпингтон к вашим услугам. Привидение при башне "Гриффиндор".

- А! Я тебя знаю! - вдруг сказал Рон. - Братья мне про тебя рассказывали: ты Ник-Почти-Без-Головы!

- Я бы предпочел, чтобы меня именовали "сэр Николас де Мимзи..." - чопорно начало привидение, но его перебил рыжеватый Шеймус Финниган:

- "Почти без головы"? А как это можно быть почти без головы?

Сэр Николас насупился: видимо, их легкая беседа приняла совсем не тот оборот, какого он ожидал.

- А вот как, - раздраженно ответил он.

Он схватился за левое ухо и потянул. Вся голова отвалилась у него с шеи и упала на плечо, словно дверца на петле. Кто-то явно пытался его обезглавить, но сделал это весьма топорно. Довольно глядя на их ошарашенные лица, Ник-Почти-Без-Головы зашлепнул голову обратно на шею, прокашлялся и сказал:

- Итак... новички-гриффиндорцы! Надеюсь, в этом году вы поможете нам победить в пансионском первенстве? Гриффиндорцы еще никогда так долго не ходили без победы. Кубок - в руках у слизеринцев уже шесть лет подряд! "Кровавый барон" становится просто невыносим: это - привидение слизеринцев.

Гарри перевел взгляд на стол слизеринцев и увидел сидящее там страшное привидение с пустыми зияющими глазами, длинным и худым лицом и в одеяниях, запятнанных серебряной кровью. Оно сидело бок о бок с Малфоем, и по лицу последнего Гарри с удовольствием увидал, что от рассадки за столом тот явно не в восторге.

- Как он покрылся кровью? - с превеликим интересом спросил Шеймус.

- Я не спрашивал, - деликатно отозвался Ник-Почти-Без-Головы.

Когда все досыта наелись, остатки еды растаяли, оставив тарелки, как и прежде, сверкающе чистыми. Спустя мгновение появился десерт. Глыбы мороженого на любой вкус, какой только можно выдумать, пироги с яблоками, пироги с патокой, шоколадные эклеры и пончики с вареньем, бисквит в сиропе и сливках, клубника, желе, рисовый пудинг...

Когда Гарри лакомился пирогом с патокой, разговор перекинулся на семьи.

- Я-то серединка на половинку, - говорил Шеймус. - Папка у меня - балвин. Маманя не говорила ему, что она ведьма, пока они не поженились. То-то ударчик для него был.

Все рассмеялись.

- А ты, Невиль? - спросил Рон.

- Ну, меня бабушка воспитывала, а она ведьма, - сказал Невиль, - но вся семья всю жизнь думала, что я балвин-балвином. Дед Алджи - не родной, а двоюродный - все пытался врасплох меня застать да хоть капельку волшебства из меня выдавить: раз с блэкпульского* пирса меня спихнул - я чуть не утонул, - но так ничего и не выходило, пока мне восемь лет не стукнуло. Дед Алджи пришел к нам тогда на обед и как раз высунул меня за щиколотки из верхнего окошка, а тут вдруг бабушка Энид предложила ему безе - и он взял да отпустил меня нечаянно. А я отскочил - через весь сад и прямо на дорогу. То-то радости у всех было - бабушка от счастья прямо разрыдалась. А посмотрели бы вы им на лица, когда я сюда попал - они думали: вдруг у меня волшебства не хватит, понимаете? Дед Алджи до того обрадовался, что жабу мне купил.

Под другим боком у Гарри вели беседу Перси Визли с Гермионой - об уроках:

- Ой, хоть бы поскорее они начались, так многому научиться нужно: мне особенно интересно преображение - знаешь, превращать что-нибудь во что-нибудь другое... Это, конечно, очень трудным считается...

- Начнете с малого: сначала спички - в иголки да тому подобное...

Разомлевший от тепла Гарри вновь взглянул на Высокий стол. Хагрид глубокими глотками пил из своего бокала. Мак-Гонаголл беседовала с Дамблдором. Господин Квиррелл в своей нелепой чалме разговаривал с учителем, у которого были жирные черные волосы, крючковатый нос и желтоватая кожа.

Случилось это внезапно. Учитель с крючковатым носом посмотрел мимо чалмы Квиррелла прямо в глаза Гарри - и острая, обжигающая боль стрельнула в шрам у Гарри на лбу.

- Ай! - хлопнул он себя рукой по лбу.

- Ты чего? - спросил Перси.

- Нет-нет, ничего.

Боль прошла так же быстро, как возникла. Труднее было стряхнуть с себя ощущение, возникшее у Гарри от взгляда учителя - чувство, что Гарри ему нисколечки не нравится.

- Что это за учитель с господином Квирреллом разговаривает? - спросил он у Перси.

- О, ты уже знаешь Квиррелла, да? Ничего удивительного, что вид у него сейчас такой нервный: это с ним господин Змейс. Он зелья преподает, но не хочет - все знают, что он на место Квиррелла метит. Жуть сколько знает про черную магию этот Змейс.

Гарри некоторое время смотрел на Змейса, но Змейс больше на него не взглядывал.

Наконец пропал и десерт, а господин Дамблдор снова поднялся на ноги. В зале воцарилась тишина.

- Э-гм... Еще несколько слов, раз мы тут уже все напитались и напоились. Перед началом занятий мне нужно сделать вам несколько небольших объявлений.

Первоклассникам следует принять к сведению, что вход в лес на территории школы запрещен всем ученикам. Недурно было бы помнить об этом и некоторым старшеклассникам.

Искрящиеся глаза Дамблдора сверкнули в сторону двойняшек Визли.

- Также меня попросил мистер Филч, комендант, напомнить вам всем, что в коридорах на переменах волшебством пользоваться нельзя.

Отборочные испытания по квиддитчу состоятся на второй неделе учебы. Всем желающим играть за свою пансионскую команду следует обратиться к мадам Хуч.

И наконец должен вас предостеречь, что в этом году вход в коридор направо на четвертом этаже закрыт для всех, кто не желает погибнуть весьма болезненной смертью.

Гарри засмеялся, но таких, как он, оказалось немного.

- Он что, шутит? - спросил он вполголоса у Перси.

- Не похоже, - ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. - Странно - он ведь обычно всегда сообщает причину, почему нельзя куда-то ходить: в лесу опасных зверей полно - это все знают. Уж префектам-то хотя бы мог сказать, по крайней мере.

- А теперь, перед тем как разойтись спать, давайте-ка споем наш школьный гимн! - вскричал Дамблдор.

Гарри заметил, что улыбки на лицах остальных учителей стали какими-то деревянными.

Дамблдор слегка встряхнул волшебной палочкой, словно сгоняя с ее кончика муху, и из палочки вылетела длинная золотая ленточка, которая поднялась высоко над столами и стала, словно змея, свиваться в слова.

- Каждый выбирает свой любимый мотив, - сказал Дамблдор, - и... поехали!

И школа грянула:

Hogwarts, Hogwarts, Hoggy Warty Hogwarts,

Teach us something please,

Whether we be old and bald

Or young with scabby knees,

Our heads could do with filling

With some interesting stuff,

For now they're bare and full of air,

Dead flies and bits of fluff,

So teach us things worth knowing,

Bring back what we've forgot,

Just do your best, we'll do the rest,

And learn until our brains all rot."

Песню все покончали в разное время. Под конец остались только двойняшки Визли, заунывно тянувшие ее под очень медленный похоронный марш. Последние несколько строчек Дамблдор продирижировал им волшебной палочкой, а когда они закончили, был среди тех, кто хлопал громче всех.

- Ах, музыка, - сказал он, утирая глаза. - Магия превыше всего, чем мы тут занимаемся! А теперь всем - баиньки. Живенько!

Через галдящие толпы гриффиндорцы-первоклашки пошли следом за Перси из Большого зала, вверх по мраморной лестнице. Ноги у Гарри снова стали как свинцовые, но лишь потому что он сильно устал и был полон еды. Ему так хотелось спать, что он даже не удивлялся при виде того, как люди на портретах вдоль коридоров перешептываются и показывают на них пальцами, и тому, что Перси дважды провел их сквозь двери, скрытые за отодвигавшимися плитами и висящими гобеленами. Они взбирались и взбирались по лестницам, зевая во весь рот и еле волоча ноги, и Гарри уже начал спрашивать себя, сколько же им еще идти, когда они неожиданно стали.

Перед ними в воздухе парила стая тросточек, и стоило Перси сделать к ним шаг, как они набросились на него.

- Пивз, - прошептал первоклассникам Перси. - Полтергейст.

Он повысил голос:

- Пивз... Покажись.

В ответ раздался громкий грубый звук, словно из шарика выпустили воздух.

- Ты что, хочешь, чтобы я за Кровавым Бароном сходил?

Раздался хлопок, и прямо из воздуха возник маленький человечек со шкодливыми темными глазками и широким ртом. Он парил скрестив ноги, а в руках сжимал трости.

- О-о-о-о-о-о-о-о-о! - проказливо загоготал он. - Первогодочки! Вот потеха!

Он внезапно спикировал на них. Все пригнулись.

- Уходи давай, Пивз, а то расскажу обо всем Барону, я не шучу! - гаркнул Перси.

Пивз высунул язык и пропал, сбросив все тросточки на голову Невилю. Было слышно, как он уносится прочь, гремя по дороге рыцарскими доспехами.

- С Пивзом нужно держать ухо востро, - сказал Перси, когда они тронулись дальше. - Одному только Кровавому барону и удается управу на него найти - даже нас, префектов, он слушать не желает. Ну вот - пришли.

В самом конце коридора висел портрет очень толстой женщины в розовом шелковом платье.

- Пароль? - вопросила она.

- Caput Draconis* [лат. "голова дракона"], - ответил Перси, и портрет, словно дверь, подался вперед, открыв за собой в стене круглое отверстие. Они все пробрались через него - Невиля пришлось подсадить - и оказались в общей комнате "Гриффиндора" - уютной, круглой и полной пухлых кресел.

Перси провел девочек в спальню через одну дверь, а мальчиков - через другую. На самом верху винтовой лестницы (они явно оказались в одной из башен) они наконец нашли свои постели: пять роскошных кроватей с темно-красными бархатными балдахинами. Сундуки им уже принесли. Немногословные от усталости, они натянули на себя пижамы и повалились спать.

- Вот это наелись так наелись, да? - пробормотал Рон сквозь полог кровати. - Прекрати, Паршивец! Простыни мне жует.

Гарри хотел спросить, досталось ли Рону хоть сколько-нибудь пирога с патокой, но чуть ли не в тот же самый миг уснул.

Наверно, Гарри слегка переел, потому что сон ему приснился какой-то странный. На нем была чалма учителя Квиррелла, которая все зудела и зудела ему на ухо, чтобы он немедленно перевелся в "Слизерин": там, мол, его судьба. Гарри ответил чалме, что не хочет в "Слизерин"; тогда она стала давить на него все сильнее и сильнее; он хотел стянуть ее с головы, но она больно сжалась... тут откуда ни возьмись появился Малфой и начал смеяться над тем, как Гарри воюет с чалмой... Малфой превратился в крючконосого учителя Змейса, и смех его стал пронзительным и холодным... сверкнула вспышка зеленого света, и Гарри проснулся весь в поту и дрожа.

Он перевернулся и заснул снова, а когда на утро проснулся, то начисто забыл о сне.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Преподаватель зелий

- Смотри, смотри!

- Где?

- Вон, рядом с тем высоким, рыжим.

- В очках?

- Лицо видел?

- Видел шрам?

Шепотки следовали за Гарри с того самого момента, как он назавтра вышел из спальни. Выстроившиеся перед классами ученики вставали на цыпочки, чтобы взглянуть на него, другие разворачивались в коридоре и шли назад, чтобы пройти мимо него еще раз - на этот раз глядя в упор. Хоть бы перестали, думал Гарри: он пытался сосредоточиться и отыскать дорогу на урок.

В Хогвартсе было 142 лестницы: широких и просторных, узких и шатких; одни по пятницам вели не в то место, у других посредине то и дело пропадала ступенька и нужно было не забывать через нее перескочить. Были еще двери, которые ни за что не откроются, пока их вежливо не попросишь или не пощекочешь - причем в одном-единственном месте, - и двери, которые были никакими не дверями, а твердой стеной, и просто прикидывались. Почему еще было очень трудно запомнить, где что находится, - всё, казалось, ни минуты не стояло на месте. Люди на портретах то и дело уходили друг к другу в гости, и Гарри был уверен, что рыцарские доспехи умеют ходить.

Не помогали и привидения. Всегда было неприятным потрясением, когда одно из них вдруг выплывало через дверь, которую ты пытаешься открыть. Ник-Почти-Без-Головы был только рад показать гриффиндорцам верное направление, но зато Пивз-полтергейст стоил двух запертых дверей и лестницы с сюрпризом, если попадался навстречу, когда ты опаздываешь на урок. Он то уронит на голову урну с мусором, то выдернет у тебя из-под ног ковер, обстреляет мелом, а то подкрадется сзади невидимкой, схватит за нос и заверещит:

- ПОПАЛСЯ, НОСАТЫЙ!

Хуже Пивза, если это возможно, был комендант - Аргус Филч. Гарри и Рон ухитрились впасть к нему в немилось в первое же утро. Филч застал их, когда они пытались прорваться в дверь, которая на их беду оказалась входом в тот самый запрещенный коридор на четвертом этаже. Он ни за что не хотел поверить, что они просто заблудились, а был убежден, что они пытались вломиться туда нарочно, и угрожал запереть в темницах, пока на выручку им не подоспел случайно проходивший мимо Квиррелл.

У Филча была кошка по кличке Миссис-Норрис - костлявая, пыльного цвета тварь с выпученными глазами-фарами - точь-в-точь как у самого Филча. Обход коридоров она совершала в одиночку. Стоило нарушить при ней хоть одно правило - одним мизинчиком ноги переступить черту - как она тут же ушмыгнет за Филчем, который появится, сипя, через две секунды. Никто не знал тайные ходы в школе лучше Филча (кроме разве что двойняшек Визли) и выскочить он мог столь же внезапно, как любое из привидений. Все ученики ненавидели его лютой ненавистью, а дражайшей мечтой жизни у многих было дать Миссис-Норрис хорошего пинка.

А потом, когда ты наконец сумел найти свой класс, начинались сами уроки. Волшебство, как очень скоро убедился Гарри, - это далеко не только взмахнуть палочкой да пробормотать нескольких потешных словечек.

Каждую среду в полночь им предстояло изучать сквозь телескопы ночное небо и запоминать названия различных звезд и движения планет. Три дня в неделю они вместе с приземистой ведьмочкой по фамилии Кольраби уходили за замок в теплицы - на гербологию, где узнавали, как ухаживать за всяческими диковинными растениями и грибами, и для чего они нужны.

Бесспорно нуднее всех была история магии - единственный предмет, который преподавало привидение. Господин Биннз был и так очень стар, когда уснул перед очагом в учительской... а на следующее утро встал и пошел на урок, забыв прихватить с собой свое тело. Биннз все зудел и зудел, а они кропотливо заносили имена и даты, и Рвотикус-Злодей перепутывался у них в голове с Уриком-Чудиком.

Флитвик, учитель заклинаний, был волшебничком крохотным, и, чтобы показаться над партой, ему приходилось вставать на стопку учебников. В начале первого урока он затеял перекличку... а дойдя до имени Гарри, издал взволнованный писк и свалился с глаз долой.

Госпожа Мак-Гонаголл же оказалась совсем не такой. Гарри был совершенно прав, когда решил, что с этой преподавательницей шутки плохи. Строгая и умная, она сделала им внушение сразу же, как только они сели на свой первый урок.

- Преображение - один из сложнейших и опаснейших видов волшебства, какие вам предстоит изучать в Хогвартсе, - сказала она. - Если кто-то будет у меня на уроке дурочку валять, то уйдет и больше не вернется. Я вас предупредила.

После этих слов она превратила свой стол в свинью и обратно. Все были сильно потрясены и дождаться не могли, когда же и они начнут делать то же самое, но вскоре выяснилось, что им еще долго не превращать мебель в животных. После долгой и сложной писанины каждому была выдана спичка, и они начали свои потуги превратить ее в иголку. К концу урока одной лишь Гермионе Грейнджер удалось добиться хоть каких-то перемен в своей спичке; госпожа Мак-Гонаголл показала всему классу, как та вся посеребрилась и заострилась, и наградила Гермиону одной из редких своих улыбок.

Чего все ждали - не могли дождаться, так это "защиты от черной магии", но уроки Квиррелла обернулись чем-то вроде анекдота. В классе вовсю разило чесноком, и все говорили: это чтобы отвадить упыря, на которого Квиррелл нарвался в Румынии и который, как он боялся, не сегодня-завтра заявится по его душу - то бишь, кровь. Чалмой, сказал он, отблагодарил его один африканский князек за избавление от назойливого зомби, но им что-то не особо поверилось в эту историю. Во-первых, когда Шеймус Финниган жадно попросил Квиррелла рассказать о том, как он с этим зомби расправился, Квиррелл залился румянцем и заговорил о погоде; во-вторых, они заметили, что и от чалмы несет каким-то душком, а братья Визли настаивали, будто она тоже напичкана чесноком: чтобы Квиррелл был под защитой, куда бы ни пошел.

Гарри с большим облегчением выяснил, что вовсе не отстал на мили от всех остальных. Многие прибыли из семей балвинов и, как и он, раньше знать не знали, что они ведьмы и колдуны. Постигать предстояло до того много, что даже у таких, как Рон, не было большого рывка вперед.

Пятница обернулась знаменательным днем для Гарри и Рона. Им удалось разыскать дорогу вниз в Большой зал на завтрак, ни разу не заблудившись.

- Что там у нас сегодня? - спросил Гарри, посыпая кашу сахаром.

- Сдвоенные зелья со слизеринцами, - ответил Рон. - Змейс - куратор "Слизерина". Говорят, он им во всем потакает - посмотрим, правда или нет.

- Вот бы Мак-Гонаголл нам потакала, - вздохнул Гарри.

Госпожа Мак-Гонаголл была куратором "Гриффиндора", но это не помешало ей вчера завалить их горой работы на дом.

В это мгновение прибыла почта. Теперь-то Гарри к этому уже попритерпелся, но в первое утро был немало ошарашен, когда во время завтрака в Большой зал вдруг с шумом нахлынула добрая сотня сов и закружила над столами в поисках своих хозяев, сбрасывая письма и посылки им на колени.

Ядвига пока не принесла Гарри ничего. Иногда она влетала потеребить его клювом за ухо и получить кусочек поджаренного хлеба перед тем, как отправиться спать с другими школьными совами в совятник. Однако, в это утро она спорхнула вниз между конфитюром и сахарницей и сбросила на тарелку записку. Гарри тут же разорвал конвертик.

"Привет, Гарри, - сообщалось в записке очень корявыми каракулям, -

Я знаю - в пятницу после обеда у вас свободно. Ты не зайдешь ко мне часам к трем на чашку чаю?

Хотелось бы послушать про твою первую учебную неделю. Ответ пришли с Ядвигой.

Хагрид"

Гарри взял у Рона перо, наспех нацарапал на обратной стороне: "Конечно. Спасибо. До скорой встречи" - и услал Ядвигу обратно.

Хорошо, что перед Гарри светлым лучиком маячил чай с Хагридом: урок зелий обернулся самым худшим из всего, что с ним до сих пор произошло.

На пире в честь начала учебного года у Гарри создалось впечатление, будто господин Змейс его недолюбливает. К концу первого урока зелий он понял, что ошибся. Змейс не недолюбливал Гарри - он его ненавидел.

Уроки зелий проходили в подземелье. Здесь было холоднее, чем в самом замке, и мурашки забе'гали бы у них по спине, даже и не будь все стены сплошь заставлены стеклянными сосудами, в которых плавали законсервированные звери.

Змейс, как и Флитвик, начал урок с переклички и, как и Флитвик, задержался на имени Гарри.

- Ах, да, - сказал он тихо, - Гарри Поттер. Наша новая... знаменитость.

Драко Малфой со своими дружками - Краббом и Гойлом - прыснули себе в ладошки. Закончив перекличку, Змейс поднял взгляд на класс. Глаза у него были черные, как у Хагрида, но не было в них нисколечко хагридовой теплоты. Они были холодны и пусты, и наводили на мысль о темных тоннелях.

- Вы находитесь здесь с целью изучения утонченной науки и точнейшего искусства приготовления зелий, - начал он.

Говорил он едва ли громче шепота, но они улавливали каждое его слово: как и у госпожи Мак-Гонаголл, у Змейса был дар без усилий поддерживать в классе тишину.

- Поскольку здесь будет мало всяческих глупых размахиваний палочкой, многие из вас едва ли сочтут это магией. Я не ожидаю от вас истинного понимания красы нежно клокочущего котла с его колышущимися парами, изящного могущества жидкостей, вползающих в человека по жилам, одурманивающих ум, спутывающих чувства.... Я могу научить вас, как заварить известность, настоять славу, даже закупорить смерть - если только вы не окажетесь сборищем таких же балбесов, каких мне достается учить обыкновенно.

После этой маленькой тирады вновь наступила тишина. Гарри и Рон, приподняв брови, обменялись взглядами. Гермиона Грейнджер сидела на краешке сиденья и всем своим видом показывала, как ей не терпится доказать, что она не балбес.

- Поттер! - внезапно произнес Змейс. - Что у меня получится, если я всыплю порошок из корней асфоделя в настой чернобыльника?

Порошок из корней чего в настой чего? Гарри взглянул на Рона, выглядевшего таким же ошарашенным, каким чувствовал себя сам Гарри; рука Гермионы взметнулась в воздух.

- Не знаю, сэр, - ответил Гарри.

Губы Змейса искривила усмешка:

- Так-так... Слава - это явно еще не все.

На руку Гермионы он внимания не обращал.

- Попробуем еще раз. Поттер, куда ты пойдешь искать, если я попрошу найти мне везоаровый камень?

Гермиона вытянула руку так высоко, насколько можно было, не вставая с сиденья, но у Гарри не было ни малейшего представления, что это за везоаровый камень такой. Он старался не глядеть на Малфоя, Крабба и Гойла, которых буквально трясло от смеха.

- Я не знаю, сэр.

- Решил не заглядывать в учебник, пока не приедешь, да, Поттер?

Гарри заставил себя не опускать взгляд и смотреть прямо в эти холодные глаза. Просматривать учебники дома у Дёрзли он просматривал, но неужели Змейс ожидал, что он запомнит наизусть все, что написано в "Тысяче волшебных трав и грибов"?

На трепещущую руку Гермионы Змейс внимания так и не обращал.

- В чем различие между борцом и аконитом, Поттер?

При этих словах Гермиона привстала, а рука у нее вытянулась к потолку темницы.

- Я не знаю, - спокойно ответил Гарри. - Но, по-моему, знает Гермиона - может быть, вам лучше спросить у нее?

Несколько человек засмеялось. Гарри поймал взгляд Шеймуса: тот подмигнул ему. Змейс, однако, доволен не был.

- Сядьте, - прикрикнул он на Гермиону. - К вашему сведению, Поттер, из асфоделя и чернобыльника приготовляется сонное зелье такого могущества, что оно известно под названием "Настой живой смерти". Везоаровый камень, или просто безоар, добывают из желудка козы и он спасает человека от большинства известных ядов. Что же касается борца и аконита, то это различные наименования одного и то же растения. Ну и что? Почему вы все это себе не записываете?

Последовало внезапное шебуршанье в поисках перьев и пергамента. Сквозь шум Змейс сказал:

- А с "Гриффиндора" будет снят один балл за твою дерзость, Поттер.

Не улучшилось дело для гриффиндорцев и дальше по ходу урока зелий. Змейс разбил класс на пары и задал смешать простое снадобье от волдырей. Он расхаживал по классу в своей длинной черной мантии, следя за тем, как они отвешивают сушеную крапиву и растирают змеиные клыки, и доставалось от него практически всем, кроме Малфоя, к которому он, судя по всему, проникся симпатией. Он как раз говорил всем посмотреть, как безупречно Малфой отварил рогатых слизняков, когда темницу заволокло облаками едкого зеленого дыма, что сопровождалось громким шипеньем. Невиль каким-то образом умудрился расплавить котел Шеймуса в бесформенную глыбу, и зелье их растекалось по каменному полу, прожигая дыры в обуви других учеников. Через несколько секунд весь класс стоял на табуретках, а Невиль, насквозь промоченный зельем при взрыве котла, стонал от боли - злые красные волдыри вздувались у него по рукам и ногам.

- Идиот! - прорычал Змейс, вычищая пролитое зелье одним взмахом волшебной палочки. - Видимо, всыпал перья дикобраза, не сняв прежде котла с огня?

Невиль хныкал: теперь волдыри стали вскакивать у него по всему носу.

- Отведи его в больничный корпус, - зло бросил Змейс Шеймусу.

Затем налетел на Гарри и Рона, работавших по соседству с Невилем.

- Ты.. Поттер... Почему ты не сказал ему не всыпать перья? Решил, что сам на его фоне будешь смотреться получше, да? Вот и еще одного балла лишился из-за тебя "Гриффиндор".

Это было настолько несправедливо, что Гарри открыл было протестующе рот, но Рон дал ему пинка за их котлом.

- Не лезь на рожон, - пробормотал он, - Я слыхал, что Змейс еще и не на то способен.

Когда часом позже они выбирались по ступенькам из темницы, мысли у Гарри неслись вскачь, а дух совсем упал. В первую же неделю из-за него с "Гриффиндора" сняли два балла - и за что его так ненавидит Змейс?

- Выше нос, - сказал Рон, - С Фреда и Джорджа Змейс тоже вечно баллы сшибает. Можно мне с тобой к Хагриду пойти?

Без пяти минут три они вдвоем вышли из замка и зашагали по лугам. Хагрид жил в маленьком деревянном домике на опушке запретного леса. За дверью они увидели арбалет и пару болотных сапог.

Гарри постучал - изнутри послышалось неистовое царапанье и несколько оглушительных "гав!". Затем раздался голос Хагрида:

- А ну, назад, Клык... Назад.

В щель приоткрывшейся двери просунулось большое волосатое лицо Хагрида.

- Погодите, - сказал он. - Назад, Клык.

Он впустил их, с трудом удерживая за ошейник огромного черного волкодава.

В доме была лишь одна комната. С потолка свисали окорока и фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла громоздкая кровать с расшитым заплатками одеялом.

- Будьте как дома, - сказал Хагрид, отпуская Клыка, который тут же наскочил на Рона и принялся облизывать ему уши. Как и Хагрид, Клык был явно не так свиреп, как казалось с виду.

- Это - Рон, - сказал Гарри Хагриду, который заливал кипятком большой заварник и выкладывал на тарелку печенье "камушки".

- Никак, еще один Визли, а? - спросил Хагрид, бросив взгляд на веснушки Рона. - Я, почитай, полжизни провел, твоих братьев-двойняшек по лесу гоняя.

"Камушки" оказались бесформенными комками с изюмом, и Гарри с Роном чуть все зубы себе об них не обломали, но сделали вид, будто печенье им понравилось, а сами тем временем рассказывали Хагриду про свои первые уроки. Клык положил голову на колени Гарри и обслюнявил ему всю одежду.

Гарри и Рон пришли в восторг, когда Хагрид назвал Филча "старым хрычом".

- А что до кошки до этой - Миссис-Норрис - дак я ее все с Клыком своим познакомить собираюсь. Нет, вы подумайте - стоит мне только ногой в школу ступить, как она не отстает от меня ни на шаг. Никак от нее не отвяжешься - это все Филч ее науськивает.

Гарри рассказал Хагриду про урок у Змейса. Хагрид, как и Рон, посоветовал Гарри не переживать: Змейсу вообще мало кто из учеников нравился.

- Но меня он, похоже, просто ненавидит.

- Ерунда! - ответил Хагрид. - С чего ему тебя ненавидеть?

И все же Гарри не смог не заметить, что Хагрид при этих словах не совсем прямо смотрел ему в глаза.

- Как там брат-то твой - Чарли? - спросил Хагрид у Рона. - Нравился он мне - вот кто со зверьем-то ладить умел.

Гарри задался вопросом: не нарочно ли Хагрид сменил тему? Пока Рон рассказывал Хагриду о работе Чарли с драконами, Гарри взял со стола лежавшую под накрывашкой для чайника бумажку. Это была вырезка из газеты "Пророк":

"ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ВЗЛОМЕ В "ГРИНГОТТСЕ"

Продолжается расследование произошедшего 31 июля взлома в "Гринготтсе", который повсеместно считается делом рук неведомых доселе черных магов или ведьм.

Гринготтские гоблины утверждали сегодня, что похищено ничего не было. Вскрытый склеп был фактически опорожнен в тот же день.

- Но мы и не подумаем вам растрепать, что там было, так что не суйте-ка вы нос не в свое дело, коли соображаете, что к чему, - заявил сегодня днем гоблин-представитель "Гринготтса"."

Гарри вспомнилось, как Рон в поезде рассказывал ему о попытке ограбления "Гринготтса", но числа' он тогда не упоминал.

- Хагрид! - сказал Гарри. - Взлом в "Гринготтс"-то случился в самый день моего рождения! Может, мы с тобой в то время как раз там были!

На этот раз сомнений не было - Хагрид явно избегал смотреть ему в глаза. Он что-то буркнул и угостил еще одним "камушком". Гарри перечитал статью еще раз. "Вскрытый склеп был фактически разгружен в тот же день". Хагрид опорожнил склеп 713, если забрать оттуда тот замусоленый сверточек можно было назвать словом "опорожнил". Уж не за ним ли охотились грабители?

На обратном пути в замок на ужин карманы Гарри и Рону оттягивали "камушки", отказаться от которых им не позволила вежливость, а Гарри шел и думал, что еще ни один из пройденных уроков не дал ему столько пищи для размышлений, как чай у Хагрида. Неужели Хагрид успел забрать тот сверток в самый последний момент? Где он теперь? И уж не знает ли Хагрид чего-то про Змейса, чем не хочет поделиться с Гарри?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Полночная дуэль

Скажи кто-нибудь Гарри раньше, что ему повстречается мальчик еще ненавистнее Дадли, он ни за что бы в это не поверил - но так было до встречи с Драко Малфоем. И все же вместе со слизеринцами у первоклассников-гриффиндорцев проходили только зелья, так что слишком притираться к Малфою им не приходилось. Вернее, не приходилось, пока они не заметили приколотого в общей комнате "Гриффиндора" объявления - и вот тут они взвыли. В четверг начинались уроки полетов на метле... и заниматься гриффиндорцам предстояло со слизеринцами.

- Этого следовало ожидать, - мрачно сказал Гарри. - Всю жизнь мечтал себя выставить дураком на метле перед Малфоем.

Научиться летать ему хотелось больше всего.

- Откуда ты знаешь, что дураком себя выставишь? - резонно заметил Рон. - Да и потом, я знаю, что Малфой вечно хвалится тем, как здорово он в квиддитч играет, но мне что-то сдается, что все это басни.

Да уж, про свои полеты Малфой действительно распространялся направо и налево. Он громко возмущался, что первоклассников не берут в пансионскую команду, и рассказывал длинные хвастливые истории, которые чуть ли не всякий раз заканчивались тем, как он в самый последний момент ушмыгивал от балвинов в вертолетах. Правда, не один он был такой: если верить Шеймусу Финнигану, то и тот бо'льшую часть детства провел рассекая на своей метле по окрестным лесам и полям. Даже Рон всем, кому не лень, рассказывал, как он на старой метле Чарли чуть не врезался в дельтаплан. У ребят из колдовских семей только и разговору было, что про квиддитч. У Рона с Дином Томасом, спавшим у них в спальне, уже разгорался запальчивый спор о футболе. Рон хоть убей не понимал, что интересного в игре всего лишь с одним мячом, где вдобавок еще и летать нельзя. Гарри как-то застал Рона за тем, как тот тыкал игроков футбольной команды "Вест-Хэм" на плакате Дина, пытаясь их расшевелить.

Невиль в жизни не сидел на метле: бабушка близко его к ним не подпускала. Про себя Гарри думал, что правильно и делала: Невиль, и стоя обеими ногами на земле-то, умудрялся влипать в чрезвычайное количество происшествий.

Гермиона Грейнджер волновалась о полетах чуть ли не больше Невиля. По учебникам этого выучить было невозможно - хотя она и попыталась. За завтраком в четверг она до одури всех заболтала "советами севшим на метлу впервые", вычитанными из библиотечной книжки под названием "Квиддитч из века в век". Невиль жадно цеплялся за каждое слово, готовый на что угодно, лишь бы потом подольше удержаться верхом на метле, но все остальные облегченно вздохнули, когда лекция Гермионы была внезапно прервана прибытием почты.

С той записки от Хагрида к Гарри не приходило больше ни одного письма, и Малфой, конечно, не преминул это заметить. Собственный его филин постоянно доставлял ему из дому коробки сладостей, которые он с вожделением вскрывал за слизеринским столом.

Сипуха* Невиля принесла тому маленькую посылочку от бабушки. Он в волнении раскрыл ее и показал стеклянный шарик размером с мячик от тенниса, наполненный как будто бы белым дымом.

- Это - Незабывайка! - пояснил он. - Бабушка знает, что я забывчивый - а она сразу же тебе напомнит, если что-то сделать позабыл. Вот, смотрите: сжимаешь ее в руке, и если она покраснеет... Ой... - Лицо у него вытянулось, потому что Незабывайка вдруг запламенела алым цветом. - ...то ты что-то забыл...

Невиль силился вспомнить, что же это он такое позабыл сделать, как вдруг проходивший мимо гриффиндорского стола Драко Малфой выхватил Незабывайку у него из рук.

Гарри и Рон вскочили на ноги. Они уже надеялись, что вот он, наконец, подвернулся случай сцепиться с Малфоем, но рядом откуда ни возьмись возникла госпожа Мак-Гонаголл, нюх на склоки у которой был острее, чем у всякого другого учителя в школе.

- В чем дело?

- Малфой отобрал у меня Незабывайку, госпожа Мак-Гонаголл.

Ощерившись, Малфой быстро уронил Незабывайку обратно на стол.

- Да посмотреть просто хотел, - сказал он и отчалил с Краббом и Гойлом за спиной.

В три-тридцать Гарри, Рон и другие гриффиндорцы торопливо сбегали с крыльца на свой первый урок полетов на метле. День был ясный, ветреный, и по траве у них под ногами пробегала рябь, пока они шагали вниз по покрытому травой склону к ровной, гладкой лужайке на стороне, противоположной к запретному лесу, деревья которого угрюмо раскачивались вдали.

Слизеринцы уже были там, а на земле ровными рядами лежали двадцать метел. Гарри как-то раз слышал жалобы Фреда и Джорджа Визли на школьные метлы: одни, мол, начинают дребезжать, если залетишь слишком высоко, а другие вечно клонит куда-то влево.

Подошла учительница - мадам Хуч. У нее были короткие седые волосы и желтые ястребиные глаза.

- Чего ждем? - гаркнула она. - Все разошлись по метлам. Давайте, живо.

Гарри взглянул на свою метлу. Она была старая, ветки местами торчали в разные стороны.

- Вытяните правую руку вперед над своей метлой, - крикнула, встав перед ними, мадам Хуч, - и скомандуйте "Ап!"

- АП! - закричали все.

Метла Гарри тотчас скакнула ему в руку, но таких оказалось не много. Метла Гермионы Грейнджер лишь перекатилась на другой бок, а у Невиля вообще не шелохнулась.

"Наверно, метлы, как лошади, - чувствуют, когда ты боишься," - подумалось Гарри: дрожь в голосе Невиля яснее ясного говорила, что отрывать ноги от земли ему ох до чего не хотется.

Затем мадам Хуч показала, как оседлать метлу, чтобы не соскользнуть с конца, и прошлась по рядам, поправляя всем хватку. Гарри и Рон в восторг пришли, когда она сказала Малфою, что тот годами держался за метлу неправильно.

- Так - теперь: на мой свисток - изо всех сил оттолкнитесь ногами от земли, - сказала мадам Хуч. - Крепко держа в руках метлу, поднимитесь на несколько футов в воздух, а затем слегка наклонитесь вперед и тотчас же спуститесь вниз. Итак, по моему свистку - три... два...

Но Невиль - от волнения, переживаний и страха остаться на земле - оттолкнулся изо всех сил еще до того, как свисток коснулся губ мадам Хуч.

- Вернись, мальчик! - крикнула она, но Невиль летел вверх, словно выскочившая из бутылки пробка... 12 футов...* [1 англ. фут - чуть больше 30 см] 20 футов. Гарри увидел, как его побелевшее от испуга лицо взглянуло на уносящуюся из-под ног землю, как он охнул, соскользнул с метлы вбок и...

БУХ!

Стук и противный треск - и Невиль грудой лежит на траве ничком. Метла его подымалась все выше и выше, затем ее стало сносить к запретному лесу и она пропала из вида.

Мадам Хуч нагнулась над Невилем с лицом таким же белым, как у него.

- Перелом запястья, - услышал Гарри ее бормотанье. - Давай, мальчик... ничего страшного, поднимайся.

Она обернулась к остальному классу:

- С места никому не сходить, пока я не отведу мальчика в больницу! К метлам не прикасаться - иначе вылетите из Хогвартса живее, чем успеете сказать: "квиддитч". Пойдем, милый.

Невиль с заплаканным лицом, держась за запястье, заковылял рядом с обнявшей его за плечи мадам Хуч.

Не успели они отойти за пределы слышимости, как Малфой расхохотался:

- Лицо у него видали, а? У этого увальня?

Засмеялись и остальные слизеринцы.

- Замолчи, Малфой, - одернула его Парвати Патиль.

- О-о, за Лонгботтома заступаешься? - спросила Пэнзи Паркинсон - слизеринка с жестким лицом. - Вот уж не думала, что тебе жирные плаксочки могут нравиться, Парвати.

- Во, смотрите! - Малфой метнулся вперед и схватил что-то из травы. - Безделушка, которую Лонгботтому бабушка прислала.

На солнце сияла поднятая им Незабывайка.

- Отдай ее сюда, Малфой, - спокойно сказал Гарри.

Все приумолкли и стали смотреть на них.

Малфой злорадно ухмыльнулся:

- Я ее, пожалуй, Лонгботтому оставлю - пусть возьмет... например... на дереве?

- Отдай сюда! - крикнул Гарри, но Малфой уже вскочил на метлу и снялся с места.

Малфой не врал - летал он действительно неплохо. Паря на уровне самых верхних веток дуба, он окликнул Гарри:

- Иди возьми, Поттер!

Гарри схватился за метлу.

- Нет! - крикнула Гермиона Грейнджер. - Мадам Хуч велела нам с места не сходить... Нам всем влетит из-за тебя.

Гарри не обратил на ее слова внимания. Кровь так и колотилась у него в ушах. Он оседлал метлу и изо всех сил оттолкнулся от земли - и взмыл вверх, вверх... Воздух проносился сквозь волосы, а платья метались за спиной - и с нахлынувшей свирепой радостью он осознал, что открыл нечто такое, что способен делать без учения - это было легко, это было волшебно. Он слегка подтянул к себе метлу, чтобы подняться повыше, и услыхал вопли и ахи девочек внизу на земле, а также восхищенное гиканье Рона.

На лету он резко развернул метлу, чтобы оказаться лицом к Малфою. Вид у того был опешивший.

- Отдай сюда, - крикнул Гарри, - а не то сшибу сейчас тебя с этой метелки!

- Да что ты? - попытался усмехнуться Малфой, но вид у него стал озабоченный.

Гарри, однако, пожалуй, уже знал, что делать. Он нагнулся вперед, крепко ухватился за метлу обеими руками, и она, словно копье, ринулась на Малфоя. Тот еле успел увернуться, а Гарри резко развернулся в воздухе и осадил метлу. Несколько человек внизу захлопало в ладоши.

- Что, Малфой, нет здесь Крабба и Гойла на выручку-то тебе прийти? - крикнул Гарри.

Малфоя, очевидно, посетила та же мысль.

- Ну так лови его тогда, если сможешь! - крикнул он и швырнул стеклянный шарик высоко в воздух, а сам стрелой ринулся к земле.

Как в замедленном действии, Гарри увидел поднимающийся в воздухе шарик, который затем начал падать вниз. Гарри наклонился вперед и направил рукоять метлы к земле... В следующую секунду он уже набирал скорость в крутом пике в погоне за шариком... Ветер свистел в ушах, смешавшись с воплями зрителей... Он протянул руку... За один фут до земли он схватил его - в самый раз, чтобы успеть выправить метлу, - а затем мягко повалился на траву, крепко сжимая в кулаке целую и невредимую Незабывайку.

- ГАРРИ ПОТТЕР!

Сердце провалилось у него в пятки быстрее, чем он только что пикировал. К ним бежала госпожа Мак-Гонаголл. Он дрожа поднялся на ноги.

- Я в жизни... За все время в Хогвартсе... - Мак-Гонаголл не находила слов от потрясения, очки у нее угрожающе сверкали. - Как ты посмел... Шею ведь мог себе свернуть...

- Госпожа Мак-Гонаголл, он не виноват...

- Помолчите, мисс Патиль...

- Это Малфой...

- Довольно, мистер Визли. Поттер, сейчас же ступай за мной.

Перед глазами уходящего Гарри промелькнули торжествующие лица Малфоя, Крабба и Гойла. Он оцепенело шагал вслед за Мак-Гонаголл, стремительно шествовавшей к замку. Сейчас его исключат - это ясно. Он хотел сказать что-нибудь себе в оправдание, но с его голосом что-то приключилось. Госпожа Мак-Гонаголл шагала впереди, ни разу на него не обернувшись; чтобы не отстать, ему приходилось трусить за ней рысцой. Ну, вот - допрыгался. Двух недель не продержался. Через десять минут - собирать вещички. Интересно, что скажут Дёрзли, когда он у них на пороге объявится?

Вверх по крыльцу, вверх по мраморной лестнице, а Мак-Гонаголл так и не сказала ни слова. Она распахивала настежь двери и маршировала по коридорам, а Гарри с жалким видом плелся за ней. Наверно, она ведет его к Дамблдору. Он вспомнил про Хагрида: того исключили, но разрешили остаться лесником. Может быть, позволят остаться у него в подручных? Внутри у Гарри все так и перевернулось, когда он представил себе, как Рон и все остальные будут у него на глазах становиться волшебниками, а он будет ковылять по лесам и лугам по пятам за Хагридом, волоча за ним его сумку.

Госпожа Мак-Гонаголл остановилась у какого-то класса. Открыла дверь и просунула внутрь голову.

- Простите меня, господин Флитвик, не позволите ли вы взять на секундочку Вуда?

"Вуда?" - озадаченно подумал Гарри. - "Это - что, инструмент для наказаний такой? Или может, экзекутора[*] так звать?"

Вуд оказался человеком - крепышом-пятиклассником. Он вышел из класса Флитвика сконфуженный.

- За мной, оба, - бросила Мак-Гонаголл, и они отправились дальше по коридору; Вуд кидал на Гарри любопытные взгляды.

- Сюда.

Госпожа Мак-Гонаголл показала на какой-то класс, пустовавший, если не считать Пивза, старательно выводившего на доске бранные слова.

- Вон отсюда, Пивз! - рявкнула она.

Пивз швырнул мел в громко зазвеневшую урну и, ругаясь на чем свет стоит, вылетел вон. Мак-Гонаголл захлопнула за ним дверь и повернулась лицом к обоим мальчикам.

- Поттер, познакомься, это - Оливер Вуд. Вуд... Я нашла тебе ловца.

Недоумение на лице Вуда сменилось ликованием.

- Да вы что! Правда, госпожа Мак-Гонаголл?

- Чистая правда, - деловито ответила Мак-Гонаголл. - Врожденный талант. В жизни ничего подобного не видела. Ты на метлу в первый раз в жизни сел, Поттер?

Гарри молча кивнул. Что происходит, он ума не мог приложить, но исключать его, похоже, пока не собирались, и в ноги ему стала мало-помалу возвращаться жизнь.

- Он поймал вот эту штуковину рукой в конце 50-футового пике, - сказала Вуду госпожа Мак-Гонаголл. - И ни единой царапины. Такого и Чарли Визли бы не сумел.

Вид у Вуда стал такой, словно вдруг разом сбылись все его мечты.

- Ты квиддитч хоть раз видал, Поттер? - спросил он взволнованно.

- Вуд - капитан гриффиндорской команды, - пояснила Мак-Гонаголл.

- И сложен-то как раз под ловца, - сказал Вуд, обходя и осматривая Гарри со всех сторон. - Легкий... резвый... надо будет метлу ему приличную раздобыть, госпожа Мак-Гонаголл - "Метеор-2000" или "Чистомелку-7".

- Поговорю с господином Дамблдором - может, удастся обойти то правило о первоклассниках. Знает небо, команда нам нужна уж получше, чем в прошлом году. В пух и прах разбили в том последнем матче слизеринцы - я неделями не смела на Северуса Змейса глаза поднять...

Госпожа Мак-Гонаголл бросила на Гарри строгий взгляд поверх своих очков.

- И чтобы я не слышала, что ты от тренировок отлыниваешь, Поттер - иначе я могу и отменить свое решение о наказании.

Вдруг она улыбнулась.

- Отец гордился бы тобой, - сказала она. - Он и сам был отличным квиддитчистом.

- Да ты шутишь!

Был ужин. Гарри только что закончил рассказ обо всем, что случилось после его ухода с луга вместе с госпожой Мак-Гонаголл. Рон не донес до рта кусок мясного пирога, но напрочь о нем позабыл.

- "Ловцом"? - переспросил он. - Так ведь первоклашкам же... Ты, наверно, самым маленьким игроком пансиона будешь лет этак...

- ...за сто, - докончил за него Гарри, запихивая в рот пирог. После всех треволнений этого дня он был голоден как никогда. - Так Вуд сказал.

Рон был до того потрясен, под таким впечатлением, что только сидел с открытым ртом и таращился на Гарри.

- Со следующей недели тренировки начнутся, - сказал Гарри. - Только ты не говори никому: Вуд в тайне это сохранить хочет.

В этот момент в зал вошли Фред и Джордж Визли. Заметив Гарри, они поспешили к нему.

- Молодчина, - вполголоса сказал Джордж. - Вуд нам все рассказал. Мы тоже в команде - отбивалами.

- Вот помяните мои слова: в этом году квиддитчный кубок будет у нас в руках, - сказал Фред. - Мы не побеждали с тех самых пор, как ушел Чарли, но в этом году команда у нас - просто блеск. Ты, должно быть, и впрямь хорош, Гарри: Вуд только что на одной ножке не подпрыгивал, когда про тебя рассказывал.

- Ну ладно, мы пошли, а то Ли Джордан, кажется, новый потайной ход из школы обнаружил, говорит.

- Да это, наверно, тот самый - за статуей Григория-Подлизы - мы его еще в первую неделю нашли. Ну, пока.

Не успели исчезнуть Фред с Джорджем, как явился кое-кто гораздо менее долгожданный: Малфой - с Краббом и Гойлом по бокам.

- Что, Поттер, прощальный ужин? Когда поезд-то к балвинам отходит?

- Теперь-то ты похрабрее - на земле, да еще со своими дружочками махонькими, - хладнокровно отозвался Гарри.

Ничего махонького в Краббе с Гойлом, конечно, не было, но так как за Высоким столом было полно учителей, то те могли лишь трещать пальцами да щерить зубы.

- Я и в одиночку силами с тобой померяться готов - в любое время, - сказал Малфой. - Хоть сегодня, если изволишь. Колдовская дуэль. На одних палочках... Без контакта. Что? Про колдовскую дуэль-то, наверно, первый раз в жизни слышишь?

- Как бы не так, - развернулся к нему Рон. - Я его секундант, а у тебя кто?

Малфой окинул оценивающим взглядом Крабба и Гойла.

- Крабб, - сказал он. - Значит, в полночь? Встретимся в школьном музее - там никогда не запирают.

Малфой отошел, а Рон с Гарри переглянулись.

- И что же это такое: "колдовская дуэль"? - спросил Гарри. - И что это значит: ты мой секундант?

- Ну, секундант - это, когда ты погибнешь, он тебя сменит, - беспечно отозвался Рон, принявшись в конце концов за свой остывший пирог. Заметив выражение на лице у Гарри, он быстро добавил:

- Да погибают только на всамделишных дуэлях - у настоящих волшебников. Вы-то с Малфоем только и сможете, что искрами друг в дружку популяться. Ни ты, ни он еще столько волшебства не знаете, чтобы друг другу прилично навредить. Мне вообще сдается, он думал, что ты откажешься.

- А если я взмахну палочкой, а ничего не выйдет?

- Выкинь и тресни ему кулаком в нос, - предложил Рон.

- Прошу прощения...

Они подняли глаза: Гермиона Грейнджер.

- Здесь где-нибудь, вообще, можно спокойно поесть или нет? - спросил Рон.

Гермиона пропустила его слова мимо ушей и обратилась к Гарри:

- Я совершенно случайно подслушала, о чем вы говорили с Малфоем...

- Ага, "случайно", - пробормотал Рон.

- ...бродить по школе по ночам нельзя - подумайте только, сколько баллов снимут с "Гриффиндора", если вас поймают, - а это уж наверняка. Нельзя думать только о себе.

- И совать нос в чужие дела, - ответил Гарри.

- Всего хорошего, - добавил Рон.

Тем не менее славным концом дня это назвать было трудно, думал спустя долгое время Гарри, лежа в постели и прислушиваясь, когда же заснут Дин с Шеймусом (Невиль из больничного корпуса до сих пор не вернулся). Рон весь вечер только и делал, что давал ему советы типа "Если порчу начнет напускать, лучше увильни: я не помню, как от нее уберечься." Не мала была вероятность и нарваться на Филча или Миссис-Норрис, и Гарри понимал, что с огнем играет, нарушая правило второй раз подряд за один день. С другой стороны, перед глазами у него то и дело выплывала из темноты презрительная мина Малфоя - это был большой шанс побить Малфоя лицом к лицу. Такое упускать было нельзя.

- Пол-двенадцатого, - пробормотал наконец Рон. - Пора.

Они натянули халаты, подхватили волшебные палочки и прокрались через башенную комнату, вниз по винтовой лестнице, в общую комнату "Гриффиндора". В камине все еще тлело несколько головешек, превращая все кресла в сгорбленные черные тени. Только они дошли до двери-портрета, как из ближайшего кресла раздался голос:

- Просто поверить не могу, что ты так поступаешь, Гарри.

Вспыхнул фонарь. Это была Гермиона Грейнджер - в розовом халате и с нахмуренным видом.

- Ты! - разъярился Рон. - Спи иди давай!

- Меня так и подмывало рассказать обо всем твоему брату, - огрызнулась Гермиона, - Перси... он префект, он бы этого не допустил.

У Гарри просто в голове не укладывалось, что кто-то может так беспардонно совать свой нос в чужие дела.

- Пошли, - сказал он Рону.

Он толкнул портрет Толстой Дамы и выбрался наружу.

Но от Гермионы отделаться было не так-то просто. Она пошла за Роном через портрет, шипя, словно разъяренная гусыня.

- Вам, что совершенно наплевать на "Гриффиндор", да? Неужели, кроме самих себя, вам ни до кого дела нет? Лично я не хочу, чтобы пансионский кубок достался "Слизерину", а вы потеряете все баллы, которые я получила от госпожи Мак-Гонаголл за то, что знала про заклинание "туда-сюда".

- Уходи.

- Ладно, я уйду, но я вас предупредила - помянете еще мои слова завтра в поезде по дороге домой, эх вы - ...

Но кто они такие, они так и не узнали. Гермиона повернулась к портрету Толстой Дамы, чтобы зайти обратно, и уперлась взглядом в пустую картину. Толстая Дама ушла с каким-то ночным визитом, и Гермиона оказалась за дверью башни "Гриффиндор".

- Ну вот, и что мне теперь делать? - срывающимся голосом спросила она.

- Это уж тебе решать, - ответил Рон. - А нам идти пора - а то опоздаем еще.

Не успели они дойти до конца коридора, как их догнала Гермиона.

- Я пойду с вами, - сказала она.

- Еще чего!

- Я что, по вашему, должна теперь стоять там и ждать, пока меня Филч поймает? Если он нас всех троих поймает, я скажу правду: что хотела вам помешать, - а вы сможете подтвердить.

- Ну ты нахалка... - громко сказал Рон.

- Да тихо вы оба! - оборвал их Гарри. - Мне что-то послышалось.

Кто-то посапывал носом.

- Миссис-Норрис? - ахнул Рон, вглядываясь в темноту.

Но это оказалась не Миссис-Норрис. Это был Невиль. Он лежал калачиком на полу и крепко спал, но тут же вздрогнул и проснулся, когда они подкрались поближе.

- Господи, как хорошо, что вы меня нашли! Я уже несколько часов здесь торчу - никак новый пароль к нам в спальню вспомнить не мог.

- Потише говори, Невиль. Пароль - "Свиное рыло", но он тебе сейчас все равно не поможет: Толстая дама куда-то ушла.

- Как рука? - спросил Гарри.

- Прекрасно, - ответил Невиль, показывая руку. - Мадам Помфри - и минуты не прошло, как ее наладила.

- Это хорошо... Ладно, слушай, Невиль: нам кое-куда надо - потом поговорим...

- Не уходите! - Невиль вскарабкался на ноги. - Я не хочу сидеть здесь один: мимо уже дважды Кровавый барон проплывал.

Рон бросил взгляд на часы и яростно сверкнул глазами на Гермиону и Невиля:

- Если нас из-за вас поймают, я не успокоюсь, пока не выучу это "Заклятье болотных кикимор", про которое нам Квиррелл рассказывал, и не нашлю на вас обоих.

Гермиона открыла рот - видимо, хотела рассказать Рону, как именно нужно насылать "Заклятье болотных кикимор", - но Гарри шикнул на нее и махнул рукой следовать за ним.

Как на крыльях неслись они по коридорам, испещренным полосками падавшего из высоких окон лунного света. На каждом повороте Гарри думал, что сейчас они нарвутся на Филча или Миссис-Норрис, но пока им везло. Они взлетели по лестнице на четвертый этаж и на цыпочках подкрались к школьному музею.

Малфоя с Краббом еще не было. Хрустальные ящики с экспонатами музея искрились там, где на них падал свет луны. Кубки, щиты, памятные доски и скульптуры подмигивали во тьме серебром и золотом. Они пробирались вдоль стен, не спуская глаз с дверей по обе стороны комнаты. Гарри достал палочку на тот случай, если Малфой вдруг выпрыгнет откуда-нибудь и начнет бой без предупреждения. Минуты ползли.

- Поздно уже - струхнул, наверно, - прошептал Рон.

И вдруг они все так и подскочили на месте из-за звука в соседней комнате. Гарри только поднял волшебную палочку, как они услышали чей-то голос... но не Малфоя.

- Принюхайся-принюхайся хорошенько, сладенькая моя - может, они в уголке где-нибудь затаились.

Это Филч разговаривал с Миссис-Норрис. Пораженный ужасом Гарри бешено махнул остальным трем как можно быстрее идти за ним; они молча засеменили к двери подальше от голоса Филча. Только платья Невиля юркнули за угол, как они услышали, что в музей входит Филч.

- Они где-то здесь, - послышалось его брюзжанье. - Притаились, наверно.

- Сюда! - одними губами сказал Гарри и, оцепенев от ужаса, они стали красться по длинной галерее с рыцарскими доспехами. Было слышно, как Филч подходит все ближе. Вдруг Невиль испуганно пискнул и бросился наутек... споткнулся, схватил за пояс Рона - и оба повалились прямо на рыцарские доспехи.

Звона и грохота хватило бы, чтобы разбудить весь замок.

- БЕЖИМ! - крикнул Гарри, и все четверо рванули по галерее, не оглядываясь посмотреть, бежит ли за ними Филч... Они завернули о дверной косяк и вслед за Гарри понеслись вскачь то по одному коридору, то по другому, не разбирая, где они и куда бегут... Прорвались сквозь гобелен и оказались в потайном проходе, промчались по нему и выскочили возле класса заклинаний, который, как они знали, был в милях от музея.

- Оторвались, кажется, - отдувался Гарри, прислонившись к холодной стене и вытирая лоб.

Невиль скрючился пополам, хрипя и отплевываясь.

- Говорила... я... вам, - задыхалась Гермиона, держась за грудь, где у нее покалывало - Я же... вам... говорила.

- К гриффиндорской башне надо вернуться, - сказал Рон, - и как можно скорее.

- Обвел вас Малфой вокруг пальца, - повернулась к Гарри Гермиона. - Вы поняли или нет? Он и не собирался к вам выходить: Филч знал, что кто-то в школьном музее будет - это Малфой, видать, ему наябедничал.

Гарри склонялся к мысли, что она, пожалуй, права, но говорить этого вслух он ей не собирался.

- Пошли.

Не тут-то было. Не успели они сделать и дюжины шагов, как брякнула дверная ручка и из класса впереди кто-то вылетел стрелой.

Пивз. Они попались ему на глаза, и от восторга он заверещал.

- Замолчи, Пивз... пожалуйста... нас из-за тебя выгонят.

Пивз загоготал.

- По ночам шастаете, первогодочки мои? Так-так-так. Ах, вы шалопайчики - будут вам нагоняйчики.

- Не будут, если ты нас не выдашь, Пивз - ну, пожалуйста.

- Филчу бы надо сказать, надо-надо, - благочестивым голоском говорил Пивз, но глазки у него при этом озорно поблескивали. - Для вашей же пользы, знаете ли.

- Прочь с дороги, - огрызнулся Рон, замахнувшись на Пивза.

Это было большой ошибкой.

- УЧАЩИЕСЯ ЗА ПРЕДЕЛАМИ СПАЛЕН! - разразился истошным криком Пивз, - УЧАЩИЕСЯ В КОРИДОРЕ У КАБИНЕТА ЗАКЛИНАНИЙ!

Поднырнув под Пивза, они что есть духу помчались до самого конца коридора, а там со всего размаха шмякнулись о дверь: та оказалась запертой.

- Ну, все! - простонал Рон, пока они беспомощно тыкались в нее, - Нам конец! Мы пропали!

Уже слышны были шаги Филча, бегущего что есть мочи на крики Пивза.

- Ой, да отойди ты, - прорычала Гермиона.

Она схватила палочку Гарри и, легонько постучав по замку, прошептала:

- Alohomora!

Замок щелкнул, и дверь отворилась - они гурьбой набились внутрь, побыстрей закрыли дверь и прижались к ней ухом, прислушиваясь.

- Куда они пошли, Пивз? - спрашивал Филч. - Быстрее говори.

- Скажи "пожалуйста".

- Пивз, брось дурака валять, ну-ка, говори: куда они пошли?

- Не скажу ничего, пока не скажешь "пожалуйста", - пропел Пивз своим противным голоском.

- Ну ладно - "пожалуйста".

- НИЧЕГО! Ха-ха-ха-а! Я же сказал, что не скажу "ничего", пока не скажешь "пожалуйста"! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а-а!

И они услыхали, как Пивз со свистом уносится прочь, а Филч в бешенстве ругается.

- Он думает, что дверь заперта, - прошептал Гарри. - Кажется, пронесло... Да отцепись ты, Невиль! - Невиль уже целую минуту тянул Гарри за рукав халата. - Чего тебе?

Гарри обернулся... и своими глазами совершенно ясно увидел - "чего". На мгновение он был уверен, что ему снится кошмар: нет, это уже слишком - после всего, что они и так уже натерпелись.

Они были не в комнате, как он подумал. Они были в коридоре. Том самом запретном коридоре на четвертом этаже. И теперь знали, отчего он запрещен.

Они смотрели прямо в глаза чудовищному псу - псу, заполняющему все пространство между полом и потолком. У пса было три головы. Три пары вращающихся, бешеных глаз; три носа, подрагивающих и трепещущих в их направлении; три слюнявых рта - слюни свисали с желтоватых клыков скользкими веревками.

Он стоял совершенно неподвижно, уставившись на них всеми своими шестью глазами, и Гарри понял, что единственная причина, по которой они еще живы - их внезапное появление застигло пса врасплох; но он быстро преодолевал свое изумление: нельзя было ошибиться в значении этих громоподобных рыков.

Гарри нашарил рукой дверную ручку за спиной - между Филчем и смертью он выберет Филча. Они повалились на спину - Гарри захлопнул дверь, и они побежали - нет, полетели - обратно по коридору. Филч, очевидно, убежал искать их где-то в другом месте, - больше они на него не натыкались, но им было не до того: все, что им хотелось - это оставить между собой и этим чудищем как можно больше миль. Они не останавливались, пока не добежали до портрета Толстой дамы на восьмом этаже.

- Это где же вы шлялись? - спросила та, глядя на свесившиеся у них с плеч халаты и раскрасневшиеся вспотевшие лица.

- Неважно, неважно... свиное рыло, свиное рыло, - запыхавшись, сказал Гарри, и портрет отворился.

Они вскарабкались в общую комнату и дрожа повалились в кресла.

Не сразу хоть кто-то из них заговорил. У Невиля так вообще был такой вид, словно он не заговорит больше никогда.

- Какого лешего они себе думают - держать такую зверюгу взаперти в школе? - спросил наконец Рон. - Уж кому-кому, а этому-то псу точно бы прогулка не помешала.

К Гермионе вернулось как дыхание, так и ее дурное настроение.

- У вас глаза-то у кого-нибудь есть или нет? - огрызнулась она. - Не видели, что ли, на чем он сидит?

- На полу? - предположил Гарри. - Под ноги ему глядеть мне было некогда - дай бог за головами уследить.

- "На полу"! Не на полу, а на люке. Ясное дело - он что-то стережет.

Она встала и сверкнула на них глазами:

- Надеюсь, теперь вы довольны. Нас чуть всех не поубивали... или еще хуже, - не исключили. А теперь, если не возражаете, я пошла спать.

Рон с открытым ртом уставился ей вслед.

- Не. Не возражаем, - ответил он. - Можно подумать, мы силком ее за собой тащили.

Но Гермиона дала Гарри еще над чем подумать, когда он забирался к себе в постель. Пес что-то стережет.... Что говорил Хагрид? "Гринготтс" - самое надежное место в мире, если что-то спрятать нужно... кроме разве что Хогвартса.

Кажется, Гарри догадался, где теперь находится тот замусоленный сверточек из склепа номер 713.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Канун Дня всех святых

Малфой глазам своим не поверил, увидев назавтра Гарри и Рона все еще в Хогвартсе - умотавшихся, но вполне счастливых. Действительно, к утру встреча с трехглавым псом уже казалась Гарри и Рону преотличнейшим приключением, и они не прочь были пережить еще одно такое. Гарри тем временем поделился с Роном тем, что знал о свертке, который, по всей видимости, перевезли из Гринготтса в Хогвартс, и они не один час провели, ломая себе голову, чего ради может понадобиться такая охрана.

- Либо это - ценность какая-то, либо опасность великая, - сказал Рон.

- Либо и то, и другое, - добавил Гарри.

Но, так как наверняка они знали об этом таинственном предмете лишь то, что он дюйма два в длину, то невелик был у них шанс догадаться, что' это, не имея иных подсказок.

Ни Невиль, ни Гермиона не выказывали ни малейшего интереса к тому, что лежит под собакой и люком. Невиля заботило лишь одно - никогда больше не попасться к той собаке на глаза.

Гермиона перестала разговаривать с Гарри и Роном, но она была такой командиршей-всезнайкой, что они этому только обрадовались. Сейчас им хотелось одного - отыграться на Малфое, и, к великому их восторгу, неделю спустя по почте пришло именно то, что нужно.

Когда совы, как обычно, заполонили Большой зал, внимание всех тотчас же привлек длинный тонкий сверток, который несло шестеро больших ушастых сов. Гарри, как и всем остальным, тоже было интересно посмотреть, что же лежит в этой длинной посылке, как вдруг, к его изумлению, совы спланировали вниз и сбросили ее прямо перед ним, сшибив при этом на пол его ветчину. Едва они упорхнули прочь, как еще одна сова скинула на посылку письмо.

Гарри сперва разорвал письмо - и правильно сделал, потому что там было написано:

"НЕ ВСКРЫВАЙ ПОСЫЛКУ ЗА СТОЛОМ.

В ней лежит твой "Метеор-2000", но я не хочу, чтобы все узнали о том, что у тебя есть метла, иначе им всем захочется. Сегодня в 7 часов вечера с тобой на квиддитчном поле встретится Оливер Вуд и у вас с ним состоится первая тренировка.

Госпожа Мак-Гонаголл."

Непросто было Гарри скрыть свое ликованье, когда он протянул записку Рону, чтобы и тот прочел.

- "Метеор-2000"! - простонал от зависти Рон. - Я еще мизинцем к нему не прикасался.

Они побыстрее вышли из зала, желая перед следующим уроком развернуть метлу подальше от чужих глаз, но не дошли и до середины вестибюля, как обнаружили, что путь наверх им преграждают Крабб с Гойлом. Малфой выхватил сверток из рук Гарри и ощупал.

- Метла, - сказал он, бросив ее обратно Гарри со смесью зависти и злобы на лице. - Ну, теперь-то ты точно влип, Поттер: первоклассникам метлы иметь не положено.

Рон не устоял.

- Метла-то не старая какая-нибудь, - сказал он, - а "Метеор-2000". Какая, ты говорил, у тебя дома-то, Малфой? "Комета-2.60"? - Рон взглянул на Гарри и расплылся в улыбке. - На вид-то "Кометы", конечно, шик-блеск, но с "Метеором"-то они ведь и рядом не лежали.

- Да тебе-то откуда об этом знать, Визли - ты и на пол-метловища не наскребешь, - огрызнулся Малфой. - Тебе с братьями-то их, наверно, по прутику собирать приходится.

Не успел Рон раскрыть рот для ответа, как у Малфоя под локтем показался преподаватель Флитвик.

- Не повздорили, надеюсь, мальчики? - пропищал он.

- Поттеру прислали метлу, господин Флитвик, - быстро сказал Малфой.

- Да-да, всё верно. - Флитвик радостно улыбнулся Гарри. - Госпожа Мак-Гонаголл рассказала мне про особые обстоятельства, Поттер. А какой марки метла?

- "Метеор-2000", сэр, - ответил Гарри, с трудом пытаясь подавить смех при виде ужаса на лице Малфоя. - А вообще-то, именно благодаря Малфою я ее и получил.

Гарри и Рон отправились наверх, корчась от смеха при виде явной ярости и смущения Малфоя.

- А ведь это - правда, - смеялся Гарри, когда они добежали до верха мраморной лестницы. - Не стащи он тогда у Невиля Незабывайку, шиш бы меня взяли в команду...

- Ах вот как! Значит, по-вашему, это вам награда за нарушение правил? - раздался рассерженный голос прямо у них за спиной.

По ступенькам топала Гермиона, осуждающе глядя на сверток в руке Гарри.

- Я думал, ты с нами не разговариваешь, - сказал Гарри.

- Да-да, так и продолжай, - сказал Рон, - нам так хорошо от этого.

Гермиона удалилась, высоко задрав нос в воздух.

Нелегко было в тот день Гарри удерживать мысли на уроках. Их то увлекало наверх в спальню, где под кроватью лежала новая метла, то уносило на квиддитчное поле, где сегодня вечером он будет учиться играть в квиддитч. Вечером он слопал свой ужин, не замечая, что ест, а затем они с Роном бросились наверх - развернуть в конце концов "Метеор-2000".

- Ух ты, - только и смог выдохнуть Рон, когда метла выкатилась на покрывало кровати Гарри.

Даже Гарри, совершенно не разбиравшемуся в метлах, она показалась чудесной. Гладенькая и блестящая, с ручкой из красного дерева, с длинным хвостом из аккуратненьких, прямых прутиков, а у самого верха золотом выведено: "Метеор-2000".

К семи часам Гарри вышел из замка и зашагал сквозь сумерки к квиддитчному полю. Он еще никогда не бывал на стадионе. Вокруг поля трибунами поднимались сотни сидений, чтобы зрителям было видно просходящее в вышине. С обоих концов поля стояло по три золотых столба с кольцами наверху. Гарри они напомнили те маленькие платмассовые палочки, из которых балвинята пускают мыльные пузыри - но эти были 50 футов высотой.

Сгорая от нетерпения еще полетать, Гарри, не дожидаясь Вуда, оседлал метлу и оттолкнулся от земли. Что за чувство! Он несколько раз повлетал и повылетал в кольца на столбах, а потом пронесся из конца в конец вдоль всего поля. "Метеор-2000" поворачивал куда надо при легчайшем прикосновении.

- Эй, Поттер, давай вниз!

Пришел Оливер Вуд. Подмышкой он нес большой деревянный ящик. Гарри приземлился рядом.

- Недурно, - блеснул глазами Вуд. - Понимаю теперь, о чем Мак-Гонаголл говорила... Ты и впрямь - прирожденный. Сегодня я тебя только правилам игры немножко подучу, а потом ты по три раза в неделю станешь ходить на тренировки со всей командой.

Он открыл ящик. В нем было 4 мяча разной величины.

- Значит, так, - сказал Вуд. - Понять квиддитч большого труда не составляет - это играть в него непросто. В каждой команде - по семь игроков. Трое из них зовутся гонялами.

- Три гонялы, - повторил Гарри, а Вуд вытащил ярко-красный мяч размером с футбольный.

- Этот мяч называется квафлей, - сказал Вуд. - Гонялы перебрасываются квафлей и пытаются забить ей гол в одно из колец. За каждую забитую в кольцо квафлю присуждается 10 очков. Понял?

- Гонялы перебрасываются квафлей и забивают гол в кольца, - пересказал Гарри. - А-а-а... так это вроде баскетбола, только на метлах и с шестью кольцами, да?

- А что такое баскетбол? - с любопытством спросил Вуд.

- А... Да нет, ничего, - быстро ответил Гарри.

- Еще в каждой команде есть игрок, который называется "стерегун": у гриффиндорцев стерегун - я. Моя задача - летать возле колец и не дать команде противника забить гол.

- Три гонялы, один стерегун, - сказал Гарри, вознамерившийся запомнить все сразу. - И они играют квафлей. Ясно, понял. А эти тогда зачем?

Он показал на три оставшихся в ящике мяча.

- Сейчас покажу, - ответил Вуд. - На, возьми.

Он протянул Гарри маленькую дубинку, напоминавшую короткую бейсбольную биту.

- Сейчас я покажу тебе, что делают блямсы, - сказал Вуд. - Вот они - блямсы.

Он показал на два одинаковых мяча - черных, как смоль, и размером слегка поменьше красной квафли. Гарри заметил, что они словно стараются вырваться из удерживающих их в ящике строп.

- Отступи назад, - предостерег Вуд.

Затем наклонился и высвободил один из блямсов.

Черный мяч в тот же миг взмыл высоко в воздух, а затем метнулся прямо в лицо Гарри. Гарри махнул битой, чтоб не дать ему расквасить себе нос, и послал мяч зигзагом в воздух - тот прогудел над головами, а затем ринулся на Вуда, который набросился на него сверху и сумел пришпилить к земле.

- Понял? - пыхтел Вуд, с трудом запихивая сопротивляющийся блямс назад в ящик и закрепляя его там страховочными ремнями. - Блямсы как ракеты носятся повсюду и пытаются сшибить игроков с метел. Вот почему каждой команде нужны по два отбивалы. У нас это - братья Визли, их задача - защитить свою команду от блямсов и попытаться отбить их в сторону противника. Вот так... Ну как, усвоил?

- Три гонялы стремятся забить квафлю; стерегун стережет столбы с кольцами; отбивалы не дают блямсам навредить своей команде, - оттарабанил Гарри.

- Очень хорошо, - сказал Вуд.

- Э-э... Блямсы уже кого-нибудь убивали? - спросил Гарри, надеясь, что прозвучало это как бы между прочим.

- В Хогвартсе - нет. Пара сломанных челюстей у нас была, но не более того. Ну, а теперь, последний член команды - ловец. Это ты. И тебе нечего переживать ни о квафле, ни о блямсах...

- ...пока они не проломят мне голову.

- Не переживай: двойняшки Визли фору дадут этим блямсам - в смысле, они же сами как пара людей-блямсов.

Вуд сунул руку в ящик и достал четвертый - последний - мячик. По сравнению с квафлей и блямсами, этот был совсем крохотным: размером с большой грецкий орех. Он был ярко-золотой и с маленькими трепещущими серебряными крылышками.

- А вот это, - сказал Вуд, - золотой шнырек, и из всех мячей он самый главный. Поймать его очень сложно: он юркий и разглядеть его трудно. Задача ловца-то как раз и состоит в том, чтобы его поймать. Тебе придется шнырять между всеми этими гонялами, отбивалами, блямсами и квафлей, чтобы завладеть им раньше ловца команды противника, потому что, поймав шнырька, ловец зарабатывает своей команде еще сто пятьдесят очков - так что они-то почти всегда и выигрывают. Вот почему ловцам так сильно достается в игре. Игра в квиддитч заканчивается, когда пойман шнырек, так что она может идти хоть сто лет - рекорд, по-моему, был три месяца - пришлось все время замены производить, чтобы игроки хоть немного отоспались. Ну, вот и все - вопросы есть?

Гарри покачал головой. Что нужно делать, он понимал - трудностью будет сделать это.

- Со шнырьком мы пока тренироваться не станем, - сказал Вуд, снова аккуратно закрывая его в ящике. - Слишком темно - еще потеряем. Давай-ка пока тебя сперва вот на чем испытаем.

Он вытащил из кармана пакет с обыкновенными мячиками для гольфа и через несколько минут они с Гарри были в воздухе. Вуд изо всей силы швырял мячики в разные стороны, а Гарри их ловил.

Гарри не пропустил ни одного мяча, и Вуд пришел в восторг. Спустя полчаса ночь пала всерьез и играть дальше стало нельзя.

- В этом году квиддитчный кубок будет носить наше имя, - сказал счастливый Вуд, ковыляя назад к замку. - Я бы не удивился, если ты лучше Чарли Визли окажешься, а уж он-то за сборную Англии сыграть бы смог, если б за драконами гоняться не уехал.

Может быть, это оттого, что Гарри был сейчас так занят, - со всеми этими квиддитчными тренировками по три вечера в неделю вдобавок ко всей домашней работе, - но ему даже не поверилось, когда он вдруг понял, что в Хогвартсе он уже два месяца. В замке он больше чувствовал себя дома, чем хоть когда-то на Бирючиновом проезде. Уроки тоже становились все интереснее и интереснее, стоило только усвоить основы.

В канун дня всех святых они проснулись под плывущий по всем коридорам восхитительный запах печеной тыквы. А тут еще господин Флитвик объявил на заклинаньях, что, по его мнению, они уже готовы начать отправлять предметы в воздух - что им смерть как хотелось попробовать с тех самых пор, как он на глазах у всех отправил в бреющий полет по всему классу жабу Невиля. Для практической работы Флитвик разбил класс на пары. Гарри оказался вместе с Шеймусом Финниганом - к своему облегчению, так как ему на глаза всё пытался попасться Невиль. Рону же досталось работать с Гермионой Грейнджер. Трудно сказать, кого из них это раздосадовало больше - Рона или Гермиону. С того самого дня, как к Гарри пришла по почте метла, она ни с одним из них не обмолвилась и словом.

- Так - не забудьте про то прелестное движеньице запястьем, которое мы разучивали! - пропищал господин Флитвик, примостившись, как обычно, на стопке книг. - Со свистом взмахнуть и слегка встряхнуть, помните, взмахнуть и встряхнуть. И очень важно произнести как следует волшебные слова - не забывайте про волшебника Баруффио, который вместо "ф" сказал "с" и очутился на полу с буйволом у себя на груди.

Приходилось нелегко. Гарри с Шеймусом и взмахивали, и встряхивали - а перышко, которое им полагалось отправить в голубые небеса, как ни в чем не бывало оставалось лежать себе преспокойненько у них на парте. Шеймус до того рассвирепел, что ткнул в него волшебной палочкой и поджег - пришлось Гарри поскорей тушить его своим колпаком.

Рону за соседним столом везло не многим больше.

- Вингардюм Ливёза! - кричал он, размахивая своими длинными руками, точно мельница.

- Ты не так говоришь, - услышал Гарри резкий голос Гермионы. - Надо - "Вин-гар-ди-ум Ле-ви-о-за": произноси гласные четко, а не сливай их все вместе.

- Ну и скажи тогда сама, раз ты такая умная, - огрызнулся Рон.

Гермиона закатала рукава халата, легонечко встряхнула палочкой и молвила:

- Wingardium Leviosa!

Перышко поднялось над партой и застыло в воздухе футах в четырех у них над головами.

- О, какая прелесть! - воскликнул господин Флитвик, захлопав в ладоши. - Посмотрите-ка все сюда: у мисс Грейнджер получилось!

К концу урока настроение у Рона испортилось окончательно.

- Ясно теперь, почему ее терпеть никто не может, - говорил он Гарри, проталкиваясь через запруженный людьми коридор. - Она же сущий кошмар, честное слово.

Кто-то толкнул Гарри, спеша мимо. Гермиона. Перед Гарри промелькнуло ее лицо, и он вздрогнул, увидев, что оно в слезах.

- Кажется, она тебя услышала.

- Ну и что? - спросил Рон, но вид у него стал слегка смущенный. - Поняла, наверно, что друзей у нее нет.

Гермиона не пришла на следующий урок, не видно ее было и после обеда. По пути в Большой Зал на праздничный пир Гарри и Рон случайно услышали, как Парвати Патиль рассказывала своей подруге Лаванде, что Гермиона плачет в туалете девочек и просит всех оставить ее в покое. При этих словах Рон сконфузился еще больше, но спустя мгновение они вошли в Большой Зал, где украшения к празднику вытеснили у него из головы Гермиону.

Тысяча живых летучих мышей спорхнула со стен и потолка, а еще тысяча носилась низкими черными тучами над столами, отчего в тыквах [*] покачивались свечи. На золотых тарелках внезапно возникли яства, как было на пире по случаю начала учебного года.

Гарри как раз угощался печеной картошкой, когда в зал со всех ног влетел господин Квиррелл - в чалме набекрень и с выражением ужаса на лице. Все проводили его пристальным взглядом, а он подошел к креслу Дамблдора, обвалился на стол, и выдохнул:

- Тролль... в темницах... Подумал - надо поставить вас в известность.

И в глубоком обмороке повалился на пол.

Поднялся переполох. Потребовалось несколько пурпурных хлопушечных вспышек из кончика волшебной палочки Дамблдора, чтобы восстановить тишину.

- Префекты, - загрохотал он, - немедленно разведите учащихся своих пансионов по спальням!

Перси попал в свою стихию:

- За мной! Первоклассники, держитесь вместе! Вам не страшен никакой тролль, если будете мои распоряжения исполнять! Так, не отставайте, идите за мной. Дорогу - первоклассники идут! Прошу прощенья - я префект!

- А как сюда тролль смог забраться? - спросил Гарри, поднимаясь по ступенькам.

- Спроси чего-нибудь полегче - они ведь вообще-то круглыми дурнями считаются, - ответил Рон. - Может, это Пивз его впустил - подшутить на праздничек.

Они проходили мимо спешивших в разных направлениях кучек людей. Пробиваясь через толпу ошалевших хафл-пафцев, Гарри вдруг схватил Рона за руку:

- Я только сейчас вспомнил: Гермиона.

- Что "Гермиона"?

- Она ничего не знает про тролля.

Рон закусил губу.

- Ну ладно, - бросил он. - Только бы Перси на глаза не попасться.

Пригнув головы, они пристроились к шедшим в обратную сторону хафл-пафцам, ускользнули от них по обезлюдевшему боковому коридору и поспешили к девчоночьему туалету. Только они завернули за угол, как сзади раздались чьи-то поспешные шаги.

- Перси! - прошипел Рон, утаскивая Гарри за большого каменного грифона.

Выглянув, они, однако, увидели не Перси, а Змейса. Тот пересек коридор и скрылся с глаз.

- Что это он здесь делает? - прошептал Гарри. - Почему он не внизу, не в темницах, вместе с остальными учителями?

- А спроси.

Как можно тише они прокрались по следующему коридору вслед за замирающими шагами Змейса.

- На четвертый этаж подался, - сказал Гарри, но Рон поднял свою волшебную палочку.

- Запах чуешь?

Гарри принюхался и в ноздри ему влетел поганый смрад - смесь запаха старых носков и такого общественного туалета, который, похоже, никто никогда не убирает.

А потом они услышали тихое ворчание и шарканье гигантских ног. Рон показал пальцем - в конце левого прохода в их сторону надвигалось что-то громадное. Они вжались в тени и смотрели, как это "что-то" появилось в пятне лунного света.

Зрелище наводило ужас. Двенадцати футов высотой, кожа - тусклая, цвета серого гранита; большое, похожее на валун, бугристое тело и маленькая лысая головка сверху - словно кокосовый орех. Ноги у него были короткие, толщиной со ствол дерева, и с плоскими задубевшими ступнями. Запах от него шел несусветный. В руке он держал огромную деревянную дубину, которая волочилась за ним по полу: такой длины у него были руки.

Тролль остановился у двери и заглянул внутрь. Поводил длинными ушами, что-то соображая своим крошечным мозгом, затем медленно и неуклюже ввалился внутрь.

- Ключ - в замке, - пробормотал Гарри. - Можно запереть его там.

- Неплохо придумано, - нервно отозвался Рон.

Они подкрались к открытой двери - во рту у них пересохло, они молились, чтобы тролль не вздумал как раз в этот момент выйти. Совершив огромный прыжок, Гарри сумел схватить ключ, захлопнуть дверь и замкнуть ее.

- Есть!

Разрумянившись от победы, они побежали назад по проходу, но добежав до угла, услышали такое, от чего сердце у них остановилось - тонкий, полный ужаса крик из комнаты, которую они только что "замуровали".

- Только не это. - Рон побледнел, как Кровавый Барон.

- Это же туалет девочек! - ахнул Гарри.

- Гермиона! - враз сказали они.

Чего-чего, а этого им хотелось в последнюю очередь - но что еще оставалось делать? Развернувшись на месте, они помчались назад к двери и неслушающимися от паники руками еле провернули ключ. Гарри открыл дверь, и они вбежали внутрь.

Гермиона Грейнджер съежилась у противоположной стены, и судя по виду, готовилась вот-вот упасть в обморок. Тролль надвигался на нее, сшибая по пути со стен раковины.

- Отвлеки его! - отчаянным голосом сказал Гарри Рону, и, схватив кран, бросил его как мог сильнее об стенку.

Тролль остановился в нескольких футах от Гермионы. Неуклюже развернулся вокруг, глупо моргая: посмотреть, что это так шумнуло. Злые глазки его увидели Гарри. Он поколебался и направился теперь к нему, поднимая на ходу дубинку.

- Эй, ты, чучело огородное! - крикнул Рон с другой стороны комнаты и бросил в него металлической трубой.

Тролль и ухом не повел, когда труба ударила его по плечу, но услышал крик и приостановился снова, повернув свое безобразное рыло теперь к Рону и дав Гарри время обежать вокруг.

- Ну же - беги... беги! - кричал Гарри Гермионе, пытаясь утянуть ее к двери, но та не могла пошевелиться, а так и стояла, распластавшись по стенке с открытым от ужаса ртом.

Крики и эхо, похоже, доводили тролля до неистовства. Он взревел снова и пошел теперь на Рона, который был ближе всех и убежать которому было некуда.

Тогда Гарри сделал нечто как очень отважное, так и очень глупое: он разбежался, высоко подпрыгнул и ухитрился ухватить тролля руками за шею. Тролль не почувствовал, что за спиной у него повис Гарри, но даже тролль заметит, если ткнуть ему в нос длинной деревяшкой, а волшебная палочка все еще была у Гарри в руке, когда он прыгал... и вошла прямиком в одну из ноздрей тролля.

Взвыв от боли, тролль изгибался и молотил дубинкой куда попало, а Гарри вцепился в него не на жизнь, а на смерть: в любую секунду сейчас тролль либо сорвет его с себя, либо залепит страшенный удар своей дубинкой.

Гермиона от ужаса сползла на пол. Рон вытащил волшебную палочку. Сам не соображая, что хочет сделать, он услышал, как кричит первое пришедшее ему на ум заклинание:

- Wingardium Leviosa!

Дубинка вдруг вылетела из руки у тролля, поднялась высоко-высоко в воздух, медленно перевернулась... и с тошнотворным треском шмякнулась на голову своему владельцу. Тролль зашатался на месте, а потом упал лицом вниз со стуком, от которого содрогнулась вся комната.

Гарри поднялся на ноги. Его всего трясло и он не мог отдышаться. Рон все еще стоял, подняв палочку и глядя на то, что натворил.

Первой заговорила Гермиона:

- Он что - умер?

- Вряд ли, - ответил Гарри, - Сознание просто, кажется, потерял от удара.

Он наклонился и вытащил у тролля из носа свою палочку. Та вся была словно в комках серого клея.

- Бе-е-а... Тролльские сопли.

Он вытер их троллю о штаны.

Неожиданный хлопок двери и громкие шаги заставили всех троих поднять головы. Они и не подозревали, какой подняли тарарам, но внизу, конечно, кто-то наверняка должен был услышать и грохот и рев тролля. Спустя мгновение в комнату ворвалась госпожа Мак-Гонаголл, за ней по пятам - Змейс, замыкал шествие Квиррелл. Взглянув на тролля, Квиррелл слабо скульнул и быстро уселся на унитаз, схватившись за сердце.

Змейс склонился над троллем. Госпожа Мак-Гонаголл смотрела на Рона и Гарри. Ни разу еще Гарри не видел ее в таком гневе. Губы у ней побелели. Надежды на пятьдесят баллов в пользу Гриффиндора быстро улетучивались у Гарри из головы.

- Вы что себе думаете? - спросила Мак-Гонаголл с холодной яростью в голосе. Гарри взглянул на Рона, который все еще стоял, задрав в воздух палочку. - Ваше счастье, что он вас всех не попереубивал. Вы почему до сих пор не у себя в спальне?

Змейс бросил на Гарри беглый, пронизывающий насквозь взгляд. Гарри уставился в пол. Хоть бы Рон палочку опустил, что ли.

Тут из теней донесся тихий голос:

- Госпожа Мак-Гонаголл, пожалуйста, не надо... они искали меня.

- Мисс Грейнджер!

Гермионе наконец-то удалось подняться на ноги.

- Я пошла на розыски тролля.... Решила, что справлюсь с ним сама... Понимаете, я про них все читала.

У Рона выпала из рук палочка. Гермиона Грейнджер рассказывает учителю несусветные небылицы?

- Если б они меня не нашли, меня бы уже не было в живых. Гарри ткнул ему в нос волшебной палочкой, а Рон оглушил собственной же дубинкой по голове. За подмогой они бы сбегать не успели. Он уже собирался меня прикончить, когда они пришли.

Гарри и Рон постарались сделать вид, что рассказ этот им не в диковинку.

- Так... ну, в таком случае... - Мак-Гонаголл окинула всех троих пристальным взором. - Мисс Грейнджер, глупая вы девчонка, да как вам в голову могло прийти одолеть горного тролля в одиночку?

Гермиона понурила голову. У Гарри отнялся язык. Кто-кто, а Гермиона в последнюю очередь бы сделала что-либо вопреки правилам, и вот тебе на': стоит и делает вид, будто их нарушила - а все для того, чтобы выручить их из беды. Это как если бы Змейс детей конфетами вдруг угощать принялся.

- Мисс Грейнджер, с "Гриффиндора" будет снято за это пять баллов, - сказала госпожа Мак-Гонаголл. - Я весьма вами разочарована. Если вы никак не пострадали, то отправляйтесь в башню "Гриффиндор". Учащиеся завершают пир у себя в пансионах.

Гермиона вышла.

Мак-Гонаголл повернулась к Гарри и Рону:

- Ну что ж, от своих слов я не отказываюсь: вам действительно повезло... Но не каждый первоклассник решился бы вступить в бой со взрослым горным троллем. Каждый из вас заслужил "Гриффиндору" по пять баллов. Господин Дамблдор будет поставлен в известность. Можете идти.

Они поспешили покинуть помещение и ни слова не говоря поднялись на два этажа. Было облегчением убраться подальше от запаха тролля, не говоря уж обо всем остальном.

- Могли бы и больше десяти баллов дать, - проворчал Рон.

- Пяти, хочешь сказать, если учесть те, которые она с Гермионы сняла.

- Молодец: так нас из беды выручить, - признал Рон. - Хотя вообще-то мы же ее спасли.

- Спасать ее нам, может, и не пришлось бы, не замкни мы ее вместе с этим чудищем, - напомнил Гарри.

Они дошли до портрета Толстой дамы.

- Свиное рыло, - сказали они и вошли внутрь.

В общей комнате было шумно и многолюдно. Все доедали отправленные снизу яства. Гермиона же одиноко стояла у двери и поджидала их. Наступила очень неловкая пауза. Потом, не глядя друг на дружку, они сказали "спасибо" и каждый поспешил за тарелками.

Но с этого самого мгновения Гермиона Грейнджер стала им другом. Бывают случаи, пережив которые вместе, невозможно не полюбить друг друга, и повергнуть наземь двенадцатифутового тролля - один из таких случаев.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Квиддитч

Наступил ноябрь, и на дворе сильно похолодало. Горы вокруг школы приобрели серый цвет льда, а озеро стало словно закаленная сталь. Землю каждое утро покрывало инеем. Из верхних окошек видно было, как оттаивает метлы на квиддитчном поле укутанный в длинное молескиновое пальто Хагрид - в кроличьих рукавицах и громадных бобровых сапогах.

Наступил сезон квиддитча. В субботу, после нескольких недель тренировок, Гарри выйдет играть в своем первом матче: "Гриффиндор - Слизерин". В случае победы "Гриффиндора" они бы поднялись в пансионском первенстве на второе место.

Мало кто видел Гарри в игре, поскольку Вуд решил, что Гарри, как тайное оружие, нужно держать... ну, в тайне. Но весть о том, что он играет ловцом, каким-то образом выплыла наружу, и Гарри не знал, что хуже: когда ему говорили, что он сыграет блестяще или что будут бегать под ним с матрасом.

Истинной удачей обернулась для Гарри дружба с Гермионой. Он сам не знал, как расправился бы без нее со всей своей домашней работой, - при всех этих квиддитчных тренировках в последнюю минуту, на которые их загонял Вуд. Еще она дала почитать книжку "С квиддитчем из века в век", оказавшуюся очень интересной.

Из нее Гарри узнал, что существует 700 способов нарушить правила в квиддитче и что все они до единого были применены во время матча за кубок мира в 1473 году; что ловцами обычно бывают самые маленькие и шустрые игроки, и что именно с ними, пожалуй, и происходят самые серьезные травмы в квиддитче; что, хотя при игре в квиддитч редко кто погибал, случалось, что судьи внезапно пропадали и обнаруживались лишь спустя несколько месяцев в пустыне Сахара.

С тех пор, как Гарри и Рон спасли Гермиону от горного тролля, она гораздо спокойней стала относится к нарушениям правил, отчего с ней было намного приятней общаться. Накануне первого квиддитчного матча все трое вышли на переменке на студеный двор, и она наколдовала им яркий синий огонек, который можно было таскать с собой в банке из-под варенья. Они стояли к нему спиной и грелись, когда через двор прошел Змейс. Гарри сразу заметил, что он хромает. Они с Роном и Гермионой придвинулись поплотнее друг к дружке, чтобы загородить огонек: наверняка, это окажется неразрешенным. К несчастью, что-то в их виноватых лицах зацепило глаз Змейса. Он, хромая, подошел. Огонька он не увидел, но явно искал, к чему бы придраться.

- Что это у тебя, Поттер?

Это была книга "С квиддитчем из века в век". Гарри показал.

- Библиотечные книги выносить из школы не положено, - сказал Змейс. - Отдай сюда. Пять баллов с "Гриффиндора".

- Да он сам только что выдумал это правило, - в сердцах пробормотал Гарри, когда Змейс захромал прочь. - А что это у него с ногой?

- Не знаю, но надеюсь - болит, - с горечью ответил Рон.

В тот вечер в общей комнате Гриффиндора было очень шумно. Гарри, Рон и Гермиона сидели вместе у окна. Гермиона проверяла у Гарри и Рона домашнюю работу по заклинаниям. Она ни за что не хотела давать списать ("Как же вы тогда хоть чему-нибудь научитесь?"), но, попросив ее прочитать работу, они все равно добивались от нее правильного ответа.

Гарри не сиделось на месте. Ему хотелось забрать "С квиддитчем из века в век", чтобы было чем вытеснить из головы переживания о завтрашнем дне. Чего ему бояться Змейса? Он встал и сказал Рону с Гермионой, что пойдет попросит у Змейса книгу.

- Чур меня, - ответили они хором, но Гарри подумал, что при других учителях Змейс, наверно, ему не откажет.

Он добрался до учительской и постучал. Ответа не было. Он постучал еще раз. Ничего.

А вдруг Змейс забыл книгу здесь? Проверить бы. Он нажал на дверь и заглянул в образовавшуюся щелку - глазам его предстала жуткая картина.

В кабинете были только Змейс с Филчем, и больше никого. Змейс придерживал платья у себя над коленями. Одна нога у него была окровавлена и искалечена. Змейсу подавал бинты Филч.

- Вот тварь, - говорил Змейс. - Попробуй уследи глазами сразу за всеми ее головами...

Гарри уже хотел было беззвучно прикрыть дверь, как вдруг...

- ПОТТЕР!

Лицо у Змейса искривилось от ярости и он быстро отпустил платья, чтобы прикрыть ногу. Гарри поперхнулся:

- Я просто хотел спросить: можно мне забрать свою книгу?

- ВОН ОТСЮДА! ВОН!

Гарри ушел, пока Змейс не снял с Гриффиндора еще больше баллов. Он опрометью бросился наверх.

- Отдал? - спросил Рон у подошедшего Гарри. - Что такое?

Тихим шепотом Гарри рассказал им об увиденном.

- Понимаете, что это значит? - еле дыша закончил он. - В канун дня всех святых он пытался пробраться мимо той трехголовой собаки! Вот куда он направлялся, когда мы его с тобой видели: он охотится за тем, что она стережет! И готов спорить на свою метлу, что это он и запустил того тролля - чтобы внимание отвлечь!

У Гермионы расширились глаза.

- Нет... не может быть, - сказала она. - Я знаю, человек он не из самых приятных, но не стал бы покушаться на то, что хранит у себя Дамблдор.

- Ой, Гермиона, ну, честное слово! Ты что, думаешь, все учителя - святые, что ли? - огрызнулся Рон. - Я согласен с Гарри. От Змейса чего угодно можно ожидать. Но за чем он охотится? Что стережет эта собака?

Когда Гарри лег спать, то в голове у него гудел тот же самый вопрос. Невиль громко храпел, а Гарри никак не мог уснуть. Он попытался опорожнить голову - ему нужно было выспаться обязательно: через несколько часов у него первый квиддитчный матч, - но выражение на лице у Змейса, когда тот понял, что Гарри увидел его ногу, забыть было нелегко.

Следующее утро рассвело очень яркое и холодное. Большой зал был полон восхитительного запаха жареной колбасы и радостного гомона всех в предвкушении доброго квиддитчного матча.

- Тебе надо позавтракать.

- Я ничего не хочу.

- Ну хоть кусочек сухарика, - упрашивала Гермиона.

- Я не хочу есть.

Чувствовал Гарри себя ужасно. Через час ему выходить на поле.

- Гарри, тебе нужно сил набраться, - сказал Шеймус Финниган. - Ловцам всегда больше всех от противников достается.

- Спасибо, Шеймус, - ответил Гарри, глядя, как тот буровит себе на сосиски гору соуса.

К одиннадцати часам было похоже на то, что на трибунах вокруг квиддитчного поля собралась вся школа. Многие прихватили бинокли. Хоть и были сиденья подняты высоко в воздух, рассмотреть, что там происходит, было порой нелегко.

Рон и Гермиона сели на верхнем ряду с Невилем, Шеймусом и Дином - болельщиком за "Вест-Хэм". Они подготовили Гарри сюрприз: на одной из испорченных Паршивцем простыней написали большой лозунг "Поттера - в Президенты!", а Дин - неплохой художник - пририсовал внизу большого гриффиндорского льва. Потом Гермиона напустила одно хитрое заклинаньице, так что краска стала переливалаться всеми цветами радуги.

Тем временем в раздевалке Гарри и остальные члены команды переодевались в алые квиддитчные мантии (слизеринцы выйдут играть в зеленом).

Вуд прокашлялся для тишины.

- Ну ладно, парни, - сказал он.

- И девушки, - добавила гоняла Анджелина Джонсон.

- И девушки, - согласился Вуд. - Вот оно.

- То самое, - сказал Фред Визли.

- Чего мы все ждали, - продолжил Джордж.

- Речь Оливера мы знаем наизусть, - обернулся Фред к Гарри, - мы в прошлом году в команде были.

- Замолчите, оба, - сказал Вуд. - Лучше команды у "Гриффиндора" уже сколько лет не было. Мы победим. Я знаю.

Он окинул их всех яростным взором, словно говоря: "А не то..."

- Ну ладно. Пора. Удачи вам всем.

Гарри вышел из раздевалки вслед за Фредом и Джорджем и, надеясь, что коленки у него не подкосятся, под громкие приветственные крики пошел к полю.

Судила мадам Хуч. Она стояла с метлой в руке посреди поля в ожидании обеих команд.

- Так, ребята, от вас мне нужна честная хорошая игра, понятно? - сказала она, как только все собрались вокруг.

Гарри заметил, что обращается она в основном как будто к капитану слизеринцев - шестикласснику Маркусу Флинту. Вид Флинта навел Гарри на мысль, что в жилах у того есть примесь тролльской крови. Краем глаза он увидел колышущийся высоко над головами толпы лозунг со сверкающими словами "Поттера - в Президенты". Сердце у него подпрыгнуло. Он почувствовал себя храбрее.

- Прошу всех по метлам.

Гарри взобрался на свой "Метеор-2000".

Мадам Хуч громко дунула в серебряный свисток.

Пятнадцать метел взмыли все выше и выше в воздух. Началось.

- И квафлю тут же забирает Анджелина Джонсон из команды гриффиндорцев - какая великолепная гоняла эта девочка, да к тому же еще и довольно привлекательна...

- ДЖОРДАН!

- Простите, госпожа Мак-Гонаголл.

Матч комментировал друг двойняшек Визли - Ли Джордан - под неусыпным надзором госпожи Мак-Гонаголл.

- И вот она во весь опор несется там наверху... Точный пас Алисии Спиннет - неплохая находка Оливера Вуда, в прошлом году была в резерве... Снова Джонсон и... Нет, квафля - у слизеринцев, капитан слизеринцев Маркус Флинт забирает квафлю и - вперед!... Флинт летит словно коршун - сейчас он забь... Нет, остановлен превосходным маневром гриффиндорского стерегуна Вуда и квафля снова у гриффиндорцев... Вот гоняла Кэйти Белл из "Гриффиндора" красиво обошла Флинта снизу, дальше по полю и... АЙ!.. Вот больно-то, должно быть, было: удар по затылку блямсом... Квафля у слизеринцев... Адриан Пьюси несется во весь опор к кольцам, но заблокирован вторым блямсом, посланным в его сторону то ли Фредом, то ли Джорджем Визли - сам не пойму которым, - но в любом случае: хорошая игра гриффиндорского отбивалы, - и Джонсон снова завладела квафлей, перед ней чистое поле и - вперед!.. Она прямо-таки летит... Уклоняется от несущегося блямса... Перед ней кольца противника... Давай, Анджелина, давай... стерегун Блетчли пикирует на нее... промахивается... "ГРИФФИНДОР" ЗАБИВАЕТ ГОЛ!

Холодный воздух заполнился ликующими криками "Гриффиндора", а также воем и стонами слизеринцев.

- Эй, вы, там! Подвиньтесь-ка.

- Хагрид!

Рон с Гермионой потеснее прижались друг к дружке, чтобы Хагриду хватило места рядом с ними.

- С избушки со своей глядел. - Хагрид похлопал по большому биноклю у себя на шее. - Да это ж ить совсем не то, что со всей толпой-то, верно? Как там - шнырька-то еще не видать, а?

- Не-а, - ответил Рон. - У Гарри пока работенки не было.

- Ну, хоть от греха подальше держался, и то ладно.

Хагрид поднял бинокль и вгляделся в пятнышко на небе, которым был Гарри.

Высоко над ними Гарри парил над игрой, зорко оглядывая окрестности в поисках мало-мальского признака шнырька. Это было частью его и вудова плана игры.

- Держись в сторонке, пока не засечешь шнырек, - сказал ему Вуд. - Зачем нам подставлять тебя под удар раньше времени?

Когда Анджелина забила гол, Гарри излил чувства, выписав в воздухе пару мертвых петель. Сейчас он снова высматривал во все стороны шнырька. Раз ему попалась на глаза золотая вспышка, но она оказалось лишь зайчиком от часов одного из Визли, а раз в его сторону надумал пройтись разошедшийся блямс, похожий не столько на мяч, сколько на пушечное ядро, - но Гарри увильнул от него, и вдогонку за блямсом примчался Фред Визли.

- Нормально, Гарри? - успел крикнуть он, яростно отбивая блямс в Маркуса Флинта.

- Мяч у слизеринцев, - говорил Ли Джордан, - гоняла Пьюси обходит два блямса, двух Визли и гонялу Белл - и несется во весь опор к... Подождите-ка... Не шнырек ли это?

По толпе пробежал ропот, когда Адриан Пьюси бросил квафлю, увлеченно оглянувшись через плечо на золото, промелькнувшее у него мимо левого уха.

Гарри увидел его. В приливе огромного возбуждения он нырнул вниз вслед за струйкой золота. Увидел его и ловец слизеринцев Теренс Хиггз. Голова к голове неслись они во весь опор к шнырьку - все гонялы, казалось, думать забыли о том, что им положено делать, а лишь застыли в воздухе и смотрели.

Гарри оказался проворнее Хиггза - он увидал, как маленький круглый мячик с трепещущими крылышками метнулся вверх... поддал скорости...

БАМС!

Рев ярости эхом прокатился снизу от гриффиндорцев: Маркус Флинт намеренно заблокировал Гарри, метла у Гарри сбилась с курса, и он не на жизнь, а на смерть пытался удержаться на ней.

- Штрафной! - вопили гриффиндорцы.

Мадам Хуч сердито отчитала Флинта и назначила штрафной в кольца "Слизерина". Но в этой суматохе золотой шнырек, естественно, снова пропал из виду.

Внизу на трибунах орал не своим голосом Дин Томас:

- С поля его, судья! Красную карточку!

- О чем это ты, Дин? - спросил Рон.

- Красную карточку! - яростно ответил Дин. - В футболе покажут красную карточку - и ты удаляешься с поля!

- Так ведь это ж не футбол, Дин, - напомнил ему Рон.

Хагрид, однако, поддержал Дина.

- Пора бы им уж и поменять правила-то. Флинт-то ить запросто сшибить Гарри с воздуха мог.

Трудно приходилось Ли Джордану - не вставать ни на чью сторону.

- Итак... после этого наглого и отвратительного жульничества...

- Джордан! - прорычала Мак-Гонаголл.

- Я хотел сказать: после этого явного постыдного нарушения...

- Джордан, я тебя предупреждаю...

- Ну ладно, ладно. Флинт чуть не угробил гриффиндорского ловца, что может случиться со всяким, я уверен, и потому пенальти бьет "Гриффиндор", а именно - Спиннет, которая, как ни в чем ни бывало, промахивается, а мы продолжаем игру: мяч снова у гриффиндорцев.

Это случилось, когда Гарри увильнул еще от одного блямса, который, вращаясь, прошел в опасной близости от его головы. Метла вдруг устрашающе взбрыкнула. На долю секунды ему показалось, что он сейчас вылетит с нее. Он крепко ухватился за метловище обеими руками и коленями. Он еще ни разу такого не ощущал.

Опять. Метла словно пыталась сбросить его с себя. Но ведь так не бывает, чтобы "Метеор-2000" вдруг решил ни с того ни с сего сбросить с себя седока. Гарри хотел развернуться спиной к гриффиндорским кольцам: он уже подумывал попросить у Вуда тайм-аут... и тут обнаружил, что метла совершенно его не слушается. Он не мог ее развернуть. Он вообще не мог ею управлять. Она зигзагами носилась по воздуху и то и дело со свистом совершала яростные движения, от которых он чуть не вылетал с метловища.

А Ли все комментировал.

- Мяч у слизеринцев... квафля у Флинта... обходит Спиннет... обходит Белл... сильный удар в лицо блямсом - надеюсь, ему сломало нос - шучу, госпожа Мак-Гонаголл... слизеринцы бьют по кольцу... ой, нет...

Слизеринцы ликовали. Никто, похоже, не замечал, что метла Гарри ведет себя как-то странно. Она медленно уносила его все выше и дальше от игры, дергаясь и взбрыкивая на ходу.

- Что это там Гарри затеял? - бормотал Хагрид - он смотрел на него в бинокль. - Кабы я не знал что к чему, дак сказал бы, что он управление потерял над своей метлой... но этого ж быть не может....

Вдруг повсюду на трибунах люди стали показывать на Гарри. Его метла начала летать кругами, и он из последних сил пытался удержаться на ней. Вдруг вся толпа ахнула. Метла Гарри неистово взбрыкнула, и Гарри соскользнул с нее. Теперь он висел, держась за нее только одной рукой.

- Может, с ней что-то случилось, когда Флинт его заблокировал? - прошептал Шеймус.

- Не может быть, - дрожащим голосом ответил Хагрид. - Метле помешать ничего не в силах, окромя разве что мощной черной магии - а с "Метеором-2000" этого сделать ни одному ребенку не под силу.

При этих словах Гермиона выхватила у Хагрида бинокль, но, вместо того, чтобы посмотреть вверх на Гарри, она стала лихорадочно обшаривать взглядом толпу.

- Ты чего? - простонал Рон с посеревшим лицом.

- Я так и знала, - ахнула Гермиона. - Змейс... Смотри.

Рон выхватил бинокль. Змейс был прямо посредине трибун напротив. Он словно приклеился глазами к Гарри и что-то непрерывно бормотал себе под нос.

- Он что-то делает: на метлу порчу насылает, - сказала Гермиона.

- Что нам делать?

- Это моя забота.

Не успел Рон промолвить хоть слово, как Гермиона исчезла. Рон снова развернул бинокль на Гарри. Метла у того вибрировала так, что вряд ли он на ней долго продержится. Вся толпа была на ногах, в ужасе глядя на братьев Визли, которые подлетели, чтобы попробовать перетащить Гарри на какую-нибудь из своих метел, но безуспешно: стоило им приблизиться, как метла Гарри подскакивала еще выше. Они немного спустились и кружили теперь под ним, явно в надежде поймать его, если он упадет. Маркус Флинт завладел квафлей и забил пять голов, но никто этого не заметил.

- Давай же, Гермиона, - в отчаянии бормотал Рон.

Гермиона пробивалась по трибунам туда, где стоял Змейс, и сейчас со всех ног неслась вдоль ряда у него за спиной; она даже не остановилась извиниться, когда сшибла господина Квиррелла, так что тот нырнул головой в передний ряд. Добежав до Змейса, она присела на корточки, вытащила палочку и прошептала несколько отборных словечек. С ее палочки стрельнули Змейсу на краешек мантии ярко-синие язычки пламени.

Понадобилось секунд тридцать, прежде чем Змейс сообразил, что горит. Внезапный вопль сказал ей, что задача выполнена. Соскоблив с него огонь в маленькую баночку и сунув ее в карман, она стала карабкаться обратно вдоль ряда: теперь Змейс так и не узнает, что случилось.

Этого оказалось достаточно. Вверху в воздухе Гарри вдруг снова смог взобраться верхом на метлу.

- Невиль, уже можно смотреть! - сказал Рон.

Последние пять минут Невиль всхлипывал в куртку Хагриду.

Гарри стрелой летел к земле, когда толпа увидела, как он хлопнул себя рукой по губам, словно его затошнило... на поле он шлепнулся на четвереньках... кашлянул - и в руку ему выпало что-то золотое.

- Шнырек - у меня! - крикнул Гарри, размахивая им над головой, и игра закончилась полным смятением.

- Он его не поймал, он его чуть не заглотил, - все еще выл Флинт через двадцать минут - но кому какое дело? Гарри не нарушил никаких правил, и Ли Джордан все еще со счастливым видом выкрикивал результаты: сто семьдесят - шестьдесят в пользу Гриффиндора.

Гарри, однако, этого уже не слышал. В избушке Хагрида ему опять заваривалась чашка крепкого чаю, - ему и Рону с Гермионой.

- Это всё Змейс, - объяснял Рон. - Мы с Гермионой увидели. Он порчу тебе на метлу насылал: бормочет-бормочет, а сам всё глаз с тебя не сводит.

- Чушь, - сказал Хагрид, не слыхавший ни слова из того, что происходило рядом с ним на трибунах. - На кой ляд бы вдруг Змейсу это понадобилось?

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, недоумевая, что ответить. Гарри решился на правду.

- Я кое-что про него разузнал, - сказал он Хагриду. - В канун дня всех святых он пытался пробраться мимо того трехголового пса. Пес его покусал. Мы думаем, что он хотел украсть то, что этот пес стережет.

Хагрид выронил из рук заварник.

- Как вы про Пушистика узнали? - спросил он.

- Пушистика?

- А... ну да... это ж мой... я его в прошлом году в трактире купил у парнишки у одного из Греции... а Дамблдору на время дал - посторожить...

- Ну-ну? - заинтересованно сказал Гарри.

- Нет, ни о чем меня не спрашивайте, - хрипло сказал Хагрид. - Это тайна за семью печатями, вот.

- Но ведь Змейс пытается это украсть.

- Чушь, - снова сказал Хагрид. - Змейс - хогвартский учитель, он никогда на такое не пойдет.

- А почему же он тогда Гарри убить пытался? - воскликнула Гермиона. Сегодняшние события явно изменили ее мнение о Змейсе. - Уж я-то знаю, когда при мне порчу или сглаз насылают, Хагрид: я все про них прочитала! Нужно смотреть, не отрывая глаз, а Змейс ни разу не моргнул - я сама видела!

- Да говорю вам, обознались вы! - горячился Хагрид. - Я не знаю, почему так себя вела метла у Гарри, но Змейс не стал бы покушаться на жизнь ученика! Слушайте-ка, вы трое: вы cуете свой нос в дела, которые вас не касаются. Это опасно. Забудьте-ка вы про эту собаку да про то, что она стережет, это касается только господина Дамблдора с Николой Фламелем, и...

- Ага! - сказал Гарри, - так тут еще и Никола Фламель какой-то замешан, да?

Хагрид был в бешенстве на самого себя.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Зеркало "Эризед"

Близилось рождество. Однажды утром в середине декабря Хогвартс проснулся и обнаружил себя под несколькими футами снега. Озеро замерзло камнем, а двойняшек Визли наказали за то, что они заколдовали несколько снежков, так что те носились повсюду за Квирреллом, отскакивая от затылка его чалмы. Немногих сов, сумевших с боем пробиться через штормовое небо с почтой, Хагриду пришлось выхаживать к жизни, прежде чем они смогли улететь назад.

Все ждали и никак не могли дождаться начала каникул. Хотя в очагах общей комнаты "Гриффиндора" и в Большом Зале ревело пламя, продуваемые сквозняком коридоры стали ледяными, а окнами в классах громыхал жестокий ветер. Хуже всего было в подвальных темницах на уроках у Змейса, где дыхание паром поднималось у них перед лицами, и они как можно ближе придвигались к своим горячим котлам.

- Как мне жаль, - сказал однажды на зельях Драко Малфой, - всех тех, кому на рождество придется остаться в Хогвартсе - оттого что дома они никому не нужны.

Говоря это, он смотрел через весь класс на Гарри. Крабб с Гойлом засмеялись. Гарри отмерял порошок из игл морского ерша и не обращал внимания. С того матча Малфой стал еще противнее. В ярости от проигрыша слизеринцев, он попытался рассмешить всех тем, как следующим ловцом после Гарри станет большеротая древесная лягушка. Но потом увидел, что никому это не смешно: все были под таким впечатлением от того, как Гарри удалось удержаться верхом на взбесившейся метле. Тогда полный зависти и гнева Малфой снова принялся донимать Гарри тем, что у того нет настоящей семьи.

Гарри действительно не собирался ехать на рождество на Бирючиновый проезд. Неделю назад госпожа Мак-Гонаголл обходила всех, составляя список учащихся, остающихся на каникулы в школе, и Гарри тут же записался. Он ничуть себя не жалел: это рождество, наверно, станет самым лучшим, какое у него только было. Рон с братьями тоже остались, потому что мистер и миссис Визли уезжали в Румынию - в гости к Чарли.

Покинув темницы в конце зелий, они обнаружили, что коридор им загораживает большущая елка. Торчащие снизу две огромных ноги, а также громкое пыхтенье сказали им, что за елкой скрывается Хагрид.

- Эй, Хагрид, тебе помочь? - спросил Рон, просовывая голову между ветками.

- Не... Сам справлюсь. Спасибо, Рон.

- Не могли бы вы освободить дорогу? - послышался сзади холодный протяжный голос Малфоя. - Что, Визли, никак подзаработать решил? Сам, наверно, лесником стать мечтаешь, когда Хогвартс окончишь - избушка Хагрида-то, наверно, хоромами кажется по сравнению с тем, к чему привыкла твоя семья.

Рон бросился на Малфоя в тот самый момент, когда по ступенькам стал подниматься Змейс.

- ВИЗЛИ!

Рон отпустил грудки халата Малфоя.

- Его подначили, господин Змейс. - высунул из-за елки огромное волосатое лицо Хагрид. - Малфой семью его оскорбил.

- Как бы там ни было, а драка - против правил Хогвартса, Хагрид, - шелковым голосом ответил Змейс. - Пять баллов с "Гриффиндора", Визли, и скажи спасибо, что не больше. Проходите, не задерживайте.

Малфой, Крабб и Гойл грубо протолкнулись мимо елки, разбрасывая повсюду иголки и лыбясь до ушей.

- Ну, попадется он мне, - скрежетал зубами Рон в спину Малфою, - доберусь я до него не сегодня-завтра...

- Я их обоих терпеть не могу, - сказал Гарри, - что Малфоя, что Змейса.

- Ну-ну, выше голову, ребятки: рождество ж ить на носу, как-никак, - сказал Хагрид. - Знаете что, - пойдемте-ка со мной: на Большой Зал посмотрите - там загляденье да и только.

И они все втроем пошли за Хагридом и елкой в Большой Зал, где хлопотали украшавшие его к рождеству учителя Мак-Гонаголл и Флитвик.

- А, Хагрид... последняя елка... Поставь ее вон в тот дальний угол, пожалуйста.

Вид Зала впечатлял. Все стены были увешали гирляндами из веток падуба и омелы, а по всей комнате возвышалось не больше и не меньше чем 12 новогодних елок - одни искрились крошечными сосульками, другие блистали сотнями свечей.

- Сколько вам до каникул-то еще осталось? - спросил Хагрид.

- Один день - и все, - ответила Гермиона. - А, кстати: Гарри, Рон, - у нас еще есть полчасика до обеда - в библиотеку бы сходить надо.

- А, да, точно. - Рон с трудом оторвал глаза от господина Флитвика: у того из волшебной палочки расцветали золотые шары, а он их затем развешивал по ветками новой елки.

- В библиотеку? - спросил Хагрид, выходя вслед за ними из зала. - Перед самыми-то каникулами? Не перезанимаетесь?

- Да не - мы не заниматься, - беспечно ответил Гарри. - С тех самых пор, как ты упомянул о Николе Фламеле, мы все пытаемся выяснить, кто это такой.

- Чего-о? - оторопел Хагрид. - Послушайте-ка... я же ведь вам сказал... бросьте вы эту затею. Не вашего ума это дело - чего этот пес стережет.

- Мы просто хотим узнать, кто такой Никола Фламель, и все, - сказала Гермиона.

- Если только ты сам не пожелаешь нам сказать и избавить от хлопот? - добавил Гарри. - А то мы уже сотни книг, наверно, перерыли, а всё нигде найти его не можем... Просто намекни нам - я знаю, что это имя я где-то читал.

- Ничего я вам не скажу, - наотрез отказался Хагрид.

- Придется тогда искать самим, - сказал Рон, и, оставив раздосадованного Хагрида, они поспешили в библиотеку.

Они и впрямь обшаривали книги в поисках Фламеля с тех самых пор, как это имя сорвалось с языка у Хагрида: как еще оставалось им узнать, за чем охотится Змейс? Дело только в том, что очень трудно решить, с чего начать, не зная, чего такого мог натворить этот Фламель, что попал в книгу. В "Великих чародеях двадцатого века" его не было, не было и в "Знаменитых магах нашего времени"; отсутствовал он и в "Важнейших открытиях современного колдовства", и в "Исследовании последних достижений в области волшебства". Да и потом надо, конечно, учитывать и сам размер библиотеки: десятки тысяч книг, тысячи полок, сотни узких проходов.

Гермиона достала список тем и заглавий, которые решила обыскать, а Рон прошествовал вдоль стеллажей и принялся вынимать книги с полок наобум. Гарри направил стопы к "Особому отделу". Ему уже некоторое время нет-нет да и закрадывалась в голову мысль: не затесался ли Фламель куда-нибудь туда? К сожалению, для того, чтобы хоть одним глазком заглянуть в одну из особоотдельских книг, необходимо было специальное разрешение за подписью одного из учителей, а он знал, что ему такое ни за что не дадут. В книгах этих содержалась могущественная черная магия, которой никогда не обучали в Хогвартсе, а лишь изучали старшеклассники, проходящие углубленный курс "Защиты от черной магии".

- Что ты здесь ищешь, мальчик?

- Ничего, - ответил Гарри.

Библиотекарша мадам Пинс пригрозила ему метелкой из перьев:

- Тогда тебе лучше выйти отсюда. Ну-ка - вон!

Досадуя, что не смог вовремя придумать какой-нибудь отговорки, Гарри вышел из библиотеки. С Роном и Гермионой они уже договорились, что у мадам Пинс лучше не спрашивать, где искать Фламеля. Они понимали, что она наверняка сможет им все рассказать, но не хотели рисковать: вдруг об их замыслах прослышит Змейс.

Гарри дожидался за дверью в коридоре, чтобы узнать, отыскали ли что-нибудь остальные, но особых надежд не питал. Искали они уже две недели, но так как у них лишь урывками выпадали моменты между уроками, неудивительно, что они еще ничего не обнаружили. Им нужен был добрый долгий обыск - и чтоб не стояла над душой мадам Пинс.

Спустя пять минут к нему, покачивая головами, вышли Рон с Гермионой. Они отправились на обед.

- Поищете, пока меня здесь не будет, ладно? - попросила Гермиона. - И отправьте сову, если что найдете.

- А ты у родителей спросить можешь: может, они знают, кто такой Фламель, - предложил Рон. - У них-то спросить неопасно.

- Еще бы: ведь они зубные врачи, - ответила Гермиона.

Начались каникулы, и у Рона с Гарри наступила такая веселая пора, что Фламель почти начисто вылетел у них из головы. Спальня осталась в их полном распоряжении, а в общей комнате было намного безлюднее обычного, так что можно было занимать у камина самые лучшие кресла. Они часами сидели, поедая все, что только накалывалось на вилку для тостов - хлеб, булочки, зефир - и строили коварные планы, как бы сделать так, чтобы Малфоя исключили: говорить об этом была потеха, пусть даже этим планам и не суждено было сбыться.

Еще Рон принялся учить Гарри играть в колдовские шахматы. Они были точно такие же, как у балвинов, только фигурки были живые, и игра больше походила на командование войсками в битве. У Рона фигурки были очень старые и потрепанные. Как и все его имущество, они раньше принадлежали кому-то из родных: в данном случае - дедушке. Но старые фигурки вовсе не были недостатком. Рон знал их так хорошо, что у него никогда не возникало труда добиться от них всего, что он пожелает.

Гарри же фигурки дал поиграть Шеймус Финниган, и они ему нисколечки не доверяли. Игроком он был еще неважным, и они вечно кричали ему всякие разные советы, а это только сбивало с толку.

- Куда ты меня посылаешь: не видишь, что ли - там у него конь? Отправь вон его - без него мы запросто обойдемся.

В канун рождества Гарри лег спать в предвкушении, как он завтра всласть наестся и вдоволь повеселится, но совершенно не ожидая подарков. Проснувшись же спозаранку, он первым делом увидел у себя в ногах небольшую горку свертков.

- С рождеством, - сквозь сон пробормотал Рон, когда Гарри выбрался из постели и натянул халат.

- Тебя так же, - отозвался Гарри. - Ты только посмотри - мне кто-то подарки подарил!

- А ты чего ожидал, голова садовая? - спросил Рон, оборачиваясь к собственной горе, которая была гораздо выше, чем у Гарри.

Гарри взял в руки самый верхний сверточек. Он был в толстой оберточной бумаге, каракули сверху сообщали: "Гарри - от Хагрида". Внутри оказалась грубо вырезанная из дерева дудочка. Хагрид явно выстругал ее сам. Гарри дунул в нее: звук немножко смахивал на сову.

Во втором, очень маленьком свертке была записка:

"Твое послание получили и прилагаем рождественский подарок. Дядя Вернон и тетя Петуния."

К записке была скотчем приклеена монетка в пятьдесят пенсов.

- Вот спасибо-то, - сказал Гарри.

Рона пятидесятипенсовик прямо-таки очаровал.

- Ну и ну! - сказал он. - Вот это форма! Это что - деньги такие?

- Можешь себе взять. - Гарри засмеялся над довольным видом Рона. - Хагрид, тетя с дядей... А от кого же эти?

- От кого вон тот, я, кажется, знаю. - Рон слегка зарделся и показал на очень комкастый сверток. - От мамы. Я ей говорил, что тебе подарка ждать не от кого, и... Ой, нет, - простонал он. - Она связала тебе "визли-свитер".

Гарри надорвал сверток и увидел толстый изумрудно-зеленый свитер ручной вязки, а также большую коробку домашнего шербета.

- Она нам каждый год по свитеру вяжет, - сказал Рон, развертывая свой, - и мне всю жизнь - бордовый.

- Какая она молодец, - отозвался Гарри, пробуя шербет - очень вкусный.

В следующем подарке тоже оказались сладости: большая коробка шоколадных лягушек от Гермионы.

Оставался лишь один подарок. Гарри взял его в руки и ощупал. Тот был очень легким. Он развернул его.

Что-то серебристо-серое полилось, соскользнуло на пол и улеглось там, поблескивая складками. Рон так и ахнул.

- Я про них слыхал, - сказал он притихшим голосом, выронив коробку "драже на любой вкус" от Гермионы. - Если это правда то, о чем я думаю... это - большая редкость и ценности необычайной.

- Что это?

Гарри подобрал с пола светящуюся серебристую ткань. Наощупь она была предиковинная - словно вотканная в ткань вода.

- Это - мантия-невидимка, - ответил Рон с благоговейным выражением на лице. - Я уверен в этом... Примерь ее.

Гарри набросил мантию на плечи, и Рон вскрикнул:

- Да! Посмотри вниз!

Гарри посмотрел себе на ноги, но их не было. Он бросился к зеркалу. Так и есть: на него смотрит отражение - одна подвешенная в воздухе голова, а тела не видно вовсе. Он натянул мантию на голову, и отражение пропало полностью.

- Записка! - вдруг сказал Рон. - Из нее выпала записка!

Гарри стянул с себя мантию и подобрал письмо. Убористым, витиеватым почерком, какого он еще ни разу не видал, были написаны следующие слова:

"Отец твой оставил ее у меня еще при жизни.

Пора бы ей уже вернуться к тебе.

Употреби во благо.

Желаю веселого рождества."

Подписи не было. Гарри уставился на записку. Рон любовался мантией.

- Я бы что угодно отдал за одну такую, - сказал он. - Что угодно. Ты чего?

- Ничего, - ответил Гарри.

Странное чувство возникло у него. Кто прислал ему эту мантию? Неужели она и впрямь когда-то принадлежала отцу?

Не успел он сказать или подумать еще хоть что-то, как дверь распахнулась и в спальню вихрем влетели Фред с Джорджем. Гарри побыстрее убрал мантию с глаз подальше. Не хотелось ему пока делиться ей с кем-то еще.

- С рождеством, ребята!

- О, смотри-ка: Гарри тоже "визли-свитер" достался!

Фред с Джорджем были в голубых свитерах: один с большой буквой "Ф", другой - с буквой "Д".

- А у Гарри-то получше, чем у нас, - заметил Фред, беря в руки свитер Гарри. - Для тех, кто не из семьи, она явно больше старается.

- А ты почему свой не надел, Рон? - требовательным тоном спросил Джордж. - Давай-давай, надевай: они симпатичные и теплые.

- Не люблю я бордовый,- нехотя простонал Рон, натягивая через голову свитер.

- На твоем буквы нет, - констатировал Джордж. - Видимо, она считает, что ты свое имя не забудешь. А мы тоже не дураки - мы-то знаем, что нас звать Дред и Фордж.

- Что за шум?

В дверь просунулась голова Перси Визли и неодобрительно посмотрела на них. Он явно сам был в процессе разворачивания своих подарков, так как тоже держал на руке комкастый свитер, который у него тут же выхватил Фред.

- "П" - значит префект! Надевай, Перси, давай, - мы уже все в своих! Гарри и то получил один.

- Я... не... хочу, - глухим голосом говорил Перси, пока двойняшки напяливали ему через голову свитер, сбив при этом набок очки.

- И с префектами ты сегодня сидеть не будешь, - сказал Джордж. - Рождество - праздник семейный.

Они под конвоем выпроводили Перси из комнаты - руки у того были пригвождены к бокам свитером.

Гарри еще в жизни не ел такого рождественского обеда. Сотня жирных жареных индеек; горы жареной и вареной картошки; блюда сосисок; супницы гороха в масле, серебряные "лодочки" с густым, жирным подливом и клюквенным соусом - и стопки волшебных хлопушек через каждые несколько футов на столе. Эти фантастические праздничные сюрпризы были не чета хлипким балвинским, что обыкновенно покупали Дёрзли: с мелкими пластмассовыми игрушками да хрупкими бумажными шапками внутри. Гарри с Фредом дернул волшебную хлопушку и та не просто хлопнула, а бабахнула, словно пушка, окутав всех облаком синего дыма - изнутри вылетела контр-адмиральская фуражка и несколько живых белых мышей. За Высоким столом Дамблдор обменял свой колдовской колпак на шляпку с цветочками и весело посмеивался над анекдотом, который ему только что рассказал Флитвик.

За индейкой последовали пылающие рождественские пудинги. Перси чуть зуб себе не сломал о попавшийся ему в куске запеченный серебрянный сикл. У Гарри на глазах лицо Хагрида краснело все больше и больше, а он требовал себе еще и еще вина, кончив тем, что поцеловал в щечку учительницу Мак-Гонаголл - причем та, к изумлению Гарри, хихикнула и покраснела - в цилиндре набекрень.

Когда Гарри наконец отошел от стола, в руках у него было полно сюрпризов из хлопушек, в том числе пачка нелопающихся светящихся воздушных шариков, коробка "Вырасти сам бородавки", и набор своих собственных фигурок для колдовских шахмат. Белые мышки куда-то пропали, и у Гарри было недоброе чувство, что все они в конце концов попадут на рождественский обед к Миссис-Норрис.

Послеобеденную пору Гарри с братьями Визли провели весело, затеяв на школьном дворе яростную битву снежками. Потом, продрогшие, промокшие и запыхавшиеся, они вернулись к очагу в общую комнату Гриффиндора, где Гарри обновил свои фигурки, с треском проиграв Рону. Ему думалось, что он, наверно, не проиграл бы с таким треском, не подсказывай ему столь усердно Перси.

После ужина из бутербродов с индюшатиной, булочек, бисквитов в сиропе и рождественского торта все почувствовали себя такими полными и сонными, что перед сном у них ни на что не хватало сил, кроме как сидеть и смотреть на Перси, который гонялся по всей гриффиндорской башне за Фредом и Джорджем, стащившими у него префектский значок.

Это рождество было самым лучшим в жизни Гарри. И все же весь день его то и дело донимала какая-то задняя мысль. Лишь забравшись в постель, он смог вволю о ней надуматься - о мантии-невидимке и о том, кто ее прислал.

Рон был битком набит индюшатиной и тортом и ни о чем таинственном переживать был не в состоянии: он уснул почти сразу, как только задернул балдахин. Гарри перегнулся и вытащил из-под кровати мантию.

Мантия отца... ее носил отец. Гарри дал ткани стечь по рукам: глаже шелка, легкая, словно воздух. "Употреби во благо", - написано в записке.

Испытать бы ее. Он выскользнул из кровати и запахнул мантию вокруг. Взглянув на ноги, он увидел лишь свет луны и тени. Чувство было предиковинное.

"Употреби во благо".

Вдруг с Гарри слетели остатки сна. В этой мантии перед ним как на ладони открывался весь Хогвартс. Его окатила волна возбуждения, пока он стоял так в темноте и тишине. Он может пойти в ней куда душе угодно, куда ему только заблагорассудится, и Филчу ни за что про это не разузнать.

Что-то пробормотал во сне Рон. Разбудить его? Что-то удержало его... Мантия отца... Он чувствовал, что в этот раз - самый первый - ему хочется побыть в ней одному.

Он украдкой выбрался из спальни, спустился по лестнице, пересек общую комнату, и выбрался через дверь-портрет.

- Кто там? - проскрипела Толстая Дама.

Гарри не ответил. Он быстро зашагал по коридору.

Куда пойти? Он стал с бьющимся сердцем и задумался. И вдруг его осенило: особый отдел библиотеки. Он сможет читать там, сколько захочет, сколько понадобится для того, чтобы выяснить, кто же такой Фламель. Он тронулся в путь, на ходу запахивая поплотнее мантию-невидимку.

В библиотеке стояла кромешная тьма и было очень жутко. Гарри зажег фонарь, чтобы осветить себе путь вдоль рядов книг. Казалось, будто фонарь сам плывет по воздуху, и, хотя Гарри чувствовал его рукой, от зрелища этого у него по спине поползли мурашки.

Особый отдел был в самом конце библиотеки. Аккуратно переступив через веревочку, отгораживавшую эти книги от остальной библиотеки, он поднял фонарь и стал читать заглавия на корешках.

По ним он понял не много. Облупившиеся, выгоревшие золотые буквы слагали слова на языках, понять которые Гарри был не в состоянии. У некоторых вообще не было заглавий. На одной книге темнело пятно, до жути походившее на кровь. У Гарри зашевелились на затылке волосы. Возможно, он лишь воображал, а может и нет, но ему чудилось, будто от книг доносится слабый шепоток, словно они сами знали, что здесь кто-то, кому не положено.

С чего-то нужно начинать. Он осторожно поставил фонарь на пол и поискал на нижней полке книжку поинтереснее на вид. На глаза ему попался большой черно-серебряный фолиант. Он еле-еле вытащил его, - тот был очень тяжелый, - и, удерживая на коленке, дал раскрыться.

Пронзительный, душераздирающий вопль разорвал тишину: вопила книга! Гарри захлопнул ее, но вопль не прекратился - он так и продолжался на одной высокой, непрерывной, оглушительной ноте. Гарри отшатнулся, споткнулся о фонарь - тот упал и тут же потух. Он запаниковал, услышав, как за дверью по коридору приближаются чьи-то шаги; запихнув вопящую книгу обратно на полку, он бросился наутек. В дверях он застиг Филча - блеклые дикие глаза его посмотрели прямо сквозь Гарри, и тот прошмыгнул у него под вытянутой рукой и устремился по коридору, а вопли книги так и продолжали звенеть в ушах.

Внезапно он остановился перед высокими рыцарскими доспехами. Он до того увлекся, выбираясь из библиотеки, что не обращал внимания, куда бежит. Возможно и из-за темноты, но он вообще не мог сообразить, где он. Одни рыцарские доспехи, он знал, стоят возле кухни, но ведь он сейчас скорей всего этажей на пять выше.

- Вы просили меня обратиться прямо к вам, господин Змейс, если кто-либо будет бродить по ночам, а кто-то только что побывал в особом отделе библиотеки.

Гарри почувствовал, как от лица у него отхлынула кровь. Где бы он ни находился, Филч явно знал какой-то путь покороче, потому что его вкрадчивый, подобострастный голосок приближался - и, к ужасу Гарри, отвечал ему Змейс:

- В особом отделе? Ну, тогда он где-то рядом, далеко ему от нас не уйти.

Гарри так и прирос к месту, когда из-за угла впереди вышли Филч и Змейс. Они его, конечно, не видели, но коридор был узкий и если они подойдут слишком близко, то натолкнутся на него - мантия не лишала его твердости.

Он как можно тише попятился назад. Слева была приоткрыта дверь. Это - его единственная надежда. Затаив дыхание, он протиснулся сквозь щель, пытаясь не задеть саму дверь, и, к своему облегчению, в комнату ему удалось пробраться так, что они ничего не заметили. Они не сбавляя шага прошли мимо, а Гарри прислонился к стене, глубоко дыша и слушая, как их шаги замирают вдали. Он был на волоске, на волоске. Лишь через несколько секунд ему удалось различить что-то в комнате, куда он скрылся.

Она походила на заброшенный класс. У стен громоздились темные силуэты парт и стульев, там же стояла перевернутая вверх дном мусорная корзина - но к стене напротив было прислонено что-то словно бы не отсюда, что-то, поставленное тут просто чтобы убрать с дороги.

Это было роскошное зеркало высотою до потолка в причудливой золотой рамке, покоящееся на двух когтистых лапах. Вдоль верхнего края шла резная надпись: "Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi". Поскольку Филча и Змейса слышно не было, паника у Гарри улеглась, и он приблизился к зеркалу, думая взглянуть на себя и вновь не увидеть отражения. Он шагнул и встал перед зеркалом.

Ему пришлось вскинуть ладони ко рту, чтобы не закричать. Он волчком развернулся. Сердце у него сейчас билось гораздо бешенее, чем когда завопила книга: в зеркале он увидел не только себя, но и еще целую толпу людей у себя за спиной.

Однако в комнате было пусто. Учащенно дыша, он вновь медленно повернулся к зеркалу.

Вот он, отражается в зеркале, белый от испуга, а у него за спиной отражается еще по меньшей мере человек десять. Гарри бросил взгляд через плечо - там никого не было. Или они такие же невидимки, как и он? Может, он стоит в комнате, полной невидимых людей, а фокус зеркала - в том, что оно отражает всех: хоть невидимок, хоть нет?

Он вновь взглянул в зеркало. Прямо за его отражением стояла женщина - она улыбалась и махала ему рукой. Он протянул руку и нащупал за спиной воздух. Если бы она стояла там, то он коснулся бы ее - так близко друг к другу стояли их отражения, - но он ощутил лишь воздух: и она, и остальные существовали лишь в зеркале.

Женщина была очень симпатичной. Волосы у нее были темно-рыжие, а глаза... "Глаза у нее точь-в-точь, как у меня," - подумал Гарри, придвигаясь чуть ближе к стеклу. Ярко-зеленые... точно такой же формы; но тут он заметил, что она плачет, - улыбается, но в то же время плачет. Высокий, худой черноволосый мужчина, стоявший рядом, положил руку ей на плечи. Он был в очках, а волосы у него были лохматые-прелохматые. На затылке они стояли торчком, точь-в-точь как у Гарри.

Гарри сейчас был настолько близко к зеркалу, что носом чуть не касался своего отражения.

- Мама? - прошептал он. - Папа?

Они лишь смотрели на него и улыбались. И Гарри медленно вгляделся в лица других людей в зеркале и увидел другие пары зеленых глаз, как у себя, другие носы, как у себя, и даже маленького старичка, у которого, казалось, были гаррины выпирающие коленки: Гарри смотрел на свою семью - впервые в своей жизни.

Поттеры улыбались и махали Гарри руками, а он смотрел на них во все глаза, прижавшись руками к стеклу, словно надеясь провалиться прямо сквозь него и дотронуться до них рукой. Внутри у него была какая-то преогромная боль: наполовину - радость, наполовину - ужасная печаль.

Сколько он так простоял, он не знал сам. Отражения не таяли, а Гарри все глядел и глядел, пока его не вернул к действительности отдаленный шум. Оставаться тут нельзя, надо искать путь назад в спальню. Он оторвал взгляд от лица матери, прошептал: "Я вернусь", - и выскользнул из комнаты.

- Мог бы и меня разбудить, - сердито сказал Рон.

- Можешь сходить со мной сегодня, я пойду туда вечером - я хочу показать тебе зеркало.

- Хотелось бы мне посмотреть на твоих маму с папой, - охотно согласился Рон.

- А мне - на твою семью, на всех Визли... Ты сможешь показать остальных своих братьев и вообще всех.

- Можешь наглядеться на них в любое время, - ответил Рон. - Приезжай к нам летом домой - и все дела. А вообще - может, оно только умерших показывает? Жалко только, Фламеля ты не нашел. Ешь ветчину-то или еще что-нибудь - что ты в рот-то ничего не берешь?

Гарри не елось. Он увидел своих родителей, а вечером увидит снова. Про Фламеля он почти и думать забыл. Это уже не казалось таким важным. Какая разница, что' стережет тот трехглавый пес? Что за беда, если Змейс и правда это украдет?

- Что с тобой? - спросил Рон. - Вид у тебя какой-то чудной.

Больше всего Гарри боялся: вдруг он не сможет во второй раз найти комнату с зеркалом? С Роном под мантией приходилось идти гораздо медленнее, чем прошлой ночью. Они попробовали воссоздать путь Гарри из библиотеки, и бродили по темным коридорам уже битый час.

- Я задубел, - сказал Рон. - Давай бросим все и вернемся назад.

- Нет! - прошипел Гарри. - Я знаю: это где-то здесь.

Они прошли мимо скользившего им навстречу привидения высокой ведьмы, но больше никого не увидели. Только Рон застонал, что у него закоченели ноги, как Гарри заметил рыцарские доспехи.

- Здесь... Вот здесь... Да!

Они толкнули дверь, и та открылась. Гарри скинул с плеч мантию и подбежал к зеркалу.

Вот они. Мать с отцом расцвели, увидев его.

- Видишь? - прошептал Гарри.

- Ничего не вижу.

- Смотри! Смотри: все здесь... Их тут видимо-невидимо....

- Я вижу только тебя.

- Посмотри в него, как надо: давай - встань, где я.

Гарри отступил в сторонку, но когда перед зеркалом встал Рон, семью свою он видеть перестал: только Рона в кашемировой пижаме.

Рон же уставился на свое отражение, словно привороженный.

- Посмотри на меня! - сказал он.

- Ты видишь вокруг себя всю свою семью?

- Нет... Я один... Но я не такой... Я - взрослее... И я - старший префект!

- Чего-чего???

- Да... У меня значок, как у Билла был... А в руках пансионский кубок и квиддитчный... Я еще и капитан квиддитчной команды.

Рон с трудом оторвал глаза от такого великолепного зрелища и возбужденно посмотрел на Гарри:

- Ты как думаешь: может, это зеркало будущее показывает?

- Ты что? У меня в семье все умерли... Дай-ка я еще раз посмотрю...

- Ты вчера весь вечер смотрел - дай мне немножко.

- Ты же просто квиддитчный кубок в руках держишь, что тут интересного-то? Я-то на родителей своих хочу посмотреть.

- Не пихайся...

Перепалке положил конец неожиданный шум в коридоре. Они и не подозревали, как громко разговаривают.

- Живее!

Только Рон набросил на них мантию, как из-за двери показались светящиеся глаза Миссис-Норрис. Рон с Гарри застыли на месте, и в голове у них крутилась одна и та же мысль: действует ли мантия на кошек? После того, что показалось им веком, она развернулась и вышла.

- Нет, оставаться здесь опасно... Она за Филчем пойти могла - она явно нас слышала. Пошли-ка отсюда.

И Рон потянул Гарри из комнаты.

На следующее утро снег не растаял.

- В шахматы сыграем, Гарри? - спросил Рон.

- Нет...

- А может, к Хагриду сходим?

- Не... ты иди...

- Я знаю, о чем ты думаешь, Гарри: о зеркале. Не ходи туда сегодня.

- Почему?

- Не знаю, но у меня что-то предчувствие дурное про него... Да и так ты уж слишком часто сухим из воды выходил. Филч, Змейс и Миссис-Норрис так и рыщут повсюду. Ну и что, что им тебя не видно? А если они натолкнутся на тебя? Что, если ты на пол что-нибудь свернешь?

- Ты прямо, как Гермиона.

- Я серьезно, Гарри - не ходи.

Но у Гарри в голове было лишь одно: опять очутиться перед зеркалом, - и Рону его было не отговорить.

На третью ночь он нашел дорогу намного скорее прежнего. Он шел так быстро, что сам понимал: шумит он больше разумного, - но ни на кого не наткнулся.

И снова ему улыбаются мать с отцом, а один из дедушек со счастливым видом кивает головой. Гарри опустился перед зеркалом на пол. Ничто не сможет помешать ему остаться здесь на всю ночь наедине со своей семьей. Ничто-ничто.

Кроме...

- Значит... снова здесь, Гарри?

Гарри показалось, будто всё внутри у него превратилось в лед. Он обернулся. На одной из парт у стены сидел не кто иной, как Альбус Дамблдор. Гарри должен был пройти прямо мимо него: он так рвался к зеркалу, что ничего не замечал.

- Я вас не видел, сэр...

- Каким близоруким может сделать человека невидимость, - сказал Дамблдор, и Гарри с облегчением увидел, что он улыбается.

- Итак... - Дамблдор соскользнул с парты и сел на пол рядом с Гарри. - ... Ты, как сотни других до тебя, открыл прелести зеркала "Эризед".

- Я не знал, что оно так называется, сэр.

- Но ведь ты понял уже, что оно делает, я полагаю?

- Оно... ну... показывает мне мою семью...

- А твоему другу Рону оно показало его самого - префектом.

- Откуда вы узнали...?

- Мне нет надобности в мантии, чтобы сделаться невидимым, - мягко ответил Дамблдор. - Ну и как - можешь ты догадаться, что нам всем показывает зеркало "Эризед"?

Гарри покачал головой.

- Хорошо, я дам тебе подсказку. Счастливейший человек на земле смог бы пользоваться зеркалом "Эризед" как самым обыкновенным зеркалом: то есть, смотреться в него и видеть себя точь-в-точь таким, какой он есть. Ну и как: помогло тебе это?

Гарри призадумался. Затем медленно проговорил:

- Оно показывает нам то, чего нам хочется... чего бы мы ни захотели...

- И да, и нет, - тихо ответил Дамблдор. - Оно показывает нам не больше и не меньше, чем самое заветное, самое страстное желание нашего сердца. Ты, у кого никогда не было семьи, увидел себя окруженным ею. Рональд Визли, которого все время затмевают собой братья, видит себя одного, но зато лучше их всех. Однако зеркало это не даст нам ни знания, ни истины. Бывало, что люди хирели и чахли перед ним, завороженные увиденным, а то и сходили с ума, не зная, реально ли или, хотя бы, возможно ли то, что оно показывает... Назавтра зеркало перенесут в другое пристанище, Гарри, и я попросил бы тебя не разыскивать его более. Если ты когда-либо все же вдруг наткнешься на него, ты теперь будешь готов. Негоже погружаться в грезы и забывать жить, помни это. Ну а теперь, не надеть ли тебе снова свою замечательную мантию и не отправиться ли баиньки?

Гарри поднялся на ноги.

- Сэр... господин Дамблдор... Можно спросить вас?

- Ты, очевидно, только что сделал это, - улыбнулся Дамблдор. - Но можешь спросить меня еще о чем-нибудь.

- А что видите вы, смотрясь в это зеркало?

- Я? Я вижу у себя в руках пару толстых шерстяных носков.

У Гарри округлились глаза.

- Этих носков никогда не напасешься, - сказал Дамблдор. - Опять пришло и прошло рождество, а мне так и не досталось ни пары. Все словно сговорились дарить мне одни книги.

Лишь лежа в постели, Гарри подумал, что Дамблдор вряд ли был с ним совершенно искренен. Но ведь вопрос этот, подумал он, спихивая с подушки Паршивца, был все-таки очень личным.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Никола' Фламель

Дамблдор убедил Гарри не разыскивать больше зеркало "Эризед", и остаток рождественских каникул мантия-невидимка пролежала сложенной на дне его сундучка. Хотелось бы Гарри с такой же легкостью позабыть и увиденное в зеркале, но не тут-то было. Его стали донимать кошмары. Снова и снова снилось ему, как родители исчезают во вспышке зеленого света, а пронзительный голос в это время заливается смехом.

- Вот видишь - прав был Дамблдор: это зеркало с ума свести может, - сказал Рон, когда Гарри рассказал ему о своих снах.

У Гермионы, вернувшейся за день до начала занятий, взгляд на это оказался другой. Она терзалась между ужасом при мысли о том, как Гарри вместо того, чтобы лежать в постели, три ночи подряд бродил по всей школе ("А если б тебя Филч поймал!"), и разочарованием, что он так и не разузнал хотя бы, кто же все-таки такой этот Никола Фламель.

Они почти забросили надежду когда-либо разыскать Фламеля в библиотечной книге, хотя Гарри был все так же уверен, что имя это он где-то читал. С началом занятий они вновь вернулись к беглому десятиминутному перелистыванию книжек по переменкам. У Гарри времени было еще меньше, чем у остальных: у него опять начались тренировки.

Вуд гонял команду пуще прежнего. Даже беспрестанному дождю, пришедшему на смену снегу, было не под силу угасить его пыл. Братья Визли ворчали, что Вуд становится одержимым, но Гарри был на его стороне. Выиграв следующий матч против "Хафл-паффа", они впервые за семь лет перегнали бы в пансионском первенстве слизеринцев. Ну, а кроме желания победить, Гарри еще и обнаружил, что, вымотавшись после квиддитча, он видит по ночам меньше кошмаров.

И вот во время одной особо мокрой и грязной тренировки Вуд поведал команде дурную новость. Его только что вывели из себя Визли, которые по очереди коршуном падали друг на друга с высоты и притворно валились с метел от нападения.

- Вы прекратите куролесить?! - взревел он. - Нам только этого и не хватало, чтоб следующий матч проиграть! Судить на этот раз будет Змейс, а уж он-то к любому поводу цепляться будет, лишь бы баллы с "Гриффиндора" сшибить!

При этих словах Джордж Визли свалился с метлы не на шутку.

- Змейс - судить? - отплевывался он через полный грязи рот. - Да когда это он хоть раз квиддитчный матч судил? Он же подсуживать будет, раз мы "Слизерин" обогнать можем.

Рядом с Джорджем приземлилась остальная команда и тоже зароптала.

- Я-то здесь при чем? - отбивался Вуд. - Просто придется чистую игру обеспечить, чтоб не было у Змейса повода к нам придраться.

Все это, конечно, хорошо, думал Гарри, но у него есть и еще одна причина держаться от Змейса подальше при игре в квидитч....

Вся команда в конце тренировки задержалась, как обычно, поболтать о том о сем, но Гарри прямиком отправился в общую комнату "Гриффиндора", где застал Рона и Гермиону за игрой в шахматы. Только в шахматах и бывало, чтобы Гермиона проигрывала, и Гарри с Роном считали, что это ей на пользу.

- Не говори пока со мной, - сказал Рон, когда Гарри сел рядом, - мне нужно сосред... - Ему попалось на глаза лицо Гарри. - Что с тобой стряслось? На тебе лица нет.

Тихо, чтобы больше никто не услышал, Гарри рассказал им о внезапном и зловещем желании Змейса судить квиддитчный матч.

- Не играй, - тут же сказала Гермиона.

- Скажи, что заболел, - посоветовал Рон.

- Притворись, будто сломал ногу, - предложила Гермиона.

- По правде сломай ногу, - сказал Рон.

- Не могу, - ответил Гарри. - Запасного ловца у нас нет. Если я не выйду, "Гриффиндор" вообще играть не сможет.

В этот момент в общую комнату ввалился Невиль. Как он ухитрился пробраться в дыру-портрет, оставалось только гадать: ноги у него были крепко-накрепко склеены сразу же распознанным ими заклятием "ноги-вместе". До башни "Гриффиндор" ему, должно быть, всю дорогу пришлось проскакать зайцем.

Все на пол попадали от смеха, кроме Гермионы, которая тут же подскочила и сняла заклятие. Ноги у Невиля отскочили в разные стороны и он дрожа поднялся.

- В чем дело? - спросила Гермиона, подводя и усаживая Невиля рядом с Гарри и Роном.

- Малфой... - дрожащим голосом ответил тот. - Наткнулся у библиотеки. Сказал, что ищет, на ком бы потренироваться.

- Иди к госпоже Мак-Гонаголл! - убеждала его Гермиона. - Пожалуйся на него!

Невиль покачал головой.

- Только хуже будет, - пробормотал он.

- Невиль, надо дать ему отпор! - сказал Рон. - Он привык об людей ноги вытирать, но это же не значит, что надо на пол перед ним лечь и задачу ему облегчить.

- Если ты к тому, что мне не место в "Гриффиндоре", раз храбрости не хватает, то зря стараешься - Малфой мне уже это сказал, - выдавил из себя Невиль.

Гарри пошарил рукой в кармане халата и достал шоколадную лягушку - самую последнюю из коробки, подаренной ему на рождество Гермионой. Он отдал ее Невилю, а то тот того и гляди расплакался бы.

- Ты сто'ишь дюжины Малфоев, - сказал Гарри. - Колпак-распределитель в "Гриффиндор" тебя выбрал, верно? А Малфой где? В вонючем "Слизерине".

Губы у Невиля дрогнули в слабой улыбке, пока он разворачивал лягушку.

- Спасибо тебе, Гарри... Пойду-ка я спать лягу.... Тебе вкладыш не нужен - ты же их вроде собираешь, да?

Невиль ушел, а Гарри взглянул на вкладыш "Знаменитых волшебников".

- Опять Дамблдор, - сказал он, - И в первый раз мне тоже....

Он ахнул. Быстро перевернул вкладыш. Потом поднял глаза на Рона и Гермиону.

- Нашел! - прошептал он. - Я нашел Фламеля! Я же говорил вам, что это имя я где-то читал - я читал его в поезде по дороге сюда... Слушайте: "Дамблдор наиболее известен победой над черным колдуном Гриндельвальдом в 1945 г., открытием 12 способов применения драконьей крови и работой в области алхимии совместно со своим коллегой Никола' Фламелем"!

Гермиону словно подбросило на месте. Они еще ни разу не видели ее в таком возбуждении с тех самых пор, как получили оценки за свою самую первую домашнюю работу.

- Никуда не уходите! - сказала она и ринулась по ступенькам к спальням девочек.

Едва Гарри и Рон успели обменяться озадаченными взглядами, как она уже мчалась назад с огромным старинным фолиантом в руках.

- Сюда-то заглянуть я даже и не подумала! - возбужденно прошептала она. - Это я в библиотеке пару недель назад взяла для легкого чтения.

- "Легкого"? - переспросил Рон, но Гермиона велела ему помолчать, пока она не найдет то, что нужно, и, бормоча под нос, лихорадочно зашелестела страницами.

Наконец она нашла то, что искала.

- Я так и знала! Я так и знала!

- Говорить уже можно? - проворчал Рон.

Гермиона не обратила на него внимания.

- Никола Фламель, - прошептала она театрально, - это единственный известный создатель философского камня!

Ожидаемого эффекта это не возымело.

- Чего-чего? - спросили Гарри и Рон.

- Ой, ну, честное слово, - вы что, вообще ничего не читаете, что ли, а? Вот... смотрите сюда, читайте...

Она сунула Гарри и Рону под нос книгу, и они прочли:

"Целью древней науки алхимии было создание философского камня - сказочного вещества потрясающего могущества. Этот камень способен любой металл обратить в золото. Также с его помощью приготовляется эликсир жизни, приносящий бессмертие всякому, кто его выпьет.

В течение столетий неоднократно появлялись сведения о философском камне, но единственный ныне существующий образец принадлежит господину Никола' Фламелю - выдающемуся алхимику и почитателю оперы. Отпраздновав в прошлом году свой 665-й день рождения, мистер Фламель вместе с женой Перенеллой (658 лет) сейчас наслаждается спокойной жизнью в графстве Девон."

- Поняли? - спросила Гермиона, когда Гарри и Рон дочитали. - Эта собака скорее всего стережет философский камнь Фламеля! Как пить дать, он попросил Дамблдора посторожить его для него: они ведь друзья, а ему стало известно, что кто-то за ним охотится, вот он и решил перевезти камень из "Гринготтса"!

- Камень, создающий золото и не дающий умереть! - повторил Гарри. - Не удивительно, что Змейс за ним охотится! Всякому бы такой захотелось.

- И не удивительно, что мы не нашли Фламеля в "Последних достижениях в области колдовства", - отозвался Рон. - Он явно не из "последних", раз ему все 665 лет, верно?

На следующее утро, переписывая на "защите от черной магии" различные способы лечения укусов волкудлака, Гарри и Рон все еще обсуждали, что бы они сделали, попадись им в руки философский камень. Лишь когда Рон сказал, что купил бы себе собственную квиддитчную команду, Гарри вспомнил про Змейса и предстоящий матч.

- Играть я выйду, - сказал он Рону и Гермионе. - Если я откажусь, то слизеринцы тут же решат, что я перед Змейсом струхнул. Я им покажу... Улыбки у них с лица как рукой сотрет, если мы выиграем.

- Если только нам стирать с поля не придется то, что от тебя останется, - ответила Гермиона.

Однако, чем ближе подходил матч, тем сильнее и сильнее волновался Гарри, что бы он там ни говорил Рону с Гермионой. Да и остальная команда спокойствием не отличалась. Мысль перегнать "Слизерин" в пансионском первенстве была чудесна: вот уже семь лет это никому не удавалось, - но будет ли им предоставлен хотя бы шанс - с таким-то предвзятым судьей?

Гарри сам не знал, воображение у него разыгралось или что, но ему казалось, будто куда он ни пойдет - обязательно наткнется на Змейса. Временами он даже спрашивал себя, уж не ходит ли Змейс за ним по пятам, пытаясь застигнуть в одиночку. Уроки зелий понемногу превращались во что-то вроде еженедельной пытки - до того ужасно обращался с Гарри Змейс. Неужели Змейсу каким-то образом удалось пронюхать про то, что им стало известно о философском камне? Гарри ума не мог приложить, как он мог... и все же временами у него появлялось жуткое ощущение, будто Змейс способен читать чужие мысли.

По тому, как на следующий день Рон и Гермиона пожелали ему удачи у раздевалки, Гарри понял, что они сомневаются, увидят ли его еще когда-нибудь в живых. Утешительным это назвать было трудно. Гарри едва ли слышал хоть слово из напутственной речи Вуда, натягивая квиддитчные мантии и подхватывая свой "Метеор-2000".

Рон с Гермионой между тем нашли место на трибунах рядом с Невилем, который лишь молча дивился, отчего это у них такой мрачный и озабоченный вид и зачем это они оба притащили с собой на матч волшебные палочки. Гарри и не подозревал, что Рон с Гермионой тайком разучивали проклятие "ноги-вместе". На эту мысль их навел тот самый случай, когда Малфой испытал проклятие на Невиле, и они были готовы напустить его на Змейса, заметив малейший намек на то, что у него на уме - причинить зло Гарри.

- Значит, не забудь: "Locomotor Mortis", - бормотала Гермиона Рону, пока тот засовывал в рукав палочку.

- Да знаю я, - огрызнулся Рон. - Не приставай.

В раздевалке Вуд отвел Гарри в сторонку.

- Не хочу на тебя нажимать, Поттер, но никогда мы еще так не нуждались в ранней поимке шнырька, как сейчас. Заверши игру, пока Змейс не успеет слишком много подсудить хаффл-паффцам.

- Вся школа собралась! - сказал Фред Визли, выглянув за дверь. - Даже... мать честная... Дамблдор и тот посмотреть пришел!

Сердце в груди у Гарри так и перекувыркнулось.

- Дамблдор? - переспросил он, метнувшись к двери, чтобы удостовериться самому. Фред был прав. Эту серебряную бороду спутать было ни с чем невозможно.

Гарри чуть не рассмеялся вслух от облегчения. Он спасен. Теперь Змейс ну просто ни за что не посмеет причинить ему зло при Дамблдоре.

Оттого, наверно, и был у Змейса такой злобный вид, когда команды строем вышли на поле, - это заметил и Рон.

- Такого подлого вида я у Змейса еще ни разу не видел, - сказал он Гермионе. - Смотри - начали... Ай!

Кто-то ткнул Рона в затылок. Это был Малфой.

- Ой, прости, Визли: я тебя не заметил. - Малфой широко улыбнулся Краббу с Гойлом. - Интересно, как долго Поттер на этот раз на метле продержится? С кем бы поспорить? Может, с тобой, Визли?

Рон не отвечал: Змейс только что назначил штрафной "Гриффиндору" за то, что Джордж Визли отбил в его сторону блямс. Гермиона, скрестив на коленях все пальцы, не отрывала прищуренных глаз от Гарри, ястребом кружившего над игрой и зорко высматривавшего шнырек.

- Знаете, как, по-моему, в гриффиндорскую команду людей набирают? - громко спросил Малфой через несколько минут, когда Змейс назначил еще один штрафной "Гриффиндору" - вообще ни за что. - Кого им жальче. Ну вот, к примеру, Поттер: у него нет родителей; или вот Визли: у них нет денег... Тебя-то тоже должны взять, Лонгботтом - у тебя ведь нет мозгов.

Невиль пунцово покраснел, но развернулся на месте и посмотрел Малфою в лицо.

- У меня хватит на дюжину таких, как ты, Малфой, - запинаясь ответил он.

Малфой, Крабб и Гойл взвыли от смеха, но Рон, все еще не смея оторвать глаза от игры, сказал:

- Так ему, Невиль.

- Лонгботтом, если б мозги были золотом, ты бы оказался беднее Визли, а это, знаешь, дело не шуточное.

Нервы у Рона и так были натянуты до предела от переживаний за Гарри.

- Предупреждаю, Малфой: еще хоть слово..

- Рон! - вдруг сказала Гермиона, - Гарри...

- Где? Что?

Гарри вдруг вошел в эффектное пике, вызвавшее в толпе ахи и ликующие возгласы. Гермиона встала и засунула скрещенные пальцы себе в рот - Гарри пулей устремился к земле.

- Тебе повезло, Визли: Поттер явно деньги на земле засек! - сказал Малфой.

Рон не выдержал. Не успел Малфой опомниться, как он налетел на него, с боем пытаясь повалить на землю. Невиль поколебался, потом перелез через спинку сиденья на подмогу.

- Давай, Гарри! - вопила Гермиона, вскочив на сиденье посмотреть, как Гарри стрелой летит на Змейса... Она даже не заметила ни катающихся у нее под сиденьем Малфоя с Роном, ни барахтанья и визга, доносящегося от клубка кулаков, которым стали Невиль, Крабб и Гойл.

Высоко в воздухе Змейс еле успел увернуться на метле, заметив лишь, как мимо него стремглав пронеслось что-то алое, промахнувшись в него всего на несколько дюймов... В следующую секунду Гарри вышел из пике, торжествующе подняв руку, в которой крепко сжимал шнырька.

Трибуны взорвались: это был рекорд, - никто не мог вспомнить, чтобы шнырька хоть раз ловили так скоро.

- Рон! Рон! Ты где? Игра окончилась! Гарри выиграл! Мы победили! "Гриффиндор" - впереди! - вопила Гермиона, приплясывая на сиденье и обнимаясь с Парвати Патиль из переднего ряда.

Гарри соскочил с метлы за фут до земли. Ему самому не верилось. Вот и все - игра закончена; едва ли она шла и пять минут. На поле высыпали гриффиндорцы, а рядом приземлился Змейс - с побелевшим лицом и стиснутыми губами; потом Гарри почувствовал на плече чью-то руку, поднял глаза и увидел улыбающееся лицо Дамблдора.

- Молодец, - тихо сказал Даблдор, так что слышно было только Гарри. - Отрадно видеть, что ты не загоревал о том зеркале... занялся делом... превосходно...

Змейс с горечью сплюнул на землю.

Спустя некоторое время Гарри в одиночку вышел из раздевалки отнести назад в кладовку свой "Метеор-2000". Большего счастья он не мог припомнить. Теперь он действительно совершил нечто такое, чем можно гордиться - никто больше не скажет, что он лишь известное имя и все. Никогда еще вечерний воздух не пах так сладко. Он шел по влажной траве, вновь переживая последний час, слившийся у него в голове в одно счастливое расплывчатое пятно: подбегают гриффиндорцы, чтобы взять его на плечи, поодаль подпрыгивают на месте Рон с Гермионой: Рон торжествующе орет, а у самого из носа - кровь ручьем.

Гарри подошел к сараю. Он привалился к деревянной двери и поднял глаза на Хогвартс, окна которого пламенели алым светом в садящемся солнце. "Гриффиндор" впереди. Он добился своего, он показал Змейсу....

Кстати, о Змейсе...

Чья-то фигура в капюшоне торопливо вышла из замка и спустилась по крыльцу. Явно не желая быть замеченной, она как можно быстрее зашагала к запретному лесу. Чем больше Гарри смотрел на нее, тем быстрее победа улетучивалась у него из головы. Он узнал эту хищную поступь. Змейс украдкой пробирается в лес, пока все остальные ужинают - к чему бы это?

Гарри вновь оседлал "Метеор-2000" и взмыл в воздух. Беззвучно паря над замком, он увидел, как Змейс со всех ног припустил в лес. Гарри ринулся за ним в погоню.

Деревья стояли до того густо, что было не разглядеть, куда делся Змейс. Гарри кружил над лесом, опускаясь все ниже и ниже, задевая на бреющем полете верхушки деревьев, пока не услыхал голоса. Он спланировал в их сторону и беззвучно приземлился на высоченный бук.

Он осторожно пополз по одной из ветвей, крепко держась за метлу и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь листву. Внизу на тенистой полянке стоял Змейс, но не один. С ним был Квиррелл. Гарри не мог разобрать выражения у того на лице, но заикался он хуже, чем когда-либо. Гарри напряг слух, стараясь уловить, о чем они говорят.

- ...н-не п-понимаю, Северус, и ч-чего ты решил вст-третится именно здесь, что - д-других мест, что ли, нет...

- О, просто подальше от лишних ушей, - ледяным голосом отвечал Змейс. - Учащимся ведь, что ни говори, не положено знать о философском камне.

Гарри подался вперед. Квиррелл что-то замямлил. Змейс перебил его:

- Так ты выяснил, как пробраться мимо той хагридовской зверюги или нет?

- С-северус, н-но в-ведь я...

- Не стоит тебе наживать в моем лице врага, Квиррелл, - проговорил Змейс, шагнув к нему.

- Н-не п-понимаю, о ч-чем ты...

- Прекрасно понимаешь.

Громко ухнула сова и Гарри чуть не грохнулся с дерева. Он выправился как раз в тот момент, когда Змейс сказал:

- ...один из твоих фокусов. Я жду.

- Н-но я н-не...

- Ладно, - перебил Змейс. - Скоро у нас с тобой состоится еще одна дружеская беседа - к тому времени ты успеешь все хорошенько обдумать и решить наконец, на чьей ты стороне.

Он набросил на голову капюшон и зашагал с полянки. Тьма стала почти непроглядной, но Гарри видел, что Квиррелл стоит совершенно неподвижно, словно окаменев.

- Гарри, ты где был? - взвизгнула Гермиона.

- Победа! Твоя! Наша! - кричал Рон, колотя Гарри по спине. - А я Малфою синяк под глаз посадил, а Невиль в одиночку с Краббом и Гойлом сцепился! Он все еще трупом лежит, но мадам Помфри говорит, что оклемается - вот это показали, так показали "Слизерину"! Все тебя в общей комнате ждут, у нас там пир горой: Фред и Джордж стряпни разной с кухни натащили да другой всякой всячины.

- Ребята, речь сейчас не о том, - еле дыша сказал Гарри. - Пошли найдем пустую комнату: что вы скажете, когда услышите вот что....

Проверив, нет ли в комнате Пивза, он закрыл дверь, а потом рассказал обо всем, что увидел и услышал.

- Значит, правы мы были: дело действительно в философском камне, и Змейс пытается вынудить Квиррелла помочь ему до него добраться. Он спросил у Квиррелла, знает ли тот, как пробраться мимо Пушистика - и еще что-то про фокус Квиррелла: камень, видимо, не только Пушистик охраняет, - там уйма заклинаний всяких, наверно, - и Квиррелл, видимо, тоже какое-нибудь заклинание против черных сил напустил, а Змейсу позарез нужно через него прорваться...

- Так ты думаешь, камень в целости и сохранности, лишь пока Квиррелл Змейсу не поддается? - в тревоге спросила Гермиона.

- Его не будет уже к следующему вторнику, - сказал Рон.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Норберт - спина гребешком

Однако Квиррелл, судя по всему, оказался похрабрее, чем они думали. Хотя в последующие недели действительно казалось, будто он бледнеет и хиреет все больше и больше, но не похоже было, чтобы он уже сдался.

Всякий раз, проходя мимо коридора на четвертом этаже, Гарри, Рон и Гермиона обязательно прижимались ухом к двери - удостовериться, рычит ли еще там Пушистик. Змейс коршуном носился повсюду в своем по-обычному дурном настроении, а это несомненно означало, что камень еще цел. Когда бы Гарри не проходил в эти дни мимо Квиррелла, он всегда старался как-нибудь подбадривающе ему улыбнуться, а Рон стал отчитывать всех, кто смеялся над его заиканием.

У Гермионы же на уме был однако не один философский камень. Она начала составлять расписания занятий и размечать разными цветами все свои записи. Гарри с Роном бы ничего, но она и их донимала делать то же самое.

- Гермиона, до экзаменов еще сто лет.

- Десять недель, - отрубила Гермиона. - Это не сто лет, для Никола' Фламеля это вообще секунда.

- Ну нам-то же не по шестьсот лет, - напомнил ей Рон. - И потом, ты-то зачем все это учишь - ты же и так все наизусть знаешь.

- Я зачем учу? Ты сдурел? Ты понимаешь, что если мы эти экзамены не сдадим, то во второй класс не перейдем? Это - очень важные экзамены, мне еще месяц назад за учебники засесть надо было - не знаю, что на меня нашло...

К несчастью, учителя, похоже, придерживались того же мнению, что и Гермиона. Они наваливали на них так много домашней работы, что весенние каникулы по веселью и близко не походили на рождественские. Трудно предаться отдыху, когда Гермиона у тебя под боком пересказывает 12 способов применения драконьей крови или тренирует взмахи волшебной палочкой. Кряхтя и позевывая, Гарри с Роном бо'льшую часть свободного времени проводили вместе с ней в библиотеке, пытаясь разделаться со всеми дополнительными заданиями.

- Мне в жизни этого не запомнить, - в сердцах выпалил Рон, отшвырнул в сторону перо и бросил тоскливый взгляд из окна библиотеки.

День выдался первым по-настоящему славным днем за много месяцев. Небо было чистого незабудочно-голубого цвета, а в воздухе уже пахло наступающим летом.

Гарри, искавший в "Тысяче волшебных трав и грибов" ясенец, не поднимал головы, пока до него не донеслись слова Рона:

- Хагрид! А ты что здесь делаешь - в библиотеке?

Показался Хагрид: он шаркал ногами и что-то прятал у себя за спиной. В своем молескиновом пальто смотрелся он здесь совсем не к месту.

- Да так, смотрел, - ответил он уклончиво, чем тут же возбудил в них интерес. - А вы чего опять там замыслили? - Вид у него вдруг стал подозрительный. - Уж не Николу ли Фламеля опять разыскать вздумали, а?

- Ой, да мы уже сто лет назад нашли, кто это такой, - внушительным тоном ответил Рон. - И еще мы знаем, что' караулит эта собака: философский ка...

- Тс-с-с! - Хагрид быстро оглянулся, не слышит ли кто. - Вы чего орете-то про это? Что, совсем уже?

- Мы вообще-то сами хотели тебя кое о чем спросить, - сказал Гарри, - как еще охраняется камень, кроме Пушистика...?

- ТС-С-С! - опять прошипел Хагрид. - Слушайте - заходите ко мне попозже, я вообще-то не обещаю вам ничего рассказать, но только не трещите про это здесь, как сороки: ученикам об этом знать не положено. Еще подумают, что это я вам растрепал...

- А, ну тогда - до скорого, - сказал Гарри.

Хагрид ушаркал прочь.

- Что это он за спиной у себя прятал? - задумчиво спросила Гермиона.

- Думаешь, с камнем связано?

- Пойду посмотрю, в каком он отделе был, - сказал Рон, который уже давно наработался.

Через минуту он вернулся со стопкой книг в руках и грохнул ими об стол.

- Драконы! - прошептал он. - Хагрид разыскивал про драконов! Гляньте только: "Виды драконов Великобритании и Ирландии"; "От яйца до преисподней - справочник драконовода."

- Хагриду всегда хотелось дракона, он мне сам говорил еще в первый раз, когда мы встретились, - сказал Гарри.

- Но по закону-то нашему это ж не положено, - возразил Рон. - Разведение драконов "Конвенция чародеев" еще в 1709 году вне закона объявила - об этом все знают. Не так-то просто от глаз балвинов укрыться, если у нас в огородах драконы пасутся... Да и потом, все равно драконов не приручишь: это - опасно. Посмотрели бы вы на Чарли - какие у него ожоги от диких румынских.

- Но в Британии-то же ведь диких нет? - спросил Гарри.

- Как это нет, - возразил Рон. - Уэльсские зеленые обыкновенные и гебридские черные. У министерства магии хватает хлопот заминать это дело, можете мне поверить. Нашим вечно чары набрасывать приходится на балвинов, которые их заметят: чтоб они обо всем позабыли.

- Так что же тогда все-таки затеял Хагрид? - спросила Гермиона.

Стучась часом позже в дверь избушки лесника, они с удивлением увидели, что все занавески на окнах задернуты. Хагрид крикнул "Кто там?", прежде чем их впустить, и быстро затворил за ними дверь.

В доме можно было задохнуться от жары. Несмотря на такой теплый день, в очаге пылал яркий огонь. Хагрид заварил чаю и предложил горностаевых бутербродов, но они отказались.

- Так... Вы меня вроде спросить о чем-то хотели?

- А, да, - сказал Гарри: вокруг да около ходить смысла не было. - Мы тут подумали: не расскажешь ли ты, как философский камень еще охраняется, кроме Пушистика?

Хагрид окинул его хмурым взглядом.

- Нет, конечно, - ответил он. - Перво-наперво, я и сам не знаю. А во-вторых - вы и так что-то больно много знаете, как я погляжу, так что я и знал бы - не рассказал бы. Раз камень тута - значит, так надо. Его чуть из "Гринготтса" не уперли - про это-то вы все равно же уже все раскопали, небось? Ума не приложу, как вы про Пушистика-то пронюхали.

- Да ладно тебе, Хагрид, сказать-то ты нам, может быть, и не желаешь, но знать-то ты, конечно, знаешь: ты же в курсе всего, что тут творится, - теплым, льстивым голоском проговорила Гермиона.

У Хагрида дернулась борода и они поняли, что он улыбается.

- Нам просто интересно стало, кто же это саму охрану обеспечил, вот и все, - продолжала Гермиона. - Мы подумали: кому это Дамблдор еще так доверяет, кроме тебя, когда ему помощь нужна.

При этих последних словах грудь у Хагрида напыжилась. Гарри и Рон, лыбясь до ушей, посмотрели на Гермиону.

- Ну, да пожалуй, вреда не будет, коли я и расскажу об этом... В общем, дело было так... Пушистика он у меня попросил... Потом учителя кой-какие чар там всяких понапускали: Кольраби... Флитвик... госпожа Мак-Гонаголл... - Он загибал пальцы на руках, - Квиррелл... Ну, и сам Дамблдор, конечно, чего-то там намараковал. Стойте-ка: кого-то пропустил. А-а, ну да - господина Змейса.

- Змейса???

- Ага... На него-то же вы больше не волокёте, да? Сами подумайте, Змейс оберегать тот камень пособлял, чего ж ему его воровать-то?

Гарри знал, что Рон с Гермионой думают сейчас то же, что и он. Раз Змейс помогал оберегать этот камень, то ему наверняка проще простого было выведать, как его защитили остальные учителя. Вполне вероятно, что он знал всё - за исключением, как видно, заклинания Квиррелла и того, как пробраться мимо Пушистика.

- А кроме тебя, никто не знает, как мимо Пушистика пробраться, а, Хагрид? - с тревогой спросил Гарри. - Рассказать-то ты ж ведь никому не расскажешь? Даже никому из учителей?

- Ни души, кроме меня да Дамблдора, - гордо ответил Хагрид.

- Ну тогда еще ничего, - пробормотал остальным Гарри. - Хагрид, а можно окошко открыть? Я сейчас сварюсь.

- Нельзя, Гарри, прости, - ответил Хагрид.

Гарри заметил, что он при этом бросил взгляд на огонь. Гарри тоже посмотрел туда.

- Хагрид... Что это???

Но он уже и сам понял, что' это. В самом центре огня, под чайником, лежало гигантское черное яйцо.

- А-а... - Хагрид нервно теребил бороду. - Это - э-э...

- Ты где его взял, Хагрид? - спросил Рон, присев на корточки, чтоб рассмотреть яйцо поближе. - Вот уж раскошелиться-то тебе на него пришлось, наверно.

- В карты выиграл, - ответил Хагрид. - Вчерась вечером. Ходил в деревню на пару кружек, да ввязался в игру с одним нездешним. А вообще, мне показалось, он сам рад-радешенек был с рук его сбыть.

- А что ты будешь с ним делать, когда он вылупится? - спросила Гермиона.

- Ну, я тут подчитал кой-чего. - Хагрид вытащил из-под подушки большую книжищу. - В библиотеке взял - "Разведение драконов: с удовольствием и выгодой!" - она, конечно, подустарела малость, да все равно тут всё есть. Держать яйцо в огне, - мать-то же на них дышит, вы понимаете - а как детеныш вылупится, так давать ему через полчаса по ведру коньяку с куриной кровью напополам. А, вот, поглядите: как яйца разные распознать - у меня-то здесь - норвежский гребешковый. Такие редко встречаются - о как!

Вид у него был предовольный, но у Гермионы - нет.

- Хагрид, дом у тебя - деревянный, - сказала она.

Но Хагрид не слушал. Он что-то весело мурлыкал себе под нос, подбрасывая в печку поленья.

Итак, к их хлопотам теперь добавилась еще одна: что случится с Хагридом, если станет известно о том, как он нелегально прячет у себя в избушке дракона.

- Вот интересно, спокойная жизнь - она какая? - вздыхал Рон, когда из вечера в вечер они с боем пробивались через всю дополнительную домашнюю работу, которую им назадавали. Гермиона уже стала составлять расписания занятий и для Гарри с Роном. У тех ум за разум заходить начал.

И вот как-то за завтраком Ядвига принесла Гарри еще одну записку от Хагрида. В ней стояло только одно слово: "Вылупляется".

Рон хотел сбежать с гербологии прямо в избушку. Гермиона слышать об этом не захотела.

- Гермиона, ну сколько раз в жизни нам выпадет наблюдать, как дракон из яйца вылупляется?

- У нас уроки, влипнем в неприятности, и это еще ничего по сравнению с тем, во что влипнет Хагрид, когда кто-нибудь выяснит, чем он занимается...

- Замолчи! - прошептал Гарри.

Всего в нескольких футах от них стоял Малфой и застыл прислушиваясь. Много ли он услышал? Гарри совсем не понравилось выражение у него на лице.

Рон с Гермионой перепирались всю дорогу до гербологии и, в конце концов, Гермиона согласилась сбегать с ними до избушки Хагрида на утренней переменке. Как только из замка раздался звонок с урока, все трое тут же бросили лопатки и поспешили через луга к опушке леса. Их приветствовал Хагрид - разрумянившийся и взволнованный:

- Вот-вот выкарабкается.

Он запустил их в дом.

Яйцо лежало на столе. По нему бежали глубокие трещины. Внутри что-то копошилось; оттуда доносились какие-то подозрительные щелчки.

Они пододвинули стулья поближе к столу и, затаив дыхание, устремили взгляды на яйцо.

Вдруг раздался скрежет и яйцо раскололось. На стол вывалился дракончик. Хорошеньким его назвать было трудно; Гарри его вид навел на мысль о перемятом черном зонтике. Колючие крылья были огромны по сравнению с костлявым угольно-черным телом. У него был длинный нос с широкими ноздрями, шишечки вместо рожков и выпученные оранжевые глаза.

Он чихнул. Из носа вылетела пара искр.

- Красавчик, правда? - пробормотал Хагрид.

Он протянул руку - погладить дракончика по голове. Тот щелкнул пастью у его пальцев, показав при этом острые клыки.

- Ах ты, маленький мой, смотрите-ка, он уже свою маму знает! - сказал Хагрид.

- Хагрид, - спросила Гермиона, - а как быстро норвежские гребешковые растут вообще-то?

Хагрид только хотел ответить, как вдруг вся краска отлила у него от лица... Он вскочил на ноги и бросился к окошку.

- Что такое?

- Кто-то подглядывал в щелку между занавесками... мальчишка... Вон он обратно к школе улепетывает.

Гарри метнулся к двери и выглянул наружу. Даже издали ошибиться было невозможно.

Малфой увидел дракона.

Что-то в улыбке, блуждавшей по лицу Малфоя всю следующую неделю, заставляло Гарри, Рона и Гермиону сильно нервничать. Бо'льшую часть свободного времени они проводили теперь в полутемной избушке Хагрида, пытаясь его образумить.

- Отпусти его, - убеждал Гарри. - Освободи.

- Нельзя, - сказал Хагрид. - Он же еще маленький. Погибнет.

Они посмотрели на дракона. Всего за одну неделю тот вырос в длину в три раза. Из ноздрей у него то и дело вырывались клубы дыма. Хагрид забросил все свои лесничьи обязанности - дракон связал его по рукам и ногам. Пол был усеян пустыми бутылками из-под коньяка и куриными перьями.

- Я решил назвать его Норбертом, - сказал Хагрид, глядя на дракона затуманенным взором. - Сейчас он серьезно меня знает, смотрите. Норберт! Норберт! Где мама?

- Совсем рехнулся, - пробормотал Рон на ухо Гарри.

- Хагрид, - громко сказал Гарри, - еще две недели - и Норберт будет величиной с дом. Малфой в любой момент к Дамблдору пойти может.

Хагрид прикусил губу.

- Я... я знаю, что на всю жизнь мне его оставить нельзя, но не могу же я его просто так вот взять и вышвырнуть... Не могу.

Гарри вдруг обернулся к Рону.

- Чарли, - сказал он.

- Ты тоже, видать, трогаешься, - отозвался Рон. - Я - Рон, вспомнил?

- Нет... Чарли - твой брат Чарли. В Румынии. Драконов исследует. Норберта можно отправить к нему. Чарли сможет его выходить, а потом отпустит на волю!

- Блестяще! - сказал Рон. - Как ты на это, Хагрид?

И в конце концов Хагрид согласился, чтобы они послали Чарли сову - спросить.

Последовавшая за этим неделя тянулась еле-еле. Вечером в среду Гермиона и Гарри надолго засиделись в одиночестве в общей комнате уже после того, как все остальные разошлись спать. Часы на стене только что отзвонили полночь, когда дверь-портрет резко распахнулась. Из ниоткуда возник Рон, стягивая с себя мантию-невидимку Гарри. Он ходил в избушку к Хагриду - помогать кормить Норберта, который теперь ящиками пожирал дохлых крыс.

- Укусил меня! - Рон показал перемотанную окровавленным носовым платком руку. - Перо неделю теперь в руках держать не смогу. Нет, я вам точно говорю, ужаснее этого дракона я еще в жизни зверя не встречал, - а посмотреть, как с ним Хагрид носится, так можно подумать, что это зайчонок такой пушистый маленький. Когда он меня укусил, так Хагрид еще меня же и отчитал: чего я, мол, его пугаю. А когда я уже уходил, он ему колыбельную запел.

От темного окна донеслось негромкое постукивание.

- Ядвига! - Гарри поспешил впустить сову. - Ответ от Чарли, наверно, принесла!

Все трое сдвинули головы и стали читать записку.

"Здравствуй, Рон.

Как дела? Спасибо за письмо - я с радостью возьму к себе норвежского гребешкового, только вот доставить его сюда не так-то просто будет. Думаю, лучше всего послать его с моими приятелями - они на следующей неделе собираются ко мне в гости. Но попадаться на глаза с незаконным драконом им, разумеется, нельзя.

Ты не мог бы как-нибудь доставить гребешкового на верхушку самой высокой башни в полночь на воскресенье? Там они бы с вами встретились и забрали его по темноте.

Вышли ответ как можно скорее.

Всего хорошего,

Чарли"

Они переглянулись.

- У нас есть мантия-невидимка, - сказал Гарри. - Больших трудностей возникнуть не должно - мантии должно хватить, чтобы закрыть двоих из нас и Норберта.

Насколько скверна была последняя неделя, стало ясно по тому, что остальные двое с ним согласились. Что угодно, лишь бы отделаться от Норберта... и от Малфоя.

Но не тут-то было. Наутро укушенная рука распухла у Рона вдвое толще положенного. Идти к мадам Помфри он не решался - вдруг она распознает укус дракона? Но после обеда выбора уже не оставалось. Порез принял зловещий зеленоватый оттенок. Похоже, что клыки у Норберта были ядовитые.

В конце дня Гарри с Гермионой побежали в больничный корпус и нашли Рона в постели в ужасном состоянии.

- Да дело не в руке, - прошептал он, - хотя чувство у меня такое, будто она вот-вот отвалится. Малфой сказал мадам Помфри, что ему учебник у меня взять нужно, а сам зашел тут и вволю напотешался надо мной. Все рассказать ей угрожал, кто меня на самом деле укусил - я-то сказал, что собака, но она, по-моему, не сильно поверила... Зря я наподдавал ему на квиддитчном матче - вот из-за чего он все это делает.

Гарри с Гермионой попытались успокоить Рона.

- В полночь на воскресенье всему конец, - сказала Гермиона, но Рона это нисколько не утешило. Наоборот, он так и подскочил в постели и покрылся испариной.

- В полночь на воскресенье! - прохрипел он. - Ой, нет! Ой, нет! Я только сейчас вспомнил: письмо-то от Чарли - в том учебнике, который взял у меня Малфой: теперь он узнает, что мы собираемся избавиться от Норберта.

Ответить Гарри с Гермионой не довелось. В это самое мгновение подошла мадам Помфри и велела покинуть помещение, сказав, что Рону нужен покой.

- Планы менять уже поздно, - сказал Гарри Гермионе. - Еще одну сову послать Чарли мы уже не успеем, а шанса избавиться от Норберта может больше не предоставиться. Придется рискнуть. И потом, у нас ведь есть мантия-невидимка - про нее-то Малфой ничего не знает.

Придя рассказать обо всем Хагриду, они увидели за дверью волкодава Клыка с перебинтованным хвостом, а сам Хагрид, чтобы поговорить с ними, отворил окошко.

- В дом я вас не впущу, - пропыхтел он. - У Норберта - трудный возраст... Ничего страшного, я справлюсь.

Когда они рассказали про ответ от Чарли, глаза у Хагрида наполнились слезами, хотя вполне возможно - оттого, что как раз в это время его укусил за ногу Норберт.

- А-ай! Ничего страшного, это он за сапог - играет все: ребенок же еще, сами понимаете.

"Ребенок" шарахнул хвостом по стенке дома так, что загремели окна. Гарри и Гермиона шагали обратно в замок, поглощенные одной мыслью: дождутся ли они когда-нибудь субботы?

Они бы, может, и пожалели Хагрида, когда тому настал час распрощаться с Норбертом, не будь они так озабочены тем, что' предстояло им самим. Ночь стояла претемная, пасмурная, а в избушку к Хагриду они опоздали, так как пришлось пережидать, пока Пивз вдоволь наиграется в теннис со стенкой в вестибюле и освободит дорогу. Норберт у Хагрида уже был упакован в большой ящик и готов к отправке.

- Там у него тьма крыс да немножко коньячку на дорожку, - сказал приглушенным голосом Хагрид. - А еще я ему мишку плюшевого положил: вдруг заскучает.

Из ящика донесся резкий треск, и у Гарри появилась мысль, что мишке уже, судя по всему, отрывают голову.

- Прощай, Норберт! - всхлипывал Хагрид, а Гарри с Гермионой накрыли ящик мантией-невидимкой и шагнули под нее сами. - Мамочка никогда тебя не позабудет!

Как им в конце концов удалось допереть ящик в гору к замку, они и сами не знали. Полночь подступала все ближе и ближе, а они все волокли и волокли Норберта то вверх по мраморной лестнице в вестибюле, то вдоль темных коридоров. Еще одна лестница, еще одна... Даже один из известных Гарри сокращенных путей не намного облегчил им задачу.

- Почти пришли! - отдувался Гарри, когда они дошли до коридора под самой высокой башней.

И вдруг ящик чуть не выпал у них из рук: наверху что-то неожиданно зашевелилось. Забыв про свою невидимость, они отпрянули в тень, не сводя глаз с темных силуэтов двух человек, сцепившихся друг с другом в десяти футах от них. Вспыхнул фонарь.

Госпожа Мак-Гонаголл, в вязаном шотландском халате и с сеткой на голове, держала за ухо Малфоя.

- Наказание! - кричала она. - И двадцать баллов со "Слизерина"! Бродит по замку посреди ночи, да как ты посмел...

- Вы не поняли, госпожа Мак-Гонаголл. Сейчас сюда придет Гарри Поттер - у него дракон!

- Что за околесица! Да как ты смеешь мне такие байки рассказывать! А ну, пошли... Я еще поговорю о тебе с господином Змейсом, Малфой!

После этого не было для них в мире легче дела, чем взобраться по крутой винтовой лестнице на верхушку башни. Лишь ступив в холодный ночной воздух, решились они сбросить с себя мантию, радуясь, что наконец-то можно вволю надышаться. Гермиона приплясывала на месте:

- Малфоя наказали! Просто петь хочется!

- Не надо, - отсоветовал ей Гарри.

Посмеиваясь над Малфоем, они стали ждать, в то время как Норберт напропалую бушевал у себя в ящике. Минут через десять из тьмы вынырнуло четыре метлы.

Приятели Чарли оказались ребятами веселыми. Они показали Гарри с Гермионой оснастку, которую соорудили, чтобы подвесить Норберта между метлами. Совместными усилиями удалось крепко-накрепко пристегнуть к ней Норберта, а потом Гарри с Гермионой пожали всем руки и от всей души поблагодарили.

И вот Норберт улетает... улетает... улетел.

Они соскользнули вниз по винтовой лестнице, и на сердце у них было так же легко, как в руках, с которых они только что сбыли Норберта. Дракона больше нет... Малфоя ждет наказание... Что могло омрачить такое счастье?

Ответ ждал их у подножья лестницы. Когда они шагнули в коридор, из темноты внезапно вынырнуло лицо Филча.

- Так, так, так, - прошептал он. - Попались, голубчики.

Мантию-невидимку они забыли на верхушке башни.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Запретный лес

Хуже было некуда.

Филч отвел их на второй этаж в кабинет к госпоже Мак-Гонаголл, и там они сидели в ожидании, не говоря друг дружке ни слова. Гермиону колотил озноб. У Гарри в голове носились друг за дружкой отговорки, оправдания и дикие прикрывающие истории, одна нелепее другой. На этот раз выхода из беды он не видел. Их загнали в угол. Как можно было оказаться такими растяпами и забыть мантию? В мире не найти причины, которую Мак-Гонаголл примет в оправдание за то, что в самый глухой час ночи они, вместо того, чтобы лежать в постели, шарахались по школе, да еще и забрались на самую высокую - астрономическую - башню, вход на которую разрешен лишь на время занятий. Добавить сюда Норберта с мантией-невидимкой, - и можно спокойно идти собирать вещички.

Гарри думал, что хуже было некуда? Он ошибся. Появившаяся Мак-Гонаголл вела за руку Невиля.

- Гарри! - выпалил Невиль, увидев остальных. - Я хотел разыскать вас - предупредить: я слышал, как Малфой говорил, что приловит вас - он сказал, что у вас дра...

Гарри яростно замотал головой, чтоб Невиль замолчал, но госпожа Мак-Гонаголл это заметила. Вид у нее, нависшей над всеми тремя, был такой, словно извергнуть пламя она сейчас сможет ничуть не хуже Норберта.

- Такого я от вас и в кошмарном сне не ожидала. Мистер Филч говорит, что вы лазили на астрономическую башню. Время - час ночи. Извольте объясниться.

Впервые в жизни Гермиона не отвечала учителю. Она сидела, застыв, словно статуя, и не отрывала взгляда от своих тапочек.

- Сдается мне, что я не так уж плохо разобралась в том, что тут у вас произошло, - сказала Мак-Гонаголл. - Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Вы скормили Драко Малфою какую-то сказочку про белого бычка, вернее про дракона, чтобы выманить его из постели и втравить в неприятности. Он мне уже попался. А теперь вам наверно смешно, что и Лонгботтом клюнул на ту же удочку?

Гарри перехватил взгляд Невиля и попытался передать ему без слов, что это - неправда, потому что вид у Невиля стал опешивший и обиженный. Бедный непутевый Невиль - Гарри понимал, чего ему, наверно, стоило решиться отправиться на их розыски по темноте, чтобы предостеречь.

- Я вне себя от негодования, - сказала госпожа Мак-Гонаголл. - Четверо учащихся за пределами спален за одну ночь! В жизни еще подобного не слыхала! Вы, мисс Грейнджер... Я ожидала от вас большего благоразумия. Что касается вас, мистер Поттер, то я думала, что "Гриффиндор" значит для вас нечто большее. Все трое из вас получат наказания - да, вы тоже, мистер Лонгботтом: ничто не дает вам права расхаживать по школе по ночам, особенно в последнее время, это очень опасно - а с "Гриффиндора" будет снято пятьдесят баллов.

- Пятьдесят? - ахнул Гарри: они потеряют лидерство, которого он добился в прошлый квиддитчный матч.

- Пятьдесят с каждого, - сказала Мак-Гонаголл, тяжело дыша сквозь свой длинный, острый нос.

- Госпожа Мак-Гонаголл... пожалуйста, не надо...

- Нельзя же...

- Не надо мне говорить, Поттер, что мне можно, а чего нельзя. А сейчас - марш в постель, все до единого. Никогда я еще так не краснела за учеников "Гриффиндора".

Лишиться 150 баллов. "Гриффиндор" окажется на последнем месте. За одну ночь они отняли у "Гриффиндора" всякий шанс на пансионский кубок. У Гарри было такое чувство, словно из живота у него выпало дно. Да как же они смогут теперь это хоть когда-нибудь возместить?

Гарри не сомкнул глаз всю ночь. Ему казалось, что уже не один час всхлипывает в свою подушку Невиль. Гарри не мог придумать ни слова ему в утешение. Он знал, что Невиль, как и он сам, со страхом ждет рассвета. Что будет, когда о том, что они натворили, узнает весь "Гриффиндор"?

Сперва гриффиндорцы, проходя на следующий день мимо огромных песочных часов, отмечавших баллы пансионов, думали, что произошла какая-то ошибка. Как это они могли вдруг опуститься на 150 баллов по сравнению со вчерашним днем? А потом стало расходиться известие: это Гарри Поттер - прославленный Гарри Поттер, их герой в двух квиддитчных матчах, - прошляпил все эти баллы, - он да еще парочка безмозглых первоклашек.

Из одного из самых популярных и любимых людей в школе Гарри вдруг стал самым ненавистным. Даже рэвенклосцы с хафл-паффцами взъелись на него: всем не терпелось увидеть, чтобы "Слизерин" потерял пансионский кубок. Куда бы Гарри ни шел, на него показывали пальцем и даже не заботились о том, чтобы снизить голос, оскорбляя его. Слизеринцы же, наоборот, хлопали в ладоши, когда он проходил мимо, свистели и торжествующе орали:

- Спасибо, Поттер, за нами должок!

В беде его не оставил один Рон:

- Пройдет несколько недель - и они обо всем позабудут. Фред с Джорджем уйму баллов прохлопали за все время, пока здесь были, а все равно их все любят.

- Но 150-то баллов за один раз они ведь не теряли, верно? - с жалким видом спросил Гарри.

- Вообще-то, да, - согласился Рон.

Возмещать убытки было поздновато, но Гарри поклялся, что ни за что больше не вмешается не в свое дело. Хватит с него шныряния и подглядывания. Ему до того стало стыдно за себя, что он пошел к Вуду и предложил исключить себя из команды.

- "Исключить"? - прогремел Вуд. - Да прок-то в этом какой? Как же мы вернем себе хоть сколько-то баллов, если в квиддитч отыграться не сможем?

Но даже квиддитч потерял для него свою привлекательность. На тренировках члены команды отказывались с ним разговаривать, а если приходилось говорить о Гарри, то его называли просто "ловец".

Пострадали и Гермиона с Невилем. Им приходилось не так скверно, как Гарри, - они ведь не были так известны, - но и с ними тоже никто не желал разговаривать. Гермиона перестала привлекать к себе внимание в классе, сидела, понурив голову, и молча работала.

Гарри почти обрадовался, что до экзаменов рукой подать. Учеба, домашняя работа не давали забивать голову переживаниями. Они с Роном и Гермионой держались особняком, работая допоздна, стремясь запомнить состав сложных зелий, выучить назубок заклинания и чары, зазубрить даты волшебных открытий и восстаний гоблинов...

И вот, примерно за неделю до начала экзаменов новое решение Гарри не вмешиваться в то, что его не касается, подверглось неожиданному испытанию. Как-то днем, возвращаясь в одиночку из библиотеки, он услышал, что в классе впереди кто-то хнычет. Подойдя поближе, он расслышал голос Квиррелла:

- Нет... Не надо... Неужели снова... Пожалуйста...

Походило на то, будто кто-то ему угрожает. Гарри придвинулся поближе.

- Ну хорошо... Хорошо... - услышал он всхлипы Квиррелла.

В следующую секунду Квиррелл впопыхах выскочил из класса, поправляя на ходу чалму. Он был бледен и казалось, вот-вот расплачется. Он быстро удалился и пропал из вида; Гарри он, похоже, даже не заметил. Гарри подождал, пока не стихнут его шаги, затем заглянул в класс. Там было пусто, но дверь в другом конце стояла приоткрытой. Гарри пошел было к ней, но на полпути вдруг вспомнил, что дал себе слово ни во что не вмешиваться.

И все же он поспорил бы сейчас на дюжину философских камней, что из класса только что вышел Змейс, а судя по подслушанному, в поступи у Змейса прибавится пружинистости: похоже, что Квиррелл таки сдался.

Гарри вернулся в библиотеку, где Гермиона проверяла у Рона астрономию. Он рассказал им об услышанном.

- Добился, значит, своего Змейс! - сказал Рон. - Если Квиррелл сказал ему, как заклинание от Черных Сил свое взломать...

- Но еще же остается Пушистик, - возразила Гермиона.

- А может, Змейс и без Хагрида разузнал, как мимо него пробраться, - сказал Рон, окидывая взглядом тысячи окружающих его книг. - Могу поспорить, что где-нибудь здесь есть книга, где написано, как пробраться мимо гигантской трехглавой собаки. Ну, и что же нам теперь делать, а, Гарри?

В глазах у Рона вновь затеплился огонек приключения, но Гермиона ответила раньше Гарри:

- Пойти к Дамблдору. Надо было еще сто лет назад это сделать. Если мы опять что-нибудь отчебучим на свой страх и риск, то нас точно отсюда всех вышвырнут.

- Но доказательств-то у нас же нет! - сказал Гарри. - Квиррелл слишком запуган и нас не поддержит. Змейсу стоит лишь слово сказать, что он сам не знает, как тролль сюда на праздник забрался, и что ноги его не было на четвертом этаже - и кому, вы думаете, поверят - ему или нам? Ведь не такая уж большая тайна, что мы его на дух не переносим, - Дамблдор решит, что мы все это нарочно подстроили, чтобы его с работы выгнали. Филч не пришел бы нам на выручку, даже если б это вопрос жизни или смерти для него был, - они со Змейсом в приятелях, да и вообще по нему: чем больше учеников выкинут, тем лучше. И не забывайте: нам ведь еще и не положено знать ни про камень, ни про Пушистика. Объяснениями замучают.

Гермиону он, судя по виду, убедил, но Рона - нет.

- А если нам просто слегка разнюхать...

- Нет, - наотрез отказался Гарри, - мы и так уже доразнюхивались.

Он придвинул к себе карту Юпитера и принялся заучивать названия его лун.

На следующее утро за завтраком Гарри, Гермионе и Невилю принесли записки одинакового содержания:

"Свое наказание вам предстоит отбыть сегодня в 11 часов вечера. Подойдите к мистеру Филчу в вестибюле.

Госпожа Мак-Гонаголл"

В суматохе с потерянными баллами у Гарри и из головы вылетело, что им еще наказания свои отбывать предстоит. Он уже подумал, что вот, сейчас Гермиона скажет, как они теперь из-за этого целую ночь учебы потеряют, но она промолчала. Как и Гарри, она чувствовала, что они получили по заслугам.

В одиннадцать часов вечера они распрощались с Роном в общей комнате и отправились с Невилем вниз в вестибюль. Филч уже ждал там... Малфой - тоже. Гарри забыл, что наказание заработал и Малфой.

- Следуйте за мной, - сказал Филч, зажигая фонарь и выводя их на двор.

- Небось дважды теперь головой-то подумаете, прежде чем правило школьное нарушить, а? - говорил он, пронизывая их злобным взглядом. - Да-да... Труд и боль - лучшие учителя, на мой взгляд.... Жаль-жаль, что они дали кануть в забвение старым наказаниям... Подвесить бы вас сейчас на несколько дней за запястья к потолку: цепи-то все еще у меня в кабинете и всегда хорошо смазаны - авось понадобятся... Ладно, пошли, и не вздумайте у меня убежать там: вам же хуже будет.

Они зашагали по темным лугам. Невиль то и дело шмыгал носом. Гарри ломал голову над тем, что за наказание их ждет. Должно быть, что-то воистину ужасное - иначе в голосе у Филча не было бы такого восторга.

Луна светила ярко, но подгоняемые ветром облака набегали на нее и то и дело погружали всех в темноту. Впереди виднелись освещенные окна избушки Хагрида. Потом донесся отдаленный окрик:

- Это ты, Филч? Давай скорее, пора уже.

У Гарри отлегло от сердца: если работать им предстоит с Хагридом, то дела не так уж плохи. Облегчение, должно быть, выдало себя у него на лице, потому что Филч сказал:

- Ты, никак, думаешь, что прохлаждаться будешь с этим олухом? Надвое подумай, мальчик мой - пойдете-то вы с ним в лес, и я здорово ошибусь, если вернетесь вы оттуда одним куском.

У Невиля вырвался тихий стон, а Малфой как шел, так и встал.

- В лес? - переспросил он, причем обычной невозмутимости в голосе у него теперь не было. - Нам нельзя ходить туда по ночам - там всякие твари в нем... Волкудлаки*, я слыхал.

Невиль вцепился в рукав платья Гарри и поперхнулся.

- А мне-то какое дело? - Голос у Филча прямо-таки срывался от ликования. - Раньше надо было про волкудлаков-то думать - перед тем, как в историю попадать, а?

Из темноты широким шагом вышел Хагрид, за ним по пятам - Клык. В руках у Хагрида был большой арбалет, а за плечами висел колчан со стрелами.

- Где пропадаете? - спросил он. - Я уж тут полчаса стою-дожидаюсь. Как жись, Гарри? Гермиона?

- Я бы не стал с ними слишком любезничать, Хагрид, - холодно заметил Филч. - Они ведь как-никак наказание пришли принять, а не что-то еще.

- То-то вы и задержались? - нахмурился Хагрид. - Нотации, небось, им читал, а? Не твоего ума это дело. Ты свое сделал - отсюдова их забираю я.

- Я вернусь на рассвете, - сказал Филч, - за тем, что от них останется, - добавил он со злорадством, повернулся и направился обратно к замку - фонарь, подпрыгивая, стал удаляться в темноту.

Теперь к Хагриду повернулся Малфой.

- В лес я не пойду, - сказал он, и Гарри с удовольствием услыхал нотку паники у него в голосе.

- Пойдешь, коли в Хогвартсе остаться желаешь, - свирепо ответил Хагрид. - Нашкодил - расплачивайся теперь.

- Но это же дело слуг, это же не ученикам делать. Я думал, нам переписать там что-нибудь дадут или еще что... Да узнай мой отец, что я таким занимаюсь, он бы...

- ...сказал тебе, что так оно и есть в Хогвартсе, - прорычал Хагрид. - Слова переписывать! Да проку-то в этом что? Либо полезное что-то делай, либо уматывай давай отсюдова. Коли думашь, отцу твоему больше по вкусу, чтоб тебя из школы выкинули, давай дуй обратно в замок - манатки собирай. Давай...

Малфой не двигался. Он в бешенстве смотрел на Хагрида, но потом опустил полный ярости взгляд.

- То-то, - сказал Хагрид. - А теперь слушайте внимательно: дело у нас тут сёдня ночью опасное будет, и нечего нам всем рисковать понапрасну. Ну-ка, пройдите-ка за мной сюда на минутку.

Он подвел их к самой опушке леса. Высоко подняв фонарь, он показал вниз на узкую, извилистую тропку, пропадавшую в чаще черных деревьев. Легкий ветерок приподнял всем волосы, когда они посмотрели в лес.

- Глядите, - сказал Хагрид. - Видите, вон там, на земле, - светится? Серебристое такое? Это - единорога кровь. Где-то там кто-то единорога сильно подранил. Причем уже второй раз за неделю - в среду я одного дохлого нашел. Вот этого-то бедолагу нам и предстоит отыскать. Может статься, от мучений его придется избавить.

- А если тот, кто единорога ранил, нас вперед найдет? - спросил Малфой, не в силах скрыть страха в голосе.

- Нету в лесу никого такого, кто бы вас ранил, пока рядом я али Клык будем, - ответил Хагрид. - И не сходите с тропы. Ну, ладно, разделяемся теперь на две группы да расходимся в разные стороны. Кровищи повсюду полным-полно: он, видать, еще с прошлой ночи тут шарахался.

- Я с Клыком, - тут же сказал Малфой, глядя на длинные зубы пса.

- Ладно, но предупреждаю сразу: он трус, - ответил Хагрид. - Значит, мы с Гарри и Гермионой идем в одну сторону, а Драко с Невилем и Клыком - в другую. В общем, так: ежели кто на единорога наткнется, пускаем вверх зеленые искры, поняли? Ну-ка, достаньте-ка палочки - потренируйтесь... Во-во - вот так... А коли кто в беду попадет, пускайте красные искры, и мы все придем и разыщем вас... Ну, глядите в оба... идем.

Лес был черен и молчалив. Зайдя чуть-чуть вглубь, они дошли до развилки, и Гарри с Гермионой и Хагридом пошли по левой тропке, а Малфой с Невилем и Клыком - по правой.

Шли молча, не отрывая глаз от земли. Лучик лунного света сквозь ветви над головами нет-нет да и зажигал на опавших листьях пятнышко серебристо-голубой крови.

Гарри видел, что Хагрид озабочен.

- А волкудлак единорогов мог убивать? - спросил Гарри.

- Не такими темпами, - ответил Хагрид. - Единорога не так-то просто поймать, это ведь - могучие волшебные создания. Раненый дак мне вообще еще ни разу в жизни не попадался.

Они прошли мимо замшелого пня. Гарри услышал журчание воды; где-то рядом, наверно, протекал ручей. Вдоль извилистой тропинки все еще то там, то здесь попадались пятна крови единорога.

- Как ты, Гермиона? - прошептал Хагрид. - Не переживай, далеко он уйти не мог, раз так сильно поранен, а тогда можно будет... ЗА ДЕРЕВО! ЖИВО!

Хагрид схватил Гарри с Гермионой и уволок с тропки за громоздившийся над ними дуб. Он вытащил стрелу, вставил в арбалет и поднял наизготовку. Все трое прислушались. По сухим листьям неподалеку кто-то крался: звук был такой, словно по земле волочится шлейф чьей-то мантии. Хагрид вглядывался во тьму тропинки, но через несколько секунд шум затих вдали.

- Так я и знал, - пробормотал он. - Шастает тут кто-то, кому не след.

- Волкудлак? - предположил Гарри.

- Никакой не волкудлак, и никакой не единорог, - угрюмо ответил Хагрид. - Ладно, идите за мной, только осторожнее.

Они пошли медленнее, держа ухо востро на малейший звук. Вдруг на поляне впереди кто-то явно шелохнулся.

- Кто там? - окликнул Хагрид. - Покажись... Я вооружен!

И на поляну вышел... человек или конь? До пояса - человек с рыжими волосами и бородой, а ниже поблескивало каштановое лошадиное тело с длинным рыжеватым хвостом. Гарри и Гермиона разинули рты.

- А-а... это - ты, Ронан, - с облегчением сказал Хагрид. - Как жись?

Он прошел вперед и пожал кентавру руку.

- Доброго вечера тебе, Хагрид, - отозвался Ронан. Голос у него был глубокий и печальный. - Ты собирался выстрелить в меня?

- Осторожность никогда не повредит, Ронан. - Хагрид похлопал рукой по арбалету. - У нас тут в лесу расходился кто-то шибко. Да, кстати: это - Гарри Поттер, а это - Гермиона Грейнджер. Учатся там, в школе. Это - Ронан, вы двое... Кентавр.

- Мы заметили, - еле слышно отозвалась Гермиона.

- Добрый вечер, - поздоровался Ронан. - Учитесь, значит? И много познаете вы у себя в школе?

- Э-э...

- Немножко, - робко ответила Гермиона.

- Немножко. И то хорошо. - вздохнул Ронан. Он откинул голову назад и устремил взгляд на небо. - Марс сегодня ярок.

- Ага. - Хагрид мельком взглянул наверх. - Слышь, а хорошо, что мы на тебя наткнулись-то, Ронан... Тут, значит, вот како дело: единорога кто-то подранил... Ты-то ничего такого случаем не видал?

Ронан ответил не сразу. Он не мигая смотрел вверх, потом еще раз вздохнул.

- Всегда первыми жертвами падают невинные, - сказал он. - Так было в минувшие века, так это осталось и поныне.

- Ага, - буркнул Хагрид, - но ты-то часом ничего не видал, а, Ронан? Ничего необычного?

- Марс сегодня ярок, - повторил Ронан под нетерпеливым взглядом Хагрида. - Необычно ярок.

- Да-да, но я-то говорю о необычном где-нидь поближе к дому, - сказал Хагрид. - Значит, ничего странного ты не заметил?

И снова Ронан ответил не сразу. Наконец он сказал:

- В лесу сокрыто много тайн.

Движение в деревьях за Ронаном побудило Хагрида вновь поднять арбалет, но это оказался лишь второй кентавр - черноволосый и чернотелый и еще более дикого вида, чем Ронан.

- Здоро'во, Бейн, - сказал Хагрид. - Как жись?

- Добрый вечер, Хагрид. Надеюсь, ты здоров?

- Да не жалуюсь. Слышь, я тут у Ронана как раз спрашивал: ты ничего такого странного за последние дни тут не видал, а? Дело-то, вишь, значит, в чем: единорога кто-то подранил - вам-то, случаем, ничего про это не известно?

Бейн подошел и встал рядом с Ронаном. Поднял голову на небо.

- Марс сегодня ярок, - ответил он просто.

- Слыхали уже, - буркнул Хагрид. - Ну ладно, ежели кто из вас что увидит, меня предупредите, ладно? Ну, мы пошли.

Гарри с Гермионой зашагали за ним вслед с полянки, оглядываясь через плечо на Ронана и Бейна, пока тех не скрыли деревья.

- Даже и не мечтайте, - раздраженно сказал Хагрид, - добиться хоть раз прямого ответа от кентавра. Звездочеты драные. Не интересует их ничто ближе луны, видите ли.

- А много их здесь? - спросила Гермиона.

- Да не шибко... Особняком держатся, но вообще говоря, неплохо, что они здесь топчутся: есть с кем словом переброситься, пока по лесу бродишь. Так-то они вдумчивые, кентавры-то... знают то да се... язык просто за зубами крепко держут.

- А перед этим мы кентавра слышали, а? Как ты думаешь? - спросил Гарри.

- А на звук копыт это, по-твоему, походило, а? Не-е, голову на отсечение даю, это-то и был тот, кто единорогов убиват - ни разу в жизни еще ничего подобного не слыхал.

Они все шли и шли через густые, темные деревья. Гарри то и дело нервно озирался через плечо. Было у него неприятное чувство, будто за ними кто-то следит. Хорошо, что с ними Хагрид с арбалетом. Только они миновали поворот тропинки, как Гермиона схватила Хагрида за руку:

- Хагрид! Смотри! Красные искры - они в беде!

- Ждите оба здесь! - крикнул Хагрид. - Не сходите с тропинки, я за вами вернусь!

Они слышали, как он с треском продирается сквозь кустарник, и стояли глядя друг на друга, очень напуганные, пока не стало слышно ничего, кроме шороха листьев вокруг.

- Ты как думаешь, они не пострадали, а? - прошептала Гермиона.

- Если Малфой, то фиг с ним, а вот если с Невилем что-нибудь... Это же из-за нас он вообще сюда попал.

Минуты тянулись еле-еле. Слух у них, казалось, обострился сильнее обычного. Уши у Гарри словно улавливали каждый вздох ветра, каждый треск веточки. Что там у них? Где они там?

Наконец громкий хруст возвестил о возвращении Хагрида. С ним шли Малфой, Невиль и Клык. Хагрид весь прямо-таки клокотал от гнева. Оказывается, это Малфой подкрался к Невилю за спину и в шутку схватил его рукой. Невиль впал в панику и пустил искры.

- Ну, щас нам сильно повезет, коли мы хоть кого-нидь поймаем - с таким-то тарарамом, какой вы двое подняли. Так, ладно, - меняемся группами: Невиль, ты остаешься со мной и Гермионой; Гарри - пойдешь с Клыком и этим придурком. Извини, - добавил Хагрид на ухо Гарри, - но тебя ему напугать не так просто будет, а дело нам довести до конца надо.

Итак, Гарри отправился в чащу леса с Малфоем и Клыком. Они прошагали почти полчаса, все глубже и глубже заходя в лес, пока деревья не стали до того густы, что тропа сделалась почти непроходимой. Гарри казалось, что крови становится больше. На корнях одного дерева были размазанные пятна, словно бедное животное билось от боли где-то поблизости. Через спутанные ветви древнего дуба Гарри увидел перед собой поляну.

- Смотри... - пробормотал он, протянув руку и остановив Малфоя.

На земле поблескивало что-то ярко-белое. Они стали подбираться поближе.

Так и есть - единорог... Мертвый. Гарри в жизни не видел картины прекраснее и печальнее. Длинные, стройные ноги единорога торчали под нелепыми углами там, где он упал, а на темных листьях распростерлась жемчужно-белая грива.

Гарри сделал к нему шаг, как вдруг звук, словно от чего-то скользкого и ползущего, заставил его застыть на месте. На краю полянки дрогнул куст.... Затем из теней по земле, словно некий хищный охотящийся зверь, стала красться фигура в капюшоне. Гарри, Малфой и Клык словно примерзли к месту. Фигура в мантии приблизилась к единорогу, опустила голову к ране в боку животного и принялась сосать из нее кровь.

- AAAAAAAAAA!

Малфой испустил ужасный вопль и рванулся прочь... Клык - за ним. Фигура в капюшоне подняла голову и в упор посмотрела на Гарри - кровь единорога капала ей на грудь. Фигура поднялась на ноги и быстрым шагом пошла к Гарри - от страха тот не мог пошевелить ни рукой ни ногой.

И вдруг ему голову пронзила боль, какой он еще не знал; в шраме словно вспыхнул пожар. Полуослепнув, он зашатался и попятился назад. За спиной послышался цокот скачущих галопом копыт - кто-то перепрыгнул прямо через Гарри и бросился в атаку на фигуру.

Боль в голове у Гарри была до того сильна, что он повалился на колени. Прошла минута или две, прежде чем боль стихла. Подняв глаза, он увидел, что та фигура исчезла. Над ним стоял кентавр, но не Ронан и не Бейн: этот был помоложе - волосы у него были бело-соломенные, а тело - пегое.

- Все хорошо? - спросил кентавр, поднимая Гарри на ноги.

- Да... спасибо... Кто это был такой?

Кентавр не отвечал. Глаза у него были поразительной голубизны - словно бледные сапфиры. Он внимательно посмотрел на Гарри, задержавшись взглядом на шраме, который выделялся у Гарри на лбу мертвенной бледностью.

- Так ты тот мальчик Поттер, - проговорил он. - Возвращайся-ка лучше к Хагриду. В этот час в лесу небезопасно - особенно тебе. Верхом ездить умеешь? Так быстрее будет.

- Меня зовут Фиренце, - добавил он, опускаясь на передние ноги, чтобы дать Гарри взобраться себе на спину.

Вдруг с другой стороны поляны вновь раздался стук скачущих копыт. Сквозь деревья прорвались Ронан с Бейном. Бока у них вздымались и покрылись испариной.

- Фиренце! - загрохотал Бейн. - Что ты делаешь? У тебя на спине человек! Есть ли у тебя срам? Ты что, ишак обыкновенный?

- А ты знаешь, кто это? - спросил Фиренце. - Это - мальчик Поттер. Чем скорее он покинет этот лес, тем лучше.

- Что ты ему рассказал? - прорычал Бейн. - Не забывай, Фиренце: мы дали обет не восставать против воли небес. Не прочли ли мы то, чему не миновать, по движениям планет?

Ронан нервно бил копытом о землю:

- Не сомневаюсь, что Фиренце хотел сделать как лучше, - сказал он своим угрюмым голосом.

Бейн гневно взбрыкнул задними ногами.

- "Как лучше"! Какое отношение это имеет к нам? Кентавры имеют дело с тем, что предсказано! Не наше дело гонять ослами за заблудившимися у нас в лесу людьми!

Фиренце вдруг в гневе встал на дыбы, так что Гарри пришлось ухватиться ему за плечи, чтобы усидеть на месте.

- Ты не видишь этого единорога? - закричал Фиренце на Бейна. - Ты не понимаешь, почему он убит? Или, быть может, планеты не посвятили тебя в эту тайну? Я восстаю против того, кто рыщет в этом лесу, Бейн, - да, плечом к плечу с людьми, если понадобится.

И Фиренце вихрем развернулся; Гарри изо всех сил ухватился за него, когда они ринулись в деревья, оставив позади Ронана и Бейна.

Гарри никак не мог сообразить, что к чему.

- А почему Бейн так разозлился? - спросил он. - И от кого ты вообще меня спас?

Фиренце замедлил ход до шага, предостерег Гарри опустить голову на случай низко нависших веток, но на вопрос так и не отвечал. Они долго пробирались в молчании сквозь деревья, и Гарри уже думал, что Фиренце с ним больше не заговорит. Однако, проходя сквозь особо густые заросли, Фиренце вдруг стал:

- Гарри Поттер, знаешь ли ты, для чего используют кровь единорога?

- Нет. - Неожиданный вопрос застал Гарри врасплох. - На зельях мы только рогом и хвостовым волосом пользовались.

- Ибо чудовищное это дело - загубить единорога, - произнес Фиренце. - Только тот, кому нечего терять, а получить ему предстоит все, решится на такое злодеяние. Кровь единорога сохранит тебе жизнь, даже если ты всего лишь в дюйме от смерти, но ужасной ценой. Чтобы спастись самому, ты загубил существо чистое и беззащитное, и жить ты теперь будешь полужизнью, про'клятой жизнью - с того самого мгновения, как кровь его коснется твоих уст.

Гарри уставился Фиренце на затылок - весь в серебряных пятнышках от лунного света.

- Но кого же это может так прижать? - спросил он вслух. - Раз уж будешь проклят на веки вечные, так тогда уж лучше смерть, верно?

- Да, - согласился Фиренце, - если только тебе не нужно продержаться в живых ровно настолько, чтобы успеть выпить кое-что другое - то, что вернет тебя к полной силе и власти - и будет означать, что ты не умрешь больше никогда. Мистер Поттер, знаете ли вы, что сейчас сокрыто у вас в школе?

- Философский камень! Ну конечно - эликсир жизни! Но я не понимаю, кому...

- Не можешь ли ты припомнить никого, кто прождал уже много лет, дабы вернуться к власти? Кто цепляется за жизнь в ожидании своего шанса?

Словно железный кулак стиснулся вдруг вокруг сердца Гарри. Сквозь шуршание деревьев ему показалось, будто он вновь слышит слова, которые сказал ему Хагрид в ночь их первой встречи: "Одни говорят, что он помер. Чушь собачья, по-моему. Вряд ли в нем человеческого-то достаточно осталось, чтобы помереть по-людски."

- Так вы хотите сказать, - хрипло сказал Гарри, - что это - Воль...

- Гарри! Гарри, ты цел?

К ним по тропинке бежала Гермиона, сзади пыхтел Хагрид.

- Цел, - отозвался Гарри, едва сознавая, что говорит. - Единорог погиб, Хагрид, - он там, на поляне.

- Здесь я вас оставляю, - промолвил Фиренце, когда Хагрид не теряя даром времени отправился осмотреть единорога. - Теперь ты в безопасности.

Гарри соскользнул у него со спины.

- Удачи тебе, Гарри Поттер, - сказал Фиренце. - Бывало, что и прежде планеты читали неверно, даже кентавры. Надеюсь, что и сейчас один из таких случаев.

Он развернулся и угарцевал обратно вглубь леса, оставив дрожащего Гарри позади.

Дожидаясь в темной общей комнате их возвращения, Рон уснул. Он кричал что-то про штрафные в квиддитче, когда его растормошил Гарри. Но уже через считаные секунды глаза у Рона широко раскрылись: Гарри начал рассказывать ему и Гермионе о том, что произошло в лесу.

Гарри не сиделось на месте. Он расхаживал туда-сюда перед камином. Его все еще трясло.

- Змейсу камень нужен для Вольдеморта... а Вольдеморт ждет в лесу... а мы-то все это время думали, что Змейсу просто разбогатеть на ум взбрело...

- Перестань называть вслух это имя! - в ужасе прошептал Рон, словно думал, что Вольдеморт сможет их услышать.

Гарри не слушал:

- Фиренце меня спас, но делать это ему не полагалось.... Бейн пришел в ярость... нельзя, дескать, вмешиваться, раз планеты говорят: "этого не миновать"... Должно быть, они показывают, что Вольдеморт вернется.... по мнению Бейна, Фиренце должен был дать Вольдеморту убить меня.... Наверно, это тоже написано в звездах.

- Ты прекратишь называть это имя вслух?! - прошипел Рон.

- Значит, мне только и остается, что дожидаться, пока Змейс стащит камень, - лихорадочно продолжал Гарри, - тогда Вольдеморту спокойно можно будет прийти и добить меня... Да... Вот тогда Бейн, наверно, будет счастлив.

У Гермионы вид был перепуганный, но она нашла слово утешения:

- Гарри, все говорят, что только Дамблдора и побаивался Сам-Знаешь-Кто. Пока здесь Дамблдор, Сам-Знаешь-Кто не посмеет тебя тронуть. Да и потом, кто сказал, что кентавры правы? По мне так это похоже на гадание, а госпожа Мак-Гонаголл говорит, что область магии эта - очень неточная.

Небо уже посветлело, когда они закончили говорить. Спать они пошли изнуренные, горло у всех болело. Но ночные сюрпризы на этом не закончились.

Откинув простыни, Гарри нашел под ними аккуратно сложенную мантию-невидимку. К ней была приколота записочка:

"Авось пригодится".

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Прыжок в люк

В последующие годы Гарри так и не смог в точности вспомнить, как это он ухитрился не завалить экзамены, когда чуть ли не всерьез ожидал, что с минуты на минуту в дверь вломится Вольдеморт. Но дни ползли, и не могло быть сомнений, что Пушистик все еще жив-здоров за своей запертой дверью.

Пекло стояло как в печке, особенно в большом классе, где они сдавали письменный экзамен. На экзамен им выдали особые новые перья, заколдованные противошпаргалочным заклинанием.

Были и практические экзамены. Флитвик вызывал всех по одному к себе в класс и смотрел, смогут ли они заставить ананас сплясать на письменном столе чечетку. Госпожа Мак-Гонаголл следила, как они превращают мышь в табакерку - за изящность табакерки начислялись дополнительные баллы, но вычитались, если у нее оставались усы. Змейс вымотал им все нервы, стоя над душой, пока они пытались вспомнить, как приготовить зелье забвения.

Гарри изо всех сил пытался не обращать внимания на кинжальные боли во лбу, начавшие донимать его с того похода в лес. Невиль думал, что у Гарри просто предэкзаменационная лихорадка, потому что он не мог уснуть, но истина состояла в том, что Гарри вновь и вновь просыпался от своего старого кошмара - только теперь он стал еще хуже прежнего: в нем появилась фигура в капюшоне, с которой капала кровь.

Может, оттого что они не видели всего, что видел в лесу Гарри, или потому что у них на лбу не горел огнем шрам, но Рона с Гермионой, похоже, камень не так заботил, как Гарри. Мысль о Вольдеморте их, разумеется, страшила, но во сне он к ним не являлся, а они были настолько заняты учебой, что им в сущности было некогда переживать за то, чего там замышляет Змейс или кто бы то ни было другой.

Последним был экзамен по истории магии. Еще час ответов на вопросы про свихнувшихся старых колдунов, изобретших котлы с самопомешиванием, и они свободны - свободны на целую чудесную неделю, пока не объявят результаты. Когда привидение профессора Биннза велело всем отложить перья и скатать свитки, Гарри не смог удержаться от того, чтобы присоединить к остальным победный крик.

- Оказалось намного легче, чем я думала, - заметила Гермиона, когда они влились в толпы, высыпавшие на залитые солнцем луга. - Зря только учила про "Кодекс чести волкудлаков" 1637 г. и мятеж Эльфрика-Борзого.

Гермиону хлебом было не корми - дай только пообсуждать вопросы после сдачи экзамена, но Рон сказал, что ему от этого делается лихо, поэтому они побрели вниз к озеру и в изнеможении шлепнулись под деревом. Двойняшки Визли с Ли Джорданом щекотали щупальца блаженствовавшему на теплом мелководье гигантскому кальмару.

- Все, конец учебе, - счастливо вздохнул Рон, растянувшись на траве. - Мог бы и повеселей смотреть, Гарри: у нас еще целая неделя впереди, прежде чем мы узнаем, насколько плохо сдали - сейчас-то расстраиваться еще рано.

Гарри потер лоб.

- Знать бы, что это означает! - выпалил он в сердцах. - Шрам у меня все болит и болит - раньше тоже бывало, но не так часто.

- Сходи к мадам Помфри, - предложила Гермиона.

- Я не болею, - ответил Гарри. - Мне кажется, что это предостережение... Это означает, что грозит беда...

Рона расшевелить было невозможно - слишком было жарко:

- Успокойся, Гарри - Гермиона права: камню ничего не грозит, пока здесь Дамблдор. Да и потом мы ж так и не нашли доказательств, будто Змейс выяснил, как пробраться мимо Пушистика. Он уже один раз чуть без ноги не остался - так что еще не скоро судьбу второй раз попытать вздумает. А скорее Невиль в квиддитч в сборной Англии играть будет, чем Хагрид Дамблдора подведет.

Гарри кивнул, но не мог сбросить с себя неотвязного чувства, будто он забыл что-то сделать - и что-то важное. На его попытку это объяснить Гермиона ответила:

- Это все из-за экзаменов. Я сама сегодня ночью проснулась и уже до половины свои записи по преображению дочитала, пока до меня не дошло, что мы его уже сдали.

Но Гарри был абсолютно уверен, что чувство недовершенности у него не имеет ничего общего с учебой. Он смотрел, как к школе по ярко-голубому небу, взмахивая крыльями, летит сова с зажатым в клюве письмом. Ему письма слал один лишь Хагрид. Хагрид Дамблдора ни за что не подведет. Хагрид ни за что никому не выдаст, как пробраться мимо Пушистика... ни за что... только вот...

Вдруг Гарри вскочил на ноги.

- Ты куда? - сквозь сон спросил Рон.

- Вспомнил кое о чем, - ответил Гарри. Он весь побелел. - К Хагриду надо сбегать - сейчас же.

- Зачем? - отдувалась Гермиона, пытаясь не отстать от него.

- А вам не кажется слегка странноватым, - ответил Гарри, взбираясь по травянистому склону, - что Хагриду ничего так не хочется, как дракона, и вдруг объявляется путник, у которого в кармане случайно завалялось драконье яйцо? Много ли народу-то бродит с драконьими яйцами в кармане, раз это волшебным законом запрещено? Повезло им, что на Хагрида напоролись, вам не кажется? Как я раньше до этого не додумался?

- Ты о чем это? - спросил Рон, но Гарри, сломя голову несшийся по лугам к лесу, не отвечал.

Хагрид сидел в кресле перед домом; штаны и рукава у него были засучены - он лущил в большой таз горох.

- Здоро'во, ребятки, - расплылся он в улыбке. - Экзамены сдали? Нашли время стакашек пропустить?

- Неплохо бы, - ответил Рон, но Гарри перебил его:

- Нет - нам некогда. Хагрид, мне надо кое о чем тебя спросить. Ты помнишь тот вечер, когда выиграл Норберта? Как выглядел тот странник, с которым ты играл в карты?

- Не знаю, - беспечно ответил Хагрид, - Мантии он с себя не сымал.

Увидев, что все трое опешили, он поднял брови:

- А чего тут странного-то? В "Бочонке вина" чудно'го народу - пруд пруди, - это трактир там в деревне. Может, драконами промышлял, кто его знает? Лица я у него не видал - капюшона он все никак сымать не хотел.

Гарри опустился на землю рядом с тазом гороха:

- О чем ты с ним говорил, Хагрид? Про Хогвартс вообще упоминал?

- Могло всплыть в разговоре, - нахмурился Хагрид, пытаясь припомнить. - А, да... Он спросил, кем я работаю... ну, я и сказал ему, что лесничествую тута.... Он давай меня расспрашивать, за каким я зверьем хожу... я ему рассказал... Еще сказал ему, что всю жизнь про дракона мечтаю... а потом... плоховато что-то припоминаю - он мне все выпивки подкупал.... Как же там было-то... А! Потом он сказал, что у него драконье яйцо есть и, ежели я хочу, то можно сыграть на него в карты... но сначала хотел убедиться, что я справиться с ним смогу: не хотел отдавать кому попало.... Тут я ему и говорю: после Пушистика, мол, дракон - не велика важность...

- А он... Пушистиком заинтересовался? - спросил Гарри, пытаясь сохранять в голосе спокойствие.

- А?.. Да... Много, что ли, на свете трехглавых собак-то встречается, пусть даже и в Хогвартсе? Вот я ему и говорю: Пушистик - тише воды, ниже травы, коли знашь, как к ему подойти, - сыграй ему просто музычку каку-нибудь - он и заснет...

Хагрид вдруг пришел в ужас.

- Зачем я вам это рассказал! - выпалил он. - Забудьте мои слова! Эй... вы куда?

Гарри, Рон и Гермиона не сказали друг другу ни слова, пока не остановились в вестибюле, в котором после луга им показалось очень холодно и мрачно.

- Надо идти к Дамблдору, - сказал Гарри. - Хагрид рассказал тому незнакомцу, как пробраться мимо Пушистика, а под мантией был либо Змейс, либо Вольдеморт - проще пареной репы было, как только он Хагрида опоил. Надеюсь только, что Дамблдор нам поверит. Фиренце мог бы нас поддержать, если только Бейн ему не помешает. Где кабинет Дамблдора?

Они огляделись, словно надеясь увидеть указатель в верном направлении. Никто никогда не сообщал им, где живет Дамблдор, и они не помнили, чтобы кого-нибудь хоть раз к нему посылали.

- Придется нам... - начал Гарри, но вдруг по вестибюлю прозвенел голос:

- Что вы трое делаете в помещении?

Это была Мак-Гонаголл с большой стопкой книг в руках.

- Нам нужно к господину Дамблдору, - ответила Гермиона - довольно смело, как подумалось Гарри и Рону.

- К господину Дамблдору? - переспросила Мак-Гонаголл, словно желание это было весьма подозрительным. - Зачем?

Гарри сглотнул слюну - что же теперь?

- Это вообще-то тайна, - ответил он, но тут же пожалел о своих словах, потому что ноздри у Мак-Гонаголл так и раздулись.

- Господин Дамблдор отбыл 10 минут назад, - холодно ответила она. - Он получил срочную сову из министерства магии и не медля вылетел в Лондон.

- Его нет? - в отчаянии спросил Гарри. - Как раз сейчас?

- Господин Дамблдор - очень великий волшебник, Поттер. Время его заполнено важными делами...

- Но это важно.

- То, что у тебя есть сказать - важнее министерства магии, да, Поттер?

- Послушайте, - сказал Гарри, напрочь отбрасывая всякую осторожность, - госпожа Мак-Гонаголл... это связано с философским камнем...

Чего бы ни ожидала госпожа Мак-Гонаголл, но только не этого. Книги, которые она несла, посыпались у нее из рук, но она их не поднимала.

- Как вы узнали...? - пролепетала она.

- Госпожа Мак-Гонаголл, я думаю... да нет - знаю... что Зме... что кто-то хочет похитить камень. Мне нужно поговорить с господином Дамблдором.

Она окинула его взглядом, в котором перемешались и шок, и подозрение.

- Господин Дамблдор вернется завтра, - ответила она наконец. - Не знаю, как вы узнали про камень, но можете спать спокойно - никто и ни за что не сможет его похитить - слишком хорошо он защищен.

- Но, госпожа...

- Поттер, я знаю, о чем говорю, - кратко ответила она. Она нагнулась и подобрала упавшие книги. - Идите во двор и погрейтесь на солнышке.

Но они не пошли.

- Вечером, - сказал Гарри, как только удостоверился, что Мак-Гонаголл была вне слышимости. - Сегодня же вечером Змейс полезет в люк. Он выведал все, что нужно, а теперь и Дамблдора с пути убрал. Это он послал то письмо - бьюсь об заклад, что Министерство магии в шок придет, когда туда заявится Дамблдор.

- Но что же нам...

Гермиона ахнула. Гарри и Рон резко развернулись.

Рядом стоял Змейс.

- Добрый день, - сказал он шелковым голосом.

Они смотрели на него во все глаза.

- В такой день в помещении вам делать нечего, - сказал он со странной, кривой усмешкой.

- А мы... - начал Гарри, понятия не имея, что скажет дальше.

- Поосмотрительнее нужно себя вести, - промолвил Змейс. - Околачиваетесь здесь с таким видом... Еще подумают, будто вы что-то замышляете. А ведь "Гриффиндор" никак не может позволить себе еще раз потерять баллы, правда?

Гарри покраснел. Они повернулись, чтобы выйти во двор, но Змейс снова окликнул их:

- Предупреждаю, Поттер - еще хоть одни ночные похождения и я лично позабочусь, чтобы тебя исключили. Приятного дня.

Он удалился в сторону учительской.

На каменном крыльце Гарри повернулся к остальным.

- В общем, так: вот что нам нужно сделать, - прошептал он настойчиво. - Одному из нас нужно не спускать глаз со Змейса - подождать его у учительской и пойти за ним, если он выйдет. Гермиона, это лучше сделать тебе.

- Почему мне?

- Так ясно почему, - ответил Рон. - Ты же сможешь сделать вид, будто ждешь Флитвика, сама знаешь. - Он запищал не своим голосом: - "Ой, господин Флитвик, я так волнуюсь: по-моему, у меня в вопросе 14-б ошибка...."

- Ой, замолчи, - сказала Гермиона, но согласилась пойти и покараулить Змейса.

- А нам лучше подежурить у коридора на четвертом этаже, - сказал Гарри Рону. - Пошли.

Но эта часть их плана сорвалась. Не успели они дойти до двери, отделяющей Пушистика от остальной школы, как вновь показалась учительница Мак-Гонаголл - и на этот раз она просто-таки вышла из себя.

- Вы что, считаете, что мимо вас труднее пройти, чем через сундук заклинаний! - бушевала она. - Довольно этой чепухи! Если я еще раз узнаю, что вы околачиваетесь поблизости, я сниму с "Гриффиндора" еще пятьдесят баллов! Да, Визли: со своего собственного пансиона!

Гарри и Рон поплелись назад к общей комнате. Только Гарри сказал: "Ну, хоть Гермиона - у Змейса на хвосте", - как портрет Толстой Дамы распахнулся и возникла Гермиона.

- Прости меня, Гарри! - взвыла она. - Змейс вышел и спросил, что я здесь делаю, а я ответила, что жду Флитвика, а Змейс тогда пошел и вызвал его, и я еле-еле от него отвязалась... Я понятия не имею, куда ушел Змейс.

- Ну что ж - остается одно, верно? - спросил Гарри.

Остальные двое уставились на него. Он был бледен, глаза у него поблескивали.

- Сегодня вечером я уйду отсюда и попробую добраться до камня первым.

- Ты с ума сошел! - воскликнул Рон.

- Нет! - сказала Гермиона. - После того, что сказали Мак-Гонаголл и Змейс? Тебя исключат!

- НУ И ЧТО! - выкрикнул Гарри. - Ты что, не понимаешь, что ли? Если камнем завладеет Змейс, то вернется Вольдеморт! Ты что, не слыхала, как все было, когда он к власти рвался? Не будет, откуда исключать, потому что Хогвартса никакого не будет! Он его с землей сравняет, а то - в школу Черной магии превратит! Потеря баллов больше ничего не значит, неужели ты этого не понимаешь? Ты что, думаешь, он оставит вас с вашими семьями в покое, если "Гриффиндор" пансионский кубок выиграет? Если я попадусь, так и не успев до камня добраться - ну что ж, придется тогда вернуться к Дёрзли да ждать, пока Вольдеморт меня там разыщет: просто умру чуть попозже, чем мог бы, потому что на черную сторону я все равно ни за что не перейду! Я иду в этот люк вечером и что бы вы сейчас мне ни сказали, меня вы не остановите! Вольдеморт убил моих родителей - это вы помните?

Он сверкнул на них глазами.

- Ты прав, Гарри, - тихо проговорила Гермиона.

- Надену мантию-невидимку, - сказал Гарри. - Как хорошо, что она снова у меня.

- Только вот поместимся ли мы под ней втроем? - спросил Рон.

- В... втроем?

- Ну, кончай: ты что, думал, мы одного тебя отпустим?

- Нет, конечно, - деловито сказала Гермиона. - Как ты до камня-то без нас доберешься, ты подумал? Пойду-ка я учебники полистаю - может, что полезное попадется...

- Но ведь если нас поймают, то вас тоже исключат.

- Вряд ли, - сурово ответила Гермиона. - Флитвик сказал мне по секрету, что у него на экзамене я получила 112%. После такого они меня просто так не вышвырнут - разве что сама попрошу.

После ужина они втроем, нервничая, сидели в общей комнате в сторонке. Никто им не докучал; в конце концов гриффиндорцам нечего было больше сказать Гарри. Сегодня вечером это впервые его не расстроило. Гермиона просматривала все свои записи в надежде наткнуться на одно из заклинаний, которые им предстояло взломать. Гарри и Рон почти не разговаривали. Оба обдумывали то, что им предстояло.

Мало-помалу комната пустела - люди расходились по спальням.

- Доставай мантию, - пробормотал Рон, когда, потягиваясь и зевая, ушел наконец и Ли Джордан. Гарри побежал наверх в темную спальню. Он вытащил мантию и взгляд его упал на дудочку - подарок Хагрида на рождество. Он прикарманил ее, чтобы применить к Пушистику: петь у него что-то большой охоты не было.

Он побежал обратно в общую комнату.

- Лучше надеть мантию здесь и проверить, закроет ли она нас всех - а то еще Филч заметит, как одна из наших ног сама по себе по замку бродит...

- А что это вы делаете? - спросил голос из угла комнаты. Из-за кресла показался Невиль, сжимая в руках Тревора: жаба, судя по виду, только что совершила еще одну доблестную попытку вырваться на свободу.

- Ничего, Невиль, ничего. - Гарри торопливо спрятал мантию за спину.

Невиль обвел пристальным взглядом их виноватые лица.

- Вы опять пошли бродить по замку, - сказал он.

- Нет-нет-нет, - ответила Гермиона. - Нет, не пошли. А ты чего спать не идешь, Невиль?

Гарри взглянул на стоявшие у двери часы. Больше терять времени нельзя. Змейс, может, уже сейчас Пушистика убаюкивает.

- Выходить отсюда нельзя, - сказал Невиль. - Опять попадетесь. У "Гриффиндора" будет из-за вас еще больше неприятностей.

- Ты просто не понимаешь, - ответил Гарри. - Это важно.

Но Невиль явно пыжился на отчаянный поступок.

- Я вам не позволю. - Он торопливо встал перед портретом-дверью. - Я... я буду с вами драться!

- Невиль, - взорвался Рон, - не будь идиотом - отойди от прохода...

- Не смей называть меня идиотом! Я считаю, что вам не следует нарушать больше никаких правил! А ты сам говорил, что надо уметь давать отпор!

- Да, но не нам же, - в изнеможении ответил Рон. - Невиль, ты сам не соображаешь, что творишь.

Он шагнул вперед, и Невиль выронил жабу, тут же ускакавшую с глаз долой.

- Попробуй только ударь! - Невиль поднял кулаки. - Я готов!

Гарри повернулся к Гермионе.

- Сделай же что-нибудь, - сказал он в отчаянии.

Гермиона шагнула вперед:

- Невиль, прости меня, пожалуйста, за это.

Она подняла волшебную палочку.

- Petrificus Totalus! - воскликнула Гермиона, направив палочку на Невиля.

Руки у Невиля пришлепнуло по швам. Ноги прыжком стали вместе. Тело одеревенело, он зашатался на месте, а затем упал лицом вниз - бревно-бревном.

Гермиона подбежала перевернуть его на спину. Челюсти у Невиля были склеены вместе и говорить он не мог. Двигались у него лишь в ужасе смотревшие на них глаза.

- Что ты с ним сделала? - прошептал Гарри.

- Это полное "одеревенение", - жалобно ответила Гермиона. - Ох, Невиль, прости меня, пожалуйста.

- Невиль, так надо - нам некогда объяснять, - сказал Гарри.

- Потом поймешь, Невиль, - добавил Рон, и они перешагнули через него и натянули на себя мантию-невидимку.

Но оставить Невиля лежащим без движения на полу казалось им не очень добрым предзнаменованием. В их нервном состоянии тень каждой статуи казалась Филчем, при каждом отдаленном дуновении ветерка чудилось, будто сейчас на них налетит Пивз. С подножья первой же лестницы они заметили шныряющую на верхних ступеньках Миссис-Норрис.

- О, давайте-ка пнем ее хоть разок, - прошептал Рон на ухо Гарри, но тот покачал головой.

Когда они осторожно прокрались мимо Миссис-Норрис, та повернула на них свои глаза-фары, но ничего не сделала.

Больше им никто не встретился, пока они не дошли до лестницы, ведущей на четвертый этаж. Посреди лестницы подпрыгивал Пивз, высвобождая ковер, чтобы кто-нибудь на нем растянулся.

- Кто там? - спросил он вдруг, когда они приблизились. Он прищурил свои шкодливые черные глазки. - Знаю, что ты здесь, хоть и не вижу. Кто ты - вурдалачишка, привиденьишка или шалопаишка-школяришка?

Он поднялся в воздух и парил там, щурясь на них:

- Филча бы надо позвать... Надо-надо, раз тут кто-то невидимкой шастает.

На Гарри вдруг нашло озарение.

- Пивз, - проговорил он хриплым шепотом, - у Кровавого Барона есть свои причины быть невидимкой.

Пивз чуть на пол не грохнулся от потрясения. Он вовремя себя поймал и застыл примерно в футе от ступенек.

- Простите великодушно, ваше кровавство, мистер Барон, сэр, - залепетал он подобострастно. - Ошибочка вышла, простите милосердно - я вас не видел... Конечно, нет: вы же невидимы... Простите старичка Пивзика за эту невинную шуточку, сэр.

- Дела у меня здесь, Пивз, - прохрипел Гарри. - Держись сегодня подальше от этого места.

- Так точно, сэр, всенепременно, - ответил Пивз, снова поднимаясь в воздух. - Надеюсь, дело ваше увенчается успехом, Барон - не буду вам мешать.

И его словно ветром сдуло.

- Ты гений, Гарри! - прошептал Рон.

Спустя несколько секунд они были на месте - у коридора на четвертом этаже. Дверь в него была приоткрыта...

- Ну вот, полюбуйтесь, - спокойно сказал Гарри, - Змейс уже пробрался мимо Пушистика.

Вид открытой двери каким-то образом, казалось, внушил всем троим серьезность предстоящего. Под мантией Гарри повернулся к остальным двум.

- Если хотите вернуться, то я вас не попрекну, - сказал он. - Можете забрать мантию - она мне теперь не понадобится.

- Не валяй дурака, - ответил Рон.

- Мы идем с тобой, - сказала Гермиона.

Гарри толкнул дверь и та открылась.

При скрипе двери до их ушей донеслись низкие раскаты рычания. Все три носа собаки бешено принюхивались в их сторону, хоть ей и не было их видно.

- Что это у нее в ногах? - прошептала Гермиона.

- Как будто арфа, - ответил Рон. - Змейс, наверно, оставил.

- Наверно, она просыпается сразу, как только прекратишь играть, - сказал Гарри. - Ну, поехали...

Он поднес дудочку Хагрида к губам и подул. Нельзя сказать, чтобы вышла мелодия, но с первой же нотки глаза у зверюги начали смыкаться. Гарри едва переводил дух. Рыки собаки мало-помалу утихали - она закачалась на лапах и упала на колени, потом шлепнулась на землю и крепко уснула.

- Играй, играй, - предостерег Рон, когда они выскользнули из-под мантии и прокрались к люку. Приблизившись к гигантским головам, они ощутили горячее, с душком, дыхание собаки.

- Люк нам, думаю, поднять по силам, - сказал Рон, выглянув из-за спины собаки. - Не желаете ли первой, Гермиона?

- Нет, не желаю!

- Ладно. - Рон скрипнул зубами и осторожно перешагнул через ноги собаки. Он нагнулся, потянул за кольцо и распахнул люк.

- Что там видно? - тревожно спросила Гермиона.

- Ничего - чернота... Спускаться не по чему - прыгать придется.

Гарри, все еще игравший на дудочке, замахал Рону, чтоб привлечь внимание, и показал на самого себя.

- Первым хочешь? Точно? - спросил Рон. - Не знаю, какая здесь глубина. Отдай дудку Гермионе, пусть она его убаюкивает.

Гарри передал дудочку. За несколько секунд тишины собака заворчала и дернулась, но стоило Гермионе заиграть, как она вновь погрузилась в глубокий сон.

Гарри перебрался через собаку и заглянул в люк. Дна видно не было.

Он опустился через отверстие, пока не повис на одних пальцах. Потом взглянул на Рона и сказал:

- Если со мной что случится, не прыгайте. Идите прямиком в совятник и пошлите Дамблдору Ядвигу, поняли?

- Поняли, - ответил Рон.

- Через минуту увидимся, надеюсь...

И Гарри отпустил руки. Холодный, сырой воздух проносился мимо, пока он падал вниз, вниз, вниз и...

ШЛЕП.

Со странным, приглушенным стуком он приземлился на что-то мягкое. Он сел и пошарил руками вокруг, еще не привыкнув глазами ко мраку. Наощупь походило, будто он сидит на каком-то растении.

- Лады! - крикнул он квадратику света размером с почтовую марку, которым стал открытый люк. - Посадка была мягкой, можете прыгать!

Рон тут же прыгнул. Он приземлился, растянувшись рядом с Гарри.

- Это что такое? - были его первые слова.

- Не знаю, растение какое-то. Наверно, чтобы мягче падать было. Давай, Гермиона!

Далекая музыка прервалась. Послышалось одно громкое "гав", но Гермиона уже спрыгнула. Она приземлилась по другую сторону от Гарри.

- Школа, наверно, в милях над нами, - сказала она.

- Да, хорошо, что здесь это растеньице, - сказал Рон.

- "Хорошо"! - взвизгнула Гермиона. - На себя посмотрите!

Она вскочила и стала пробиваться к сырой стене. Пробиваться ей пришлось потому, что с того самого мгновенья, как она приземлилась, растение принялось обвивать ей щиколотки своими змееподобными щупальцами. А у Гарри с Роном ноги вообще уже были крепко-накрепко оплетены длинными побегами - а они и не заметили.

Гермионе удалось высвободиться: растение еще не успело ухватиться за нее покрепче. Теперь она в ужасе смотрела, как оба мальчика с трудом пытаются стащить растение с себя, но чем больше они тужились, тем плотнее и крепче растение обвивало их.

- Не двигайтесь! - скомандовала Гермиона. - Я знаю, что это: это - "чертовы-путы"!

- Как я рад, что мы узнали его название - сразу легче стало, - огрызнулся Рон, отпрянув назад, чтобы не дать растению обвиться вокруг шеи.

- Помолчи - я пытаюсь вспомнить, как его убить! - сказала Гермиона.

- Ну, так поторопись, а то мне уже дышать нечем! - пыхтел Гарри, борясь с растением, обвивающим ему грудь.

- Чертовы-путы, чертовы-путы... что же нам госпожа Кольраби-то говорила?.. Оно любит темноту и сырость.

- Ну так зажги огонь! - еле выдавил из себя Гарри.

- Да-да... конечно... но дров-то здесь нет! - воскликнула Гермиона, заламывая руки.

- ТЫ СДУРЕЛА, ЧТО ЛИ? - взревел Рон. - ВЕДЬМА ТЫ ИЛИ КТО?

- Ой, правда! - Гермиона в мгновение ока выхватила свою палочку, взмахнула, что-то пробормотала, и направила на растение струю того же колокольчикового пламени, какое когда-то употребила против Змейса. За считанные секунды оба мальчика почувствовали, как хватка растения ослабевает, а само оно съеживается и пятится подальше от света и тепла. Корчась и бьясь, оно размоталось с их тел, и им удалось вырваться на волю.

- Хорошо, что ты на гербологии слушаешь, Гермиона. - Гарри подошел и встал рядом с ней у стены, вытирая пот с лица.

- Ага, - добавил Рон, - и хорошо еще, что Гарри в трудную минуту головы не теряет: "дров нет" - скажешь тоже.

- Сюда. - Гарри показал в глубь каменного прохода - единственного пути вперед.

Кроме звука своих шагов им была слышна лишь нежная капель струящейся по стенам воды. Проход стал опускаться ниже, и Гарри это навело на мысль о "Гринготтсе". С неприятно екнувшим сердцем вспомнил он про драконов, якобы охраняющих склепы в банке волшебников. Если путь им преградит дракон - дракон, вымахавший в полный рост... Норберт и то был не подарочек...

- Слышите? - прошептал Рон.

Гарри прислушался. Откуда-то спереди раздавалось как будто нежное шуршание и позвякивание.

- Это не привидение, ты как думаешь?

- Не знаю... Мне напоминает шелест крыльев.

- Впереди свет... и что-то двигается.

Они дошли до конца коридора и увидели перед собой ослепительно освещенную залу, потолок которой возвышался аркой высоко у них над головами. Она была полна маленьких, алмазно-ярких пташек, порхающих и натыкающихся друг на дружку по всей комнате. В противоположной стене залы виднелась тяжелая деревянная дверь.

- Не нападут они на нас, если мы перейдем, ты как думаешь? - спросил Рон.

- Вполне могут, - ответил Гарри. - На вид-то они вроде не злые, но если налетят всей стаей, то пожалуй... Ну, ладно - делать-то все равно нечего... Я побежал.

Он сделал глубокий вдох, прикрыл лицо руками и опрометью бросился через залу. Каждую секунду он ожидал, что сейчас его начнут рвать острые клювы и когти, но ничего не случилось. До двери он добежал невредимым. Он потянул за ручку, но дверь оказалась запертой.

Остальные последовали за ним. Они и дергали дверь, и пихали, но та не поддавалась, даже когда Гермиона применила к ней свою "Алогомору".

- Что делать? - спросил Рон.

- Эти птицы... Не для красоты же они здесь, - сказала Гермиона.

Они подняли глаза на парящих над головой птиц, поблескивающих... Поблескивающих?

- Это не птицы! - внезапно сказал Гарри. - Это - ключи! Ключи с крыльями - присмотритесь внимательней. А тогда тут должны быть и... - Он оглядел залу, пока остальные двое приглядывались к стае ключей. - Да - смотрите! Метлы! Ключ к двери нужно поймать!

- Но их же здесь сотни!

Рон осмотрел замок на двери.

- Искать нужно большой, старинный - возможно серебряный, как и ручка.

Каждый схватил по метле и оттолкнулся в воздух, взмыв в самую гущу тучи ключей. Они хватали и ловили, но заколдованные ключи увертывались и ныряли вниз так быстро, что почти невозможно было поймать хоть один.

Но недаром Гарри был самым юным ловцом за столетие. Был у него дар подмечать то, чего не видели другие. После минуты шныряния сквозь вихрь радужных перьев он заметил большой серебряный ключ с погнутым крылом - словно его уже кто-то ловил и грубо засовывал в замочную скважину.

- Вон он! - крикнул Гарри остальным. - Большой... Там... Нет, вон... С ярко-синими крыльями... С одного боку все перья взъерошены.

Рон полетел в указанном Гарри направлении, с треском врезался в потолок, и чуть не свалился с метлы.

- Надо его окружить! - крикнул Гарри, не спуская глаз с ключа с поврежденным крылом. - Рон, налети на него сверху... Гермиона, будь внизу и не дай ему унырнуть, а я попробую его поймать. Ну, все, поехали!

Рон спикировал вниз, Гермиона стрелой взмыла вверх, ключ увернулся от обоих, а Гарри устремился за ним вслед; ключ во весь опор летел к стене, Гарри подался вперед и с жутким хрустом пришпилил его одной рукой к камню. По высокой зале эхом прокатились ликующие крики Рона и Гермионы.

Они поскорей приземлились, и Гарри подбежал к двери с вырывающимся из руки ключом. Он шваркнул его в замок и повернул - сработало. Как только замок щелкнул и открылся, ключ снова взмыл в воздух с довольно побитым видом из-за того, что его поймали уже дважды.

- Готовы? - спросил, взявшись за дверную ручку, Гарри. Оба кивнули. Он потянул за ручку и дверь отворилась.

В следующей зале было до того темно, что вообще ничего не было видно. Но стоило шагнуть внутрь, как комнату тотчас же залил свет и глазам предстала поразительнейшая картина.

Они стояли на краю громадной шахматной доски, позади черных фигур, все из которых были выше них ростом и вырезаны как будто из черного камня. На другой стороне залы стояли белые фигуры. Гарри, Рона и Гермиону передернуло - у высившихся над ними белых фигур не было лиц.

- И что нам теперь делать? - прошептал Гарри.

- Разве непонятно? - спросил Рон. - Нужно в игре пробраться через комнату.

За спинами белых фигур виднелась еще одна дверь.

- А как? - нервно спросила Гермиона.

- Наверно, - размышлял Рон, - нам придется стать шахматами.

Он подошел к черному рыцарю на коне, протянул руку и дотронулся до коня. Камень тотчас ожил. Конь забил копытом о землю, а рыцарь повернул голову в шлеме и посмотрел вниз на Рона.

- Нам, что... э-э... нужно встать в ваши ряды, чтоб пробраться на ту сторону?

Черный рыцарь кивнул. Рон обернулся к остальным двум:

- Тогда надо подумать, - проговорил он. - По-видимому, нам нужно занять места трех черных фигур....

Гарри с Гермионой молча смотрели на думающего Рона. Наконец он сказал:

- Ну, ладно, не обижайтесь там или что, но шахматисты-то вы не ахти...

- Мы не обижаемся, - быстро ответил Гарри. - Просто говори, что нужно делать.

- Ну, ладно... Гарри, ты займи место вон того офицера, а ты, Гермиона, вставай рядом с ним вместо этой ладьи.

- А ты как?

- Я стану рыцарем на коне, - ответил Рон.

По-видимому, шахматы все слышали, потому что при этих словах конь, офицер и ладья повернулись спиной к белым фигурам и покинули доску, оставив пустыми три клетки, на которые встали Гарри, Рон и Гермиона.

- В шахматах первыми всегда ходят белые, - сказал Рон, вглядываясь через доску. - Да... смотрите...

Белая пешка сходила на две клетки вперед.

Рон принялся командовать черными фигурами. Они молча шли, куда бы он их ни посылал. У Гарри тряслись коленки. А если они проиграют?

- Гарри... иди на четыре клетки наискосок вправо.

Первым настоящим потрясением для них стало, когда у них срубили другого коня. Белая королева с треском сбросила с него рыцаря на пол и уволокла с доски, где он остался лежать ничком и без движения.

- Пришлось пойти на это, - сказал потрясенный Рон. - Теперь ты можешь спокойно взять того офицера, Гермиона - давай.

При каждом взятии фигуры белые не знали пощады. Вскоре вдоль стены собралась кучка неподвижных черных игроков. Дважды Рон еле-еле успевал заметить нависшую над Гарри и Гермионой опасность. Сам он носился по доске налево и направо, срубив почти столько же белых фигур, сколько у них было срублено черных.

- Ну вот, почти дошли, - вдруг пробормотал он. - Минуточку, дайте-ка мне подумать...

Белая королева повернула к нему свое пустое лицо.

- Да... - тихо сказал Рон. - Другого выхода нет... Меня должны срубить.

- НЕТ! - крикнули Гарри и Гермиона.

- Это же шахматы! - огрызнулся Рон. - Временами нужно идти на жертвы! Я делаю шаг вперед, и она меня рубит... а ты тогда можешь спокойно дать мат королю, Гарри!

- Но...

- Ты Змейса хочешь остановить или нет?

- Рон...

- Слушайте, если вы и дальше время терять будете, то камень наверняка окажется у него в руках!

Другого выхода не было.

- Готовы? - окликнул их Рон, с лицом бледным, но решительным. - Я пошел... и не теряйте зря время тут, как только выиграете.

Он шагнул вперед, и белая королева накинулась на него. Она изо всей силы ударила Рона по голове своей каменной дланью, и он свалился на пол. Гермиона закричала, но осталась на своей клетке. Белая королева оттащила Рона в сторону. По-видимому, он потерял сознание.

Гарри дрожа сходил на три клетки влево.

Белый король снял с себя корону и бросил к ногам Гарри. Они победили. Шахматы раздвинулись и поклонились, открыв проход к двери. В отчаянии оглянувшись в последний раз на Рона, Гарри с Гермионой бросились через дверь и вперед по следующему коридору.

- А если он...?

- Ничего ему не будет, - пытался убедить самого себя Гарри. - А теперь что нас ждет, как ты думаешь?

- От Кольраби были чертовы-путы; зачарованные ключи, скорее всего, Флитвик подстроил; Мак-Гонаголл произвела преображение шахмат, чтобы они ожили; остались заклинания Квиррелла и Змейса.

Они подошли к следующей двери.

- Ну как? - прошептал Гарри.

- Пошли.

Гарри толкнул дверь.

Ноздри им наполнил преотвратительнейший запах, заставивший обоих подтянуть к носам полы халатов. Слезящимися глазами они увидели перед собой лежащего плашмя на полу тролля еще покрупнее того, с каким воевали сами; он лежал трупом со сгустком крови на голове.

- Слава богу, хоть с этим драться не пришлось, - прошептал Гарри, и они аккуратно перешагнули через одну из его массивных ног. - Пошли, тут дышать нечем.

Он потянул за ручку и открыл следующую дверь - оба еле осмеливались поднять глаза на то, что их ждет, - но ничего сильно пугающего здесь не оказалось: лишь стол, на котором стояло в ряд семь различной формы пузырьков.

- Змейс, - сказал Гарри. - Что нужно делать?

Они переступили через порог, и тотчас же в дверном проеме у них за спиной вспыхнуло пламя. Пламя не обычное - пурпурное. В то же мгновенье стрельнули вверх черные языки огня в проеме, ведущем вперед. Они оказались в западне.

- Смотри! - Гермиона схватила лежавший рядом с пузырьками свиток бумаги. Гарри заглянул ей через плечо и прочел:

"Покой остался сзади, опасность - впереди,

Помогут здесь лишь двое, попробуй их найди!

One among us seven will let you move ahead,

Another will transport the drinker back instead,

Two among our number hold only nettle wine,

Three of us are killers, waiting hidden in line.

Choose, unless you wish to stay here for evermore,

To help you in your choice, we give you these clues four:

First, however slyly the poison tries to hide

You will always find some on nettle wine's left side;

Second, different are those who stand at either end,

But if you would move onwards, neither is your friend;

Third, as you see clearly, all are different size,

Neither dwarf nor giant holds death in their insides;

Fourth, the second left and the second on the right

Are twins once you taste them, though different at first sight.

Гермиона испустила глубокий вздох, и Гарри, к своему изумлению, увидел, что она улыбается, чего ему хотелось сделать в последнюю очередь.

- Превосходно, - сказала Гермиона. - Это вообще не волшебство... это - логика... загадка. У многих величайших волшебников логики ни унции, они бы застряли здесь навеки.

- А мы разве... не застрянем?

- Нет, конечно, - ответила Гермиона. - Все, что нам нужно - на бумаге. Семь пузырьков: три яда, два с вином, один проведет нас невредимыми через черное пламя, другой - назад через пурпурное.

- А как узнать, из какого пить?

- Потерпи минуточку.

Гермиона несколько раз перечитала бумажку. Потом прошлась взад и вперед вдоль ряда пузырьков, бормоча что-то про себя и тыча в них пальцем. Наконец хлопнула в ладоши.

- Есть, - сказала она. - Самая маленькая бутылочка проведет нас через черное пламя - к камню.

Гарри взглянул на крохотный пузырек.

- Здесь хватит только на одного, - сказал он. - Тут и глотка-то не наберется.

Они переглянулись.

- А какой проведет назад через пурпурное?

Гермиона показала на округлую бутылку с правого края ряда.

- Пей из нее, - сказал Гарри. - Нет-нет, послушай меня: проберись назад и захвати Рона. Хватайте метлы в комнате с крылатыми ключами - они пронесут вас из люка мимо Пушистика - и летите прямо к совятнику, и пошлите Дамблдору Ядвигу: он нам нужен. На некоторое время я Змейса задержать, может, и смогу, но, конечно, я ему не ровня.

- Гарри... а что, если с ним Сам-Знаешь-Кто?

- Ну... Раз мне уже повезло, верно? - Гарри показал себе на шрам. - Может, повезет и во второй.

У Гермионы задергалась губа, и она вдруг кинулась к Гарри и раскинула вокруг него руки.

- Гермиона!

- Гарри... Ты великий волшебник, вот ты кто.

- Не такой хороший, как ты, - ответил очень смущенный Гарри, когда она его отпустила.

- Я! - сказала Гермиона. - Учебники! И ум! Есть вещи поважнее - дружба и храбрость, и... Ох, Гарри... Будь осторожен!

- Пей первой, - сказал Гарри. - Ты же точно знаешь, где - что, да?

- Абсолютно.

Гермиона сделала глубокий глоток из округлой бутылки на конце и ее всю передернуло.

- Не яд? - тревожно спросил Гарри.

- Нет... но как лед.

- Быстрее иди, пока не выдохлось.

- Удачи тебе - ни пуха ни пера.

- ИДИ!

Гермиона повернулась и прошла прямо через пурпурное пламя.

Гарри сделал глубокий вдох и взял в руки самый маленький пузырек. Он повернулся лицом к черным языкам пламени.

- Ну, поехали, - сказал он и одним глотком осушил маленький пузырек.

Тело и впрямь словно заполнило льдом. Он поставил бутылек на стол и шагнул вперед; набрался духу, увидел, как черные языки лижут ему тело, но ощущать их не ощущал... на мгновенье ему не было видно ничего кроме черного пламени... потом он оказался по ту сторону - в последней зале.

Здесь уже кое-кто был... но не Змейс. И даже не Вольдеморт.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Человек о двух лицах

Это был Квиррелл.

- Вы?!!! - ахнул Гарри.

Квиррелл улыбнулся. Лицо у него нисколечки не дергалось.

- Я, - ответил он спокойно. - А я тут как раз стою себе да думаю: а не повстречаешься ли мне здесь ты, Поттер.

- А я думал... Змейс...

- Северус? - рассмеялся Квиррелл, причем не своим обычным трепещущим дискантом, а холодно и резко. - Да, Северус словно создан для этой роли, не правда ли? Так удобно иметь его под рукой: носится повсюду, словно переросшая летучая мышь. Рядом с ним кто заподозрит б-бедного з-заику - госп-подина К-квиррелла?

У Гарри просто в голове не укладывалось. Не может этого быть, не может.

- Но ведь Змейс хотел меня убить!

- Нет, нет, нет. Это я хотел тебя убить. Твоя подруга мисс Грейнджер случайно сшибла меня, когда ринулась на том квиддитчном матче поджигать Змейса. Она оторвала от тебя мой взгляд. Еще несколько секунд - и ты бы слетел у меня с той метлы, как миленький. А мог бы слететь и раньше, не бормочи Змейс заклинания против моего проклятия ради твоего спасения.

- Змейс хотел меня спасти?

- Разумеется, - холодно ответил Квиррелл. - А ты думал - почему он решил судить следующий матч? Пытался обеспечить, чтобы я не сделал этого снова. Смешно, честное слово... Зря старался. Я все равно не смог бы ничего сделать на глазах у Дамблдора. Все другие-то учителя решили, что Змейс "Гриффиндору" выиграть помешать хотел - он таким непопулярным себя сделал... и все впустую - ведь убью я тебя, в конце концов, сегодня.

Квиррелл щелкнул пальцами. Прямо из воздуха выпрыгнули веревки и тесно обмотались вокруг Гарри.

- Слишком уж нос у тебя длинный, Поттер, чтобы в живых остаться. Расшастался тут по школе, понимаешь, в канун дня всех святых - кто тебя знает, вдруг ты видел, как я ходил смотреть, кто стережет камень.

- Так это вы впустили тролля?

- Естественно. На троллей у меня - особый дар: видел, наверно, что я сделал с тем, в предыдущей зале? К несчастью, пока все разбежались его разыскивать, Змейс, подозревавший меня уже тогда, побежал прямиком на четвертый этаж, чтобы меня перехватить - и вот: не только тролль не смог заколотить вас до смерти, так еще и этот пес трехглавый ногу Змейсу откусить как следует не сумел... А теперь - подожди спокойно, Поттер. Мне нужно осмотреть это прелюбопытное зеркало.

Только сейчас до Гарри дошло, что' стоит у Квиррелла за спиной. Зеркало "Эризед".

- В зеркале - ключ к отысканию камня, - бормотал Квиррелл, обстукивая по периметру раму. - От Дамблдора вполне можно было ожидать что-нибудь в этом духе... но он в Лондоне... а когда вернется, я буду уже далеко....

Гарри ничего не мог придумать, кроме как отвлекать Квиррелла разговором и не дать ему сосредоточиться на зеркале.

- Я видел тебя со Змейсом в лесу... - выпалил он.

- Да, - небрежно ответил Квиррелл, обходя зеркало, чтобы взглянуть на него с обратной стороны. - К тому времени он уже сел мне на хвост и пытался разузнать, насколько далеко я преуспел. Подозревать он меня подозревал с самого начала. Запугать меня пытался - будто это ему под силу, когда на моей стороне лорд Вольдеморт....

Квиррелл снова вышел из-за зеркала и устремил в него алчный взор.

- Я вижу Камень... Я вручаю его своему господину... но где же он?

Гарри бился в связывающих его веревках, но те не подавались. Надо обязательно постараться отвлечь внимание Квиррелла от зеркала.

- Но Змейс же, кажется, так меня ненавидит.

- О, да, - беспечно отозвался Квиррелл. - Еще бы. Он ведь учился в Хогвартсе с твоим отцом, ты разве не знал? Они терпеть друг дружку не могли. Но гибели тебе он не желал никогда.

- Но ведь несколько дней назад я слышал, как ты всхлипывал - я думал, что это Змейс тебе угрожал...

Впервые по лицу Квиррелла пробежала судорога страха.

- Временами, - сказал он, - мне бывает трудно исполнить повеления моего господина: он великий волшебник, а я слаб...

- Так это он был с тобой в классе тогда? - ахнул Гарри.

- Он со мной повсюду, куда бы я ни пошел, - спокойно ответил Квиррелл. - Я повстречался с ним во время своих скитаний по свету. Несмышленным юношей был я тогда, полным смехотворных понятий о добре и зле. Лорд Вольдеморт показал мне мою неправоту. Нет на свете ни добра, ни зла, а есть лишь власть - и слабаки, не умеющие ее добиться.... С тех пор я преданно служу ему, хотя не раз подводил. Ему приходилось проявлять ко мне большую твердость. - Квиррелла вдруг передернуло. - Ошибок он легко не прощает. Когда мне не удалось похитить камень из "Гринготтса", он был весьма недоволен. Он наказал меня... решил держать под более близким надзором....

Голос Квиррелла замер. Гарри вспоминал свой визит на аллею Диагон - как он мог быть таким бестолковым? Он же видел Квиррелла в тот самый день, жал ему в "Дырявом котле" руку.

Квиррелл вполголоса выругался.

- Не понимаю... Камень, что - внутри зеркала, что ли? Разбить его?

Мысли у Гарри неслись галопом.

"Больше всего на свете мне сейчас хочется найти Камень раньше Квиррелла, - думал он. - Значит, если я посмотрю в зеркало, то должен увидеть, как я его нахожу - а значит, и где он спрятан! Но как же мне посмотреть туда так, чтобы Квиррелл не догадался о моем плане?"

Он попытался сдвинуться влево, чтобы оказаться перед зеркалом без ведома Квиррелла, но веревки вокруг лодыжек были слишком туги: он оступился и упал. Квиррелл не обращал на него внимания. Он все еще разговаривал сам с собой.

- Что делает это зеркало? Как оно действует? Помоги мне, господин!

И, к ужасу Гарри, ответил голос - голос, который, казалось, исходил от самого Квиррелла.

- При помощи мальчишки... При помощи мальчишки...

Квиррелл напустился на Гарри:

- Да... Поттер... подойди-ка сюда.

Он хлопнул в ладоши, и с Гарри спали связывавшие его веревки. Гарри медленно поднялся на ноги.

- Подойди сюда, - повторил Квиррелл. - Взгляни в зеркало и скажи мне, что ты там видишь.

Гарри подошел.

"Нужно соврать, - подумал он в отчаянии. - Нужно посмотреть и соврать о том, что я там вижу - вот и все."

Квиррелл придвинулся поближе. До Гарри донесся запашок, который, казалось, исходил от чалмы. Гарри закрыл глаза, шагнул к зеркалу и вновь раскрыл.

Он увидел свое отражение - поначалу бледное и напуганное. Но спустя мгновение отражение улыбнулось ему. Оно сунуло руку в карман и достало оттуда кроваво-красный камень. Подмигнуло и положило Камень назад к себе в карман... и в то же самое мгновение Гарри ощутил, как что-то тяжелое упало ему в настоящий карман. Каким-то - невероятным - образом Камень оказался у него.

- Ну? - нетерпеливо спросил Квиррелл. - Что ты там видишь?

Гарри собрал всю свою храбрость.

- Я вижу, как мне пожимает руку Дамблдор, - сочинял он. - Я... я только что выиграл "Гриффиндору" пансионский кубок.

Квиррелл выругался снова.

- Пошел прочь, - сказал он.

Отходя в сторону, Гарри чувствовал ногой философский камень. Может, задать стрекача?

Но не успел он отойти и на пять шагов, как заговорил резкий голос, хотя Квиррелл губами не шевелил:

- Он лжет... Он лжет...

- Поттер, а ну-ка вернись! - выкрикнул Квиррелл. - Ну-ка говори мне правду! Что ты сейчас там видел?

Резкий голос заговорил снова:

- Дай поговорить с ним мне... с глазу на глаз...

- Господин, но у вас не хватит сил!

- Хватит... на это хватит....

Гарри казалось, что его снова приковали к месту чертовы-путы. Он не мог шевельнуть ни единым мускулом. Окаменев от ужаса, он смотрел, как Квиррелл поднял руки и принялся разматывать на себе чалму. Что происходит? Чалма спала. Без нее голова у Квиррелла казалась непривычно маленькой. Затем он медленно развернулся на месте.

Гарри бы закричал, если бы мог произнести хотя бы звук. На месте затылка у Квиррелла оказалось лицо - самое ужасное лицо, какое Гарри только видел. Оно было белым, словно мел, со злобно сверкающими красными глазами, а вместо ноздрей на нем были прорези, как у змеи.

- Гарри Поттер... - прошептало лицо.

Гарри хотел отступить назад, но ноги не слушались.

- Видишь, каким я стал? - спросило лицо. - Одна лишь тень да дым... Форму я способен принять, лишь когда мне удастся разделить с кем-то тело... но желающие впустить меня к себе в сердца и умы находились всегда... Кровь единорогов подкрепила меня за последние недели... Ты видел, как верный Квиррелл пил ее для меня в лесу... А заполучив Эликсир Жизни, я смогу создать себе собственное тело.... Так... Почему бы тебе не отдать мне из своего кармана Камень?

Значит, он всё знал. В ноги к Гарри внезапно снова прилила жизнь. Он, спотыкаясь, подался назад.

- Не будь дураком, - прорычало лицо. - Спасай лучше свою жизнь да переходи ко мне... а то ведь встретишь тот же конец, что и родители твои.... Они-то ведь о пощаде меня перед смертью молили...

- ВРЕШЬ! - внезапно вскрикнул Гарри.

Квиррелл шел к нему задом наперед, так чтобы Гарри все время был виден Вольдеморту. Злое лицо теперь улыбалось.

- Как трогательно... - прошипело оно. - Храбрость я ценил всегда... Да, мальчик, родители твои были храбры... Сперва я убил твоего отца; а он оказал мне доблестный отпор... но мать твоя могла бы и не погибать... Она пыталась защитить тебя.... Так что отдай-ка мне Камень, а то получится, что она погибла понапрасну.

- НИ ЗА ЧТО!

Гарри скакнул к огненной двери, но Вольдеморт взвизгнул "ХВАТАЙ ЕГО!", и в следующую секунду Гарри ощутил, как у него на запястье сжалась рука Квиррелла. И тут же шрам Гарри пронзило острие боли; ощущение было такое, словно голова у него сейчас расколется пополам; он вскрикнул, отбиваясь изо всех сил, и к его удивлению, Квиррелл отпустил его. Боль в голове утихла...

Он огляделся диким взглядом, чтобы посмотреть, куда девался Квиррелл, и увидел, как тот, скрючась от боли, глядит себе на пальцы... А те прямо на глазах покрывались волдырями.

- Хватай его! ХВАТАЙ! - снова заверещал Вольдеморт, и Квиррелл сделал бросок, сбил Гарри с ног, навалился на него и обеими руками схватил за шею - от боли в шраме Гарри почти ослеп, и все же он увидел, как Квиррелл воет в агонии:

- Господин, я не могу удержать его... Руки... Руки мои!

И Квиррелл, хотя и прижал уже Гарри к земле коленями, отпустил ему шею и ошеломленно уставился себе на ладони... И Гарри увидел, что вид у тех обожженный, ободранный, красный и блестящий.

- Ну так убей же его, дурак, и дело с концом! - взвизгнул Вольдеморт.

Квиррелл занес руку - совершить гибельное заклятие, - но Гарри инстинктивно потянулся вверх и вцепился Квирреллу в лицо...

- A-A-A-A-А-А!

Квиррелл кубарем скатился с Гарри, лицо у него тут же пошло волдырями, и тогда Гарри понял: Квиррелл не может прикоснуться к его обнаженной коже - он испытывает ужасную боль... Значит, единственное спасенье - это не отпускать от себя Квиррелла, причинять ему столько боли, чтобы он не смог проклясть Гарри.

Он вскочил на ноги, схватил Квиррелла за руку, и как можно крепче повис на ней. Квиррелл завопил и попытался стряхнуть с себя Гарри - боль в голове у Гарри снова стала нарастать... Ничего не видно... Слышны были лишь ужасные вопли Квиррелла и верещание Вольдеморта: "УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ!", и еще другие голоса - наверное, у Гарри в голове, кричащие: "Гарри! Гарри!"

Он почувствовал, как рука Квиррелла выкручивается из его хватки, понял, что все пропало, и полетел вниз, в черноту, ниже ... ниже... ниже...

Прямо над ним поблескивает что-то золотое. Шнырек! Он хотел схватить его, но руки налились тяжестью.

Он моргнул. Это вовсе и не шнырек. Очки. Странно.

Он моргнул снова. В поле зрения над ним выплыло улыбающееся лицо Альбуса Дамблдора.

- Добрый день, Гарри, - сказал Дамблдор.

Гарри ошеломленно уставился на него. Потом вспомнил:

- Сэр! Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Сэр, скорее...

- Успокойся, мальчик мой милый, ты слегка отстал от событий, - ответил Дамблдор. - Камня у Квиррелла нет.

- А у кого же тогда? Сэр, я...

- Гарри, успокойся, пожалуйста, а не то мадам Помфри сейчас меня выгонит отсюда.

Гарри сглотнул слюну и огляделся. Он понял, что находится, судя по всему, в больничном корпусе. Он лежал на кровати с белыми простынями, а рядом с ним стоял столик, заваленный горой чего-то похожего на половину конфетной лавки.

- Знаки внимания от друзей и поклонников, - просиял улыбкой Дамблдор. - Все, что произошло в подземелье между тобой и господином Квирреллом - кромешная тайна, а потому она, естественно, известна всей школе. Если не ошибаюсь, это твои друзья - мистеры Фред и Джордж Визли - несут ответственность за попытку прислать сиденье от унитаза. Несомненно, они посчитали, что это тебя позабавит. Тем не менее, мадам Помфри не нашла это слишком гигиеничным, и конфисковала.

- Сколько я уже здесь лежу?

- Три дня. Мистер Рональд Визли и мисс Грейнджер с большим облегчением встретят весть о том, что ты пришел в себя, - они крайне переживали.

- Но, сэр, а камень...

- Вижу: с толку тебя не сбить. Хорошо - камень. Господину Квирреллу не удалось забрать его у тебя. Я появился как раз вовремя, чтобы помешать этому, хотя, должен сказать, что ты и сам справлялся неплохо.

- Вы добрались туда? Вы получили сову Гермионы?

- По всей видимости, мы разминулись в воздухе. Не успел я достичь Лондона, как мне стало совершенно очевидно, что мое присутствие требуется именно в том месте, которое я только что покинул. Я успел как раз вовремя, чтобы оттащить от тебя Квиррелла.

- Значит, это вы.

- Я боялся, что опоздал.

- Чуть не опоздали, я бы не смог удерживать его от камня намного дольше...

- Я не о камне, мальчик мой - я о тебе: нагрузка чуть не погубила тебя. В одно ужасное мгновение там я боялся, что все же погубила. Что касается камня, то он уничтожен.

- Уничтожен? - тупо переспросил Гарри. - А как же ваш друг - Никола Фламель...

- О, ты и про Никола узнал? - пришел в восторг Дамблдор. - Неплохо подготовился к заданию, а? Ну, так вот: мы с Никола поговорили и согласились, что все к лучшему.

- Так ведь тогда и он, и жена его умрут, разве нет?

- У них припасено достаточно Эликсира, чтоб привести в порядок свои дела, а потом - да, они умрут.

Дамблдор улыбнулся изумлению на лице у Гарри:

- Такому юному, как ты, уверен, это кажется невероятным, но для самого Никола и Перенеллы это просто лишь как отойти ко сну после долгого-предолгого дня. В конечном счете для хорошо организованного ума смерть - не более чем еще одно большое приключение. Знаешь, камень оказался не такой уж чудесной вещью. Денег и жизни - сколько захочешь! То, что большинство людей выбрало бы прежде всего... Беда только в том, что есть у людей удача выбирать то, от чего им же становится хуже.

Гарри лежал, потеряв дар речи. Дамблдор помурлыкал немножко и улыбнулся потолку.

- Сэр... - сказал Гарри. - Я тут подумал... сэр... Ведь даже если камня больше нет, то Воль... Я хотел сказать, Сами-Знаете-Кто...

- Называй его Вольдемортом, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Боязнь имени увеличивает страх перед тем, что оно называет.

- Хорошо, сэр. В общем, Вольдеморт ведь попробует вернуться и как-нибудь по-другому, да? Я к тому - он ведь не исчез, правда?

- Нет, Гарри, не исчез. Он все еще где-то есть - возможно, рыщет в поисках еще кого-нибудь, с кем смог бы разделить тело... Не будучи воистину жив, он не может быть и убит. Квиррелла он бросил на верную погибель; к сторонникам своим он выказывает столь же мало жалости, сколь и к своим врагам. И все же, Гарри, хотя, возможно, ты лишь отсрочил его возвращение к власти, это означает лишь, что в следующий раз понадобится еще кто-то готовый сразиться в проигрышной на первый взгляд битве... А если он будет отсрочен снова, и снова - так ведь он может и никогда не вернуться к власти.

Гарри кивнул было, но тут же осекся, потому что стало больно голове. Потом сказал:

- Сэр, я кое о чем еще хотел бы вас расспросить, если только вы знаете... о том, о чем мне хотелось бы узнать правду...

- Правду, - вздохнул Дамблдор. - Это - красивая и ужасная вещь, а потому обращаться с ней нужно с величайшей осмотрительностью. Однако я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет очень веского основания поступить иначе, и в таком случае умоляю тебя о прощении. Лгать я тебе, разумеется, не стану.

- Это... Вольдеморт сказал, что мою мать он убил лишь за то, что она пыталась помешать ему убить меня. Но зачем ему вообще понадобилось убивать меня?

На этот раз Дамблдор вздохнул очень глубоко.

- Увы, на первый же твой вопрос - и я не могу ответить. Не сегодня. Не сейчас. Однажды ты узнаешь... Выбрось пока это из головы, Гарри. Когда подрастешь... Я знаю, тебе ненавистно это слышать... Когда ты будешь готов, ты узнаешь.

И Гарри понял, что спорить бесполезно.

- А почему Квиррелл не мог до меня дотронуться?

- Мать твоя умерла ради твоего спасения. Если есть что-то на свете, чего никогда не понять Вольдеморту, так это - любовь. Он и не подозревал, что любовь такой силы, как у твоей матери к тебе, оставляет свой собственный след. Не шрам, не видимый след... То, что ты был любим столь глубоко, даже если любившего тебя человека больше нет на свете, навсегда оставит у нас некую защиту. Она в самой твоей коже. Квиррелл, полный ненависти, алчности и тщеславия, поделившийся своей душой с Вольдемортом, не мог дотронуться до тебя именно по этой причине. Ему доставляло смертельную боль прикосновение к человеку, отмеченному чем-то столь добрым.

Дамблдора вдруг сильно заинтересовала птичка на подоконнике, и это дало Гарри время осушить глаза простыней. Вновь обретя голос, Гарри спросил:

- А мантия-невидимка... Вы знаете, кто мне ее прислал?

- А-а... Случилось так, что отец твой оставил ее у меня в руках, и мне подумалось, что она может прийтись тебе по нраву. - В глазах у Дамблдора блеснули искорки. - Полезные вещи... Твой отец пользовался ей в основном для того, чтобы тайком пробраться на кухню и натаскать еды, пока был здесь.

- И кое-что еще...

- Выкладывай.

- Квиррелл сказал, что Змейс...

- Господин Змейс, Гарри.

- Да-да, он... Квиррелл сказал, что он меня ненавидит, потому что ненавидел моего отца. Это правда?

- Ну, что ж, они действительно весьма недолюбливали друг друга. Не без сходства с тобой и мистером Малфоем. А потом отец твой сделал кое-что, чего Змейс ни за что ему не простит.

- Что?

- Он спас ему жизнь.

- Что???

- Да... - мечтательно сказал Дамблдор. - Забавно, как у людей устроен ум, не правда ли? Господин Змейс не мог перенести оставаться в долгу перед твоим отцом.... Я почти уверен, что так сильно старался спасти тебя в этом году он именно потому, что чувствовал, будто сведет таким образом счеты с твоим отцом. Тогда он смог бы вновь спокойно и дальше ненавидеть память твоего отца....

Гарри попытался осмыслить это, но у него лишь заколотилось в голове, и он бросил это.

- И еще, сэр, еще одна вещь...

- Одна и все?

- Как я смог забрать камень из зеркала?

- А-а... Я рад, что ты спросил меня об этом. Это была одна из самых блестящих моих задумок, и между нами будь сказано, такие слова что-нибудь да значат. Видишь ли: лишь тот, кто хочет найти камень - найти, а не употребить - сможет его получить, а иначе увидит лишь, как делает золото, либо пьет Эликсир жизни. Ум мой поражает даже меня самого порой... Ну все, хватит больше расспросов. Предлагаю тебе накинуться на эти сладости. А-а! "Драже на любой вкус от Берти Ботта"! В юности я имел несчастье наткнуться на драже со вкусом рвоты, и с тех самых пор, боюсь, любовь моя к ним весьма поостыла - но от одной ириски-то мне, пожалуй, плохо не станет, ты как считаешь?

Он улыбнулся и кинул себе в рот золотисто-коричневое драже. Тут же поперхнулся и сказал:

- Ну вот! Ушная сера!

Медсестра мадам Помфри была женщиной милой, но весьма строгой.

- Ну хотя бы на пять минут, - умолял Гарри.

- Никаких пять минут.

- Господина Дамблдора же пускали...

- Ну, так еще бы: он же директор - совсем другое дело. Тебе нужен отдых.

- Я и так отдыхаю - смотрите, лежу себе и все. Ну, мадам Помфри...

- Ну, хорошо, - сказала она. - Но только на пять минут.

И она впустила Рона и Гермиону.

- Гарри!

Гермиона, кажется, снова была готова заключить его в объятия, но, к радости Гарри, сдержалась: голова у него все еще сильно болела.

- Ох, Гарри, мы же были уверены, что тебя... Дамблдор так переживал...

- По всей школе только про это и говорят, - сказал Рон. - Что там на самом-то деле было?

Это был один из тех редких случаев, когда истинная повесть - еще необыкновеннее и интереснее, чем самые дикие слухи. Гарри рассказал им все: про Квиррелла, про зеркало, про камень и про Вольдеморта. Слушателями Рон с Гермионой были хорошими: они охали и ахали именно в тех местах, где нужно, а когда Гарри рассказал им о том, что' было у Квиррелла под чалмой, Гермиона взвизгнула.

- Так значит камня больше нет? - спросил в конце концов Рон. - Фламель просто умрет?

- Я то же самое у Дамблдора спросил, а он ответил, что... как там?... "Для хорошо организованного ума смерть - не что иное, как еще одно большое приключение".

- Я всегда говорил, что он слегка того, - сказал Рон с видом глубокого впечатления от того, насколько чокнутый у него герой.

- А с вами что было? - спросил Гарри.

- Ну, я вернулась, все нормально, - ответила Гермиона. - Рона в сознание привела - не сразу, конечно - и мы уже неслись в совятник, чтобы сову Дамблдору послать, как вдруг в вестибюле встретили его самого... Он уже все знал - просто сросил: "Что, Гарри ушел за ним, да?" - и помчался на четвертый этаж.

- Ты не думаешь, что он и хотел, чтобы ты так сделал? - спросил Рон. - Он же послал тебе отцовскую мантию да все такое?

- Ну, знаете, - взорвалась Гермиона, - если - да, тогда я серьезно говорю: это же ужасно - тебя убить могли.

- Нет, не ужасно, - задумчиво проговорил Гарри. - Странный человек этот Дамблдор. Он, по-моему, как бы хотел дать мне шанс. Знаете, я думаю, он более-менее неплохо знает обо всем, что тут творится. И пожалуй, у него была довольно ясная догадка, что мы пойдем на эту попытку, и вместо того, чтобы нас остановить, он лишь подучил нас сколько нужно, нам в подмогу. По-моему, он не случайно дал мне понять, как действует то зеркало. Похоже, он считал меня вправе встретиться с Вольдемортом лицом к лицу, если я смогу...

- Ну, точно: Дамблдор - того, - гордо сказал Рон. - Слушай, тебе завтра на пир надо встать - по случаю конца занятий. Баллы уже подсчитали, и победил, конечно, "Слизерин": тебя же на последнем квиддитчном матче-то не было, и "Рэвенкло" нас без тебя в пух и прах разбил - но зато хоть полакомишься всласть.

В это мгновенье к ним деловито подошла мадам Помфри.

- Вы уже здесь добрых 15 минут, теперь - УХОДИТЕ, - твердо сказала она.

Хорошо выспавшись за ночь, Гарри чувствовал себя почти снова в норме.

- Я хочу сходить на пир, - сказал он мадам Помфри, когда она поправляла его многочисленные коробки конфет. - Можно ведь, да?

- Господин Дамблдор сказал, что сходить тебе разрешено, - ответила она натянуто, словно, по ее мнению, господин Дамблдор просто понятия не имел, какому риску человек может подвергнуть себя на пире. - И к тебе еще один посетитель.

- О-о, хорошо, - сказал Гарри. - А кто?

При этих словах в дверь бочком протиснулся Хагрид. Как обычно в помещении, Хагрид казался таким большим, что просто глазам не верилось. Он сел рядом с Гарри, бросил на него один взгляд и разразился слезами.

- Это... я... балбес... во всем... виноват! - всхлипывал он, уткнув лицо в ладони. - Это я сказал проклятому негодяишке, как мимо Пушистика пробраться! Я ему сказал! Он только одного этого и не знал, а я ему рассказал! Ты же погибнуть мог! А все из-за яйца из-за этого драконьего! Капли в рот больше не возьму! Выкинуть бы меня по-хорошему-то отсюдова надо, да и пусть качусь себе жить простым балвином!

- Хагрид! - Гарри был потрясен видом сотрясающегося от горя и раскаяния Хагрида, в бороду которому стекали огромные слезы. - Хагрид, он все равно бы все разузнал, это ж ведь Вольдеморт все-таки, а не кто попало - он узнал бы, и если бы ты не рассказал.

- Ты мог погибнуть! - всхлипывал Хагрид. - И не произноси это имя вслух!

- ВОЛЬДЕМОРТ! - выкрикнул Гарри, и Хагрид до того опешил, что прекратил реветь. - Я видел его и буду звать по имени. Пожалуйста, развеселись, Хагрид: мы спасли камень, его больше нет, и он им уже не попользуется. Съешь шоколадную лягушку, их у меня тут уйма...

Хагрид вытер нос тыльной стороной ладони и сказал:

- А, кстати. У меня тут тебе подарок.

- Не горностаевый бутерброд, а? - тревожно спросил Гарри, и Хагрид наконец-то издал слабый смешок:

- Да нет, нет. Дамблдор мне отгул вчерась дал, чтоб уладить это все. На самом-то деле, меня выгнать, конечно, полагалось... Ну, да ладно... Вот, бери...

С виду это была красивая книжка в кожаном переплете. Гарри с любопытством ее раскрыл. Она была полна колдовских фотографий. С каждой страницы ему улыбались и махали руками мать с отцом.

- Разослал сов всем старым школьным товарищам твоих родителей, да попросил у них фотографий, какие есть... Знал, что у тебя ни одной нету... Нравится?

У Гарри не было слов, но Хагрид его понял.

В тот вечер Гарри пробирался вниз на пир в честь конца занятий один. Его задержали хлопоты мадам Помфри, настоявшей на самом последнем осмотре, и Большой зал был уже полон. Он был разукрашен в цвета "Слизерина" - зеленый и серебряный - в ознаменование того, что "Слизерин" вот уже седьмой год подряд завоевывает пансионский кубок. Стену сзади Высокого стола покрывало огромное полотнище со змеем "Слизерина".

Когда Гарри вошел, все вдруг приумолкли, а затем разом громко заговорили. Он проскользнул на место между Роном и Гермионой за стол "Гриффиндора", стараясь не обращать внимания на то, как многие встают с мест на него поглядеть.

К счастью, через несколько мгновений появился Дамблдор. Гомон утих.

- Вот и еще один год пролетел! - радостно сказал Дамблдор. - А я тут вынужден понадоедать вам своим нудным стариковским шамканьем, прежде чем все мы вонзим зубы в наш великолепный пир. Ну и годик у нас был! Надеюсь, головы у вас стали чуточку полнее, чем были... Впереди у вас целое лето, чтобы к началу следующего года успеть их опустошить...

Теперь, как я понимаю, настала пора вручить пансионский кубок, и баллы распределились следующим образом: на четвертом месте - "Гриффиндор", 312 баллов; на третьем - "Хафл-пафф", 352 балла; у "Рэвенкло" - 426 баллов и у "Слизерина" - 472 балла.

За столом "Слизерина" разразилась буря ликования и топота ног. Гарри было видно, как колотит по столу своим кубком Драко Малфой. От этого зрелища к горлу подкатывала тошнота.

- Да, да... Неплохо поработали, слизеринцы, - сказал Дамблдор. - Однако, необходимо принять во внимание и события самых последних дней.

В зале стало очень тихо. Улыбки у слизеринцев слегка потускнели.

- Э-гем... - сказал Дамблдор. - Следует раздать несколько сиюминутных баллов. Минуточку. Да... В первую очередь - мистеру Рональду Визли...

Лицо у Рона побагровело; он стал похож на "перезагоравшую" на солнце редиску.

- ...за лучшую игру в шахматы, какую только Хогвартс видел за много лет, я присуждаю пансиону "Гриффиндор" 50 баллов.

Крики ликования гриффиндорцев чуть не снесли зачарованный потолок; казалось, даже звезды над головой затрепетали. Слышно было, как Перси говорит другим префектам:

- Это ведь мой брат, знаете? Самый младший! Мимо гигантских шахмат Мак-Гонаголл пробрался!

Наконец, снова водворилась тишина.

- Во-вторых, мисс Гермионе Грейнджер - за холодную логику перед лицом огня - я присуждаю пансиону "Гриффиндор" 50 баллов.

Гермиона спрятала лицо в ладошки; Гарри сильно подозревал, что она расплакалась. Гриффиндорцы повсюду за столом были вне себя - они поднялись уже на 100 баллов.

- В-третьих - мистеру Гарри Поттеру... - сказал Дамблдор. В зале наступила мертвая тишина. - ... за безупречную выдержку и выдающуюся храбрость я присуждаю пансиону "Гриффиндор" 60 баллов.

Гвалт поднялся оглушительный. Тот, кто сумел подсчитать в уме, пока орал до хрипоты, понял, что у "Гриффиндора" теперь 472 балла - точь-в-точь, как у "Слизерина": они поделили между собой пансионский кубок... Эх, если б Дамблдор присудил Гарри хотя бы еще один балл.

Дамблдор поднял руку. Зал постепенно угомонился.

- Храбрость бывает разная, - улыбнулся Дамблдор. - Немало храбрости требуется для того, чтобы дать отпор врагам, но ничуть не меньше ее требуется и для того, чтобы дать отпор друзьям. А посему я присуждаю 10 баллов мистеру Невилю Лонгботтому.

Если кто-то стоял во дворе перед Большим залом, то вполне мог решить, что прогремел взрыв, до того громкий шум разразился за столом "Гриффиндора". Гарри, Рон и Гермиона встали и орали, и ликовали, а Невиль, белый от потрясения, исчез под кучей обнимающих его людей. Он еще ни разу не заработал "Гриффиндору" хотя бы балла. Гарри, торжествующе крича, ткнул Рона локтем в ребра и показал на Малфоя, вид у которого не мог быть более потрясенным и ужаснувшимся, даже если б на него наслали проклятие "одеревенения".

- Это означает... - перекричал Дамблдор бурю аплодисментов (падение "Слизерина" праздновали даже "Рэвенкло" с "Хафл-паффом"). - ... что необходима небольшая смена декораций.

Он хлопнул в ладоши. В тот же миг зеленые полотнища поалели, а серебро превратилось в золото; гигантский змей "Слизерина" пропал, а на его месте появился высящийся лев "Гриффиндора". Змейс с ужасной, вымученной улыбкой пожимал руку госпоже Мак-Гонаголл. Он поймал взгляд Гарри и тот сразу понял, что чувства Змейса к нему не изменились ни на йоту. Гарри это не волновало. Похоже, в следующем году жизнь вернется в норму, или по крайней мере в то, что считается нормой для Хогвартса.

Этот вечер был самым лучшим в жизни Гарри - лучше, чем победить в квиддитче, чем праздновать рождество или оглушить дубинкой по башке горного тролля... Этого вечера ему не забыть никогда.

Гарри чуть было не позабыл, что впереди еще результаты экзаменов, но подошел и их черед. К огромному удивлению как его, так и Рона, оба сдали на "хорошо"; у Гермионы, конечно, оценки оказались лучше всех в первом классе. Выкарабкался даже Невиль: хорошие отметки по гербологии уравновесили его бездонно низкие оценки по зельям. Они надеялись, что Гойла, который был почти столь же туп, сколь зол, может быть, выкинут, но и он тоже сдал. Жаль, но как сказал Рон, нельзя же получить в жизни сразу все.

И вот гардеробы их опустели, сундуки уложены, разыскана жаба Невиля, притаившаяся в углу туалета; всем учащимся розданы письменные предупреждения о недопустимости прибегания на каникулах к волшебству ("Я все надежду лелею, что они хоть раз позабудут их раздать," - печально сказал Фред Визли); Хагрид пришел проводить их к флотилии лодочек, перевезших всех через озеро; вот они садятся на хогвартский экспресс; болтают и смеются, пока пейзажи за окнами становятся все зеленее и причесаннее; жуют "Драже на любой вкус от Берти Ботта", проносясь мимо балвинских городов; стягивают с себя колдовские халаты и надевают курточки и плащи; прибывают на путь 9 3/4 на вокзале Кингз-Кросс.

Немало времени ушло на то, чтобы уйти с платформы. У перегородки контролера стоял сморщенный старичок-служитель и пропускал их в ворота по двое-трое, чтобы они не привлекли внимания, разом вырвавшись из твердой стены, и не переполошили балвинов.

- Обязательно приезжайте летом в гости, - сказал Рон. - Оба: я вам сову пришлю.

- Спасибо, - сказал Гарри. - Хоть какой-то просвет впереди маячить будет.

Их толкали, пока они продвигались к воротам, ведущим обратно в мир балвинов. Некоторые окликали:

- Счастливо, Гарри!

- До скорого, Поттер!

- Все так же знаменит, - расплылся в улыбке Рон.

- Только не там, куда я еду, можете поверить, - ответил Гарри.

Они с Роном и Гермионой прошли через ворота вместе.

- Вот он, мама! Вон он - смотри!

Это была Джинни Визли - младшая сестренка Рона, - но показывала она не на него.

- Гарри Поттер! - пищала она. - Смотри, мам! Я вижу...

- Тихо, Джинни... и показывать пальцем некрасиво.

Им улыбалась миссис Визли.

- Хлопотливый был год? - спросила она.

- Очень, - ответил Гарри. - Спасибо за шербет и свитер, миссис Визли.

- Ну, что ты, милый, какие пустяки.

- Ты готов?

Это был дядя Вернон - все с тем же багровым лицом, все с теми же усами, все в той же ярости глядящий на Гарри, посмевшего расхаживать с совой в клетке по вокзалу, полному обыкновенных людей. За спиной у него стояли тетя Петуния и Дадли с видом ужаса на лице от одного вида Гарри.

- Вы, наверно, гаррина семья! - догадалась миссис Визли.

- В некотором смысле - да, - ответил дядя Вернон. - Поживее, парень, что мы - весь день тебя тут дожидаться должны.

Он удалился.

Гарри отстал, чтобы перекинуться последним словом с Роном и Гермионой:

- Ну, ладно - летом увидимся, значит.

- Надеюсь, каникулы ты проведешь... э-э... хорошо, - сказала Гермиона, неуверенно глядя вслед дяде Вернону: она была потрясена тем, что кто-то может вести себя настолько неприветливо.

- О, еще бы, - ответил Гарри, и к их удивлению, по лицу у него расплылась широкая ухмылка. - Они-то не знают, что дома нам волшебством пользоваться нельзя. Вот уж позабавлюсь-то я с Дадли этим летом....

1997 г.

(Перевел Д.Прокофьев)